( Не) верю тебе! (СИ) - Стрельцова Александра

Дыхание перехватывает, вставший ком в горле мешает говорить дальше.

- Не накручивай себя! Он не отберёт у тебя Евку, Назарович не позволит ему такое сделать! – отстраняет меня от себя, заглядывает в глаза, - это всего лишь твой страх Уль, к тому же тобой придуманные, - строго говорит Вика.

Не успеваю возразить, с прикроватной тумбы раздаётся сигнал будильника, время вставать и будить Еву в садик, и самой собираться на работу, но туда я сегодня не пойду. Вика тянется к тумбе рукой, и нажав на две верхних кнопки сверху будильника, отключает его.

- Я думаю, Еве сегодня можно и пропустить денёк в садике, - улыбается подруга, - и ты оставайся дома, замену найдут, не останется твой Клим без помощника…

- Он не мой, - качаю головой, остро реагирую на слова подруги.

- Твой, и всегда был, а ты его Уль, и это не изменило даже ваше семейное положение, - продолжает упорствовать Вика, - ты разводишься, и он думаю тоже в скором времени станет свободным, и прибежит к тебе с предложением руки и сердца.

- Вик, - смотрю на подругу умоляюще, - не надо, - качаю головой, - не трави мою душу, такого никогда не будет, и я не готова к этому, - мои губы вновь кривятся в горькой усмешке, - когда-то я мечтала, что он приедет и заберёт нас с Евой к себе, даже во снах видела, как это всё происходит. Но мечты мечтами, а сны всего лишь сны, сказка не может превратиться в явь, - подношу кружку с уже теплым чаем к губам, и запиваю горечь образовавшеюся на языке, - он поверил в ложь, он усомнился во мне, и так будет всегда, он будет верить в злые языки, я не хочу такого, - отставила кружку с недопитым чаем на тумбу, скидываю плед в сторону, поднимаюсь с постели.

- Уль! - Вика хватает меня за руку и толкает обратно на кровать, - перестань! Ты сама себе слышишь?! Перестань, ты не права! В тебе говорит обида и ревность! Ты же любишь его! Вы оба любите друг друга, поэтому и будете вместе, не гони своё счастье, - с каким-то отчаянием в голосе говорит девушка.

- Нет! Нет! – истерично выкрикиваю слова, - ты не понимаешь! Я не могу его простить, не могу! - поднимаю взгляд на Вику, понимая, насколько она права.

Я действительно его люблю, я люблю Клима, и ревную, ужасно ревную, но и простить его не могу, но самое главное я не верю ему, люди не меняются по щелчку пальцев.

Вика сидит, глядя на меня, и молчит. Не спрашивает, не утешает, просто смотрит и ждёт продолжения,

- Я не хочу быть рядом с человеком, которому не доверяю. Я устала, - откидываюсь на спину, - устала от всего и от всех, - закрываю глаза и выдыхаю.

- Я думаю, так будет лучше, - отвожу взгляд в сторону, стыдно смотреть в глаза человеку, который столько сделал ради меня, и говорить что ему пора возвращаться домой.

- Это плохая идея, я никуда не уеду, подруга, - без капли обиды произносит Вика, - пока я не увижу, что в твоей жизни всё наладилось, я от тебя не уеду, - категорично заявляет девушка.

Оставшись одна, после нашего с Викой разговора ранним утром, я обдумывала каждое сказанное и услышанное слова и поняла очень важную вещь. Я сама должна принимать решения, как жить дальше, и выстраивать линию общения с отцом моей дочери, а значит нужно остаться одной, без помощи и поддержки.

- Вик…

- Нет Ульяна! – перебивает меня подруга, - выкини из головы всё то, что ты успела себе надумать, и смирись с тем, что я никуда не уеду! Я больше не могу наблюдать, как ты страдаешь, не могу, ты для меня что младшая сестра…

- Ещё скажи, что не разумная, - меня её слова разрывают изнутри.

- Как замечательно, что мне самой не пришлось этого говорить, - растягивает губы в широкой улыбке, вот только глаза подруги остаются серьёзными, - твоя мамаша сделала всё, чтобы ты не могла самостоятельно существовать, и принимать какие-либо серьёзные решения. Она спланировала твою жизнь, так, чтобы было комфортно ей самой! Лишила тебя женского счастья, выдала замуж за того, на кого сама глаз положила, - непроизвольно передёргиваю плечами, вспоминая сцену любви между Олегом и бабушкой моей Евы.

- Я это понимаю, теперь…

- Теперь! – вновь перебивает меня, - теперь ты должна исправить деяние своей матери, ты должна стать счастливой! Ты должна поговорит с Климом, разобраться во всём и не отталкивать его, не мешать ему строить ваше счастье!

