Тайна сибирской платформы - Валерий Осипов

…Однажды на улице я встретил начальника Амакинской экспедиции Михаила Нестеровича Бондаренко.

— Ну, как успехи? — спросил он.

— Хочется, Михаил Нестерович, побывать на кимберлитовых трубках, посмотреть, как готовятся алмазные месторождения к сдаче в промышленную эксплуатацию.

— Ну что ж, — ответил Бондаренко, — это дело вполне осуществимое. Через два дня из Нюрбы улетает самолет в северный алмазоносный район. Это туда, ближе к Ледовитому океану. Я дам распоряжение, чтобы вас взяли на этот самолет.

Я поблагодарил Михаила Нестеровича и отправился в гостиницу собираться. Сборы были недолги. Я положил в рюкзак свои нехитрые пожитки: фотоаппарат, блокноты, карандаши, похожий на азиатскую паранджу черный накомарник, несколько флаконов мази против мошкары и пару банок консервированного сгущенного молока, как посоветовали мне знающие люди «на всякий случай».

Оставалось еще два дня. Я разложил на столе в комнате инженера Суматова свои блокноты и засел писать очерк о первом этапе якутской алмазной эпопеи. Назвал я этот очерк:

«Братцы-рудознатцы»

Весной 1936 года в темном коридоре Иркутского университета на подоконнике второго этажