Гири - Марк Олден

Спарроухоук очнулся от своих раздумий.

— Прости, не понял. Что ты спросил?

— Дориану. Сколько?

— Тысячу. Я думаю, ему за глаза хватит. От него требуется только проехать до Манхэттена. Между прочим, ему совсем не обязательно знать, какую сумму он везет. С ним сегодня эта японка...

Молиз кивнул.

— Нормально. Она может крутиться возле него. Молодой человек с красивой женщиной — это нормально. Болезненного внимания к себе не привлечет. К тому же Дориан фараон. Выйдут из зала вместе, а там он может сказать, что его вызывает начальство. Кстати, скажи-ка ты мне вот что... Как это такому сморчку, как Дориан, удалось снять девочку такого хорошего качества?

Пангалос сказал:

— Ее страна проиграла войну. Таким образом она платит репарации.

— Да у нее просто глаукома, — хихикнул Кворрелс. — Как-нибудь при случае загляните ей прямо в глаза. У нее глаукома, точно говорю. Она смотрит на Дориана Реймонда, а видит перед собой по меньшей мере Клинта Иствуда.

Молиз сказал:

— Господи, просто представить себе не могу, что такое дерьмо, как Дориан, имеет возможность лазить к ней в трусы!

Неужели она допустила промах? Внутренний голос говорил ей, что то, что случилось, было неизбежно. Он предупреждал, чтобы она ушла из зала как можно скорее, пока ей не стали задавать неудобные вопросы.

А пока она ждала в узком коридоре перед закрытой дверью в офис зала, у которой стоял охранник в форме. За дверью находился Дориан, вызванный туда Спарроухоуком и Полем Молизом.

Неужели они обсуждают там ее? Неужели она каким-то образом выдала себя? В чем ошибка? Где она допустила оплошность?..

Может, до них каким-нибудь образом дошел слух о том, что несколько минут назад случилось в женской уборной?

Она заставила себя отключиться от шума, который доносился сюда из зала, и успокоиться. В ней не должно быть места страху. Страх расслабляет и размягчает мозги. Лишает сил.

Дверь офиса распахнулась, и она увидела сразу всех четверых: Молиза, Спарроухоука, Эмброуза и Дориана. Она отвернулась в сторону прежде, чем ненависть успела отразиться на ее лице.

Затем к ней подошел Дориан и положил свою руку ей на плечи.

— Вот и все, детка. Пора паковать чемоданы — каникулы закончились. Дела.

В руках у Реймонда был массивный кейс.

— Что? — спросила она.

— Я же фараон, — ответил улыбающийся Дориан. — Появилась работа. Необходимо прямо сейчас вернуться в Манхэттен.

Он лгал про работу, но ей было все равно. Главное, что дело касалось не ее персоны. Это главное. Она молча воздала хвалу богам и поблагодарила за помощь духов предков.

Дориан переместил свою руку ей под локоть и направился вместе с ней к выходу из здания. Пускай.

«Когда я в следующий раз приду в Усыпальницу предков, — подумала она с удовольствием, — все четверо будут уже мертвы».

Допросы были искусством, в котором Спарроухоук превосходил многих. На протяжении всей своей длинной военной карьеры ему приходилось десятки раз проводить допросы, и допрашивал он людей в Африке, Азии, Ирландии, Европе и на Ближнем Востоке. Некоторых приходилось убивать, других просто ломать, но во всех случаях он гарантировал, что допрошенные им люди на всю жизнь запомнят встречу с ним.

Но сегодня вечером в офисе зала ему пришлось проводить допрос совсем иначе. С таким видом допроса он сталкивался впервые в жизни. Ему предстояло побеседовать с тремя девчонками об инциденте, который произошел полчаса назад в женской уборной. Возможно, этот случай был всего лишь составной частью общей истории, возникшей на почве выступления попзвезды. Но могло тут крыться и нечто большее...

Спарроухоук и два охранника в форме находились в небольшой, почти без мебели, комнатенке вместе с тремя девушками, которые уже, похоже, стали жалеть о том, что вылезли вперед со своим рассказом. Быстро смекнув это, Спарроухоук решил не давить на них, дать им возможность выговориться добровольно и обстоятельно.

Он понимал, что самое важное тут — осторожность и мягкость обращения. Перед ним сидели три настороженные курочки, которых необходимо было заманить и поймать.

— Во-первых, леди, прошу принять от меня горячую благодарность за то, что вы добровольно решили помочь нам в нашем расследовании. Наша система безопасности дала осечку, охрана сплоховала, тем больше заслуга простых людей, вроде вас. Единственное, на что хотелось бы обратить ваше внимание с самого начала... Полиция тут ни при чем. Это не ее дело, а сугубо наше. И вообще, у меня будет к вам небольшая просьба: не рассказывайте об этом случае у себя в семьях. Без особой необходимости. Хорошо?