 - Какое счастье Вика?! – резко вскакиваю из-за стола, стул на котором я сидела ещё секунду назад, падает с громким грохотом об пол.

- Обычное! Которое есть у любящих друг друга людей! – встаёт вслед за мной, руками опирается о поверхность стола, - ты должна сделать себя и Еву счастливой! Иначе жизнь превратится в бесконечное повторение ошибок твоей матери! Или ты, хочешь, чтобы твоя дочь росла без отца, и страдала, что у неё нет того, кто будет защищать её всегда!

 - Нет, - шепчу одними губами.

- Тогда прекрати строить Китайскую стену, и сделай шаг к своему счастью, позвони сама Климу, познакомь с ним Еву…

- Нет, - схватилась за голову, стала нервно расхаживать по кухни.

- Почему? Почему нет? – стала докапываться.

- Да потому что я не готова Вик! Не готова сообщить Еве, что у неё другой отец, - меня начало бить крупной дрожью.

- Да кто тебя просит сообщать малышке всю правду сразу! Просто познакомь их, наладь между вами троими контакт, просто дай малютке привыкнуть к этому мужчине! – всегда спокойная Вика перешла на крик.

Подруга замолчала, сложив руки на груди, смотрит на меня в ожидании ответа. Я же молчу, в голове полный хаос. Сделать шаг к счастью? Как? Как его сделать, если…

- У него есть жена, - произношу с горькой усмешкой.

- А у тебя муж, - напоминает мне Вика, - оба разведётесь, и построите свою семью, - произносит таким тоном, словно не видит в этом проблемы.

Прикрываю лицо ладонями, качаю головой.

- Решайся подруга, забери то, что всегда принадлежало тебе, - продолжает держать натиск Вика.

Облизываю пересохшие губы, убираю растрёпанные волосы от лица, поворачиваюсь к подруге.

- Я…

- Мама, - перебивает меня детский голосок моей малышки, - хосю пить, - держа в руках маленького тряпичного зайку, на кухню забежала Ева.

Встретившись с глазами моей крохи, содрогнулась от такого знакомого взгляда, который помог в решение тяжёлого выбора. 

глава23

КЛИМ

- Не спиться? – раздаётся голос отца со спины.

Не поворачиваясь, киваю головой, крутя в руке пузатый бокал с янтарной жидкостью. Уже час сижу в гостиной дома родителей, так и не сделав ни одного глотка напитка.

- Поговорили? – новый вопрос.

- Угу, - отвечаю, не размыкая губ, смотря на языки пламени в камине, а перед глазами заплаканное личико Ульяны.

«Поговорили». В голове такая каша, что лопатой черпай, не убавится.

 Как сделать так, чтобы Уля мне вновь доверилась?

- Что-то случилось? – отец присаживается рядом на диван, и забрав мой бокал, отставляет его в сторону.

 Я пожимаю плечами, надеясь, что он не заметит, как дрожат мои пальцы.

- Уля...

Начинает отец, но я перебиваю его.

- Я не знаю, что мне делать... – говорю, опустив голову.

Он молчит, только хлопает меня по плечу, как бы успокаивая.

- Я не смогу её отпустить, она мне нужна. Но она... Она... - пытаюсь подобрать слова, но ничего не выходит, как пацан пятнадцатилетний мямлю, - она просто не верит мне, и видеть даже не хочет, - наконец выдаю понятное, и действительное, что ломает меня изнутри.

Я сам виноват во всём, и даже мать Ульяны не несёт столько вины, сколько я. Это я не стал тогда разговаривать с Улей, выяснять правда ли то, что её мать наговорила мне. Сука! Меня даже не смутило то, что я стал первым у моей девочки.

Отец вздыхает, убирает руку с моего плеча, поднимаясь с дивана.

- Я понимаю тебя, сынок, - тихо говорит он, - но и ты пойми. Все совершают ошибки. И ты, и я, и твой отец, и если честно, то я рад, что он её совершил, благодаря ему, я встретил любимую женщину. Ульяна, возможно, не такая, как мы, но она тоже человек, живой человек, а не робот. Она имеет право на слабость, на боль, на страдания. Я просто хочу, чтобы ты понял. Уля не дура, она всё понимает, просто, когда ты так резко ушёл, ей было больно, и она не смогла этого пережить, она всё ещё испытывает ту щемящую боль. Но она сильная девушка, она справится. А ты не должен давить на неё, ты должен понять, что она человек, такой же, как и все, только, чуть более ранимая и хрупкая.