Девушки согласно кивнули.

Спарроухоук хлопнул несильно в ладоши.

— Вот и отлично. Итак, начнем. Да, кстати! — как бы спохватился он, подняв вверх указательный палец. — Если вы были в женской уборной лишь для того, чтобы заняться там не совсем приличными делами... — Он хитро подмигнул. — Я имею в виду выпивку и «колеса»... Это легко забыть.

Нервные хихиканья.

— Вас никто не станет обыскивать, никто не будет вытряхивать ваши сумочки и выяснять, что там лежит. Мы привели вас в эту комнату ради одной-единственной цели. Расскажите нам еще раз то, что вы рассказывали нашим охранникам. Я хочу, чтобы вы расслабились и описали все так, как было на самом деле, ничего не прибавляя от себя, но и не упуская деталей.

Незаметно для девушек он опустил руку в выдвинутый ящик стола, за которым сидел, и включил спрятанный там магнитофон. Широко улыбнувшись, он откинулся на спинку стула и выразительно посмотрел на допрашиваемых.

— Ну-с. Кто из вас считается самой хорошенькой? Давайте начнем с нее.

Румянец.

Улыбочки.

Хихиканье.

И две из трех девчонок затараторили одновременно.

Мичи пошла в женскую уборную для того, чтобы отдохнуть от серого Дориана, чтобы отдохнуть от того ада, который разыгрался, в зале, и чтобы свободно вдохнуть, очистившись от плотного и гнусного запаха марихуаны, которым была наполнена до отказа атмосфера зала. Вместо этого она попала в место еще более худшее. Марихуаной здесь тянуло нисколько не меньше, а то и больше. Этот запах напомнил ей о Дориане и о том, как они с ним занимались любовью. Стало тошно.

У раковин кучковались три юные американки, которые курили какую-то бурду и поочередно прикладывались к горлышку пинтовой бутылки водки. Самой старшей из них на вид было не больше восемнадцати. То, чем они занимались здесь, показалось Мичи дико отвратительным и мерзким. А они, похоже, ни от кого особенно не прятались. Мичи просто не могла понять, как они могут так открыто и нахально пить водку и курить гнусную травку?

Почему американские женщины деградируют и развращаются столь стремительно и на глазах у всех окружающих, никого не стесняясь?! Японка себе такого никогда бы не позволила. Впрочем, в японском обществе и условий-то, в которых начинаются разврат и деградация, нет.

Она ополоснула руки, посушила их и уже собралась было уходить, как вдруг дверь в уборную распахнулась и внутрь вошли двое молодых, крепких парня. Наверно, какие-нибудь футболисты... Они были, определенно, пьяны и накачаны дурманом. В руках у одного была ополовиненная бутылка. Потрясенная Мичи с ужасом заметила, что ширинка у него была расстегнута и из штанов свешивался вялый, розовый член.

На лице Мичи выступила краска стыда и отвращения. Она отвернулась.

— Эй, вы! — крикнула непрошеным гостям одна из девчонок. — Это женская комната! А ну проваливайте отсюда, пока я не позвала охранника!

Парень, на котором была хоккейная фуфайка с символами известной профессиональной команды, плюнул в сторону говорившей.

— Заткнись, дура! Лучше открой рот, и я засуну тебе туда своего красавца! Слушай, — обратился он к своему приятелю, — да здесь одни свиньи!

— Не все... — противно ухмыляясь, ответил тот, что держал в руках бутылку. На нем была футбольная майка. — Не все...

Мичи решила уйти отсюда от греха. Одна из девчонок оторвалась от раковины и решительно направилась к парням. Однако не успела она моргнуть глазом, как тот, что был в фуфайке, схватил ее за плечи и прижал спиной к холодной стене. Наклонившись к ней так, что его залитые водкой глаза оказались всего в паре дюймов от ее испуганных глаз, он хрипло проговорил:

— Слушай, если я скажу тебе, что у тебя нежное тело, ты дашь мне его попробовать?

Мичи торопливо направилась к двери. Но тот, который был в футбольной майке, он был заметно крупнее своего товарища, преградил ей дорогу.

— Эй, ты только взгляни! Леди с Дальнего Востока! Что же ты дрожишь-то, леди с Дальнего Востока? Хочешь немного «колес» глотнуть? У меня есть Красненькие, Большие, Маленькие. Любые, дорогуша! У меня целый мир радостей в кармане, только попроси! А хочешь, могу и травки дать! Работает безотказно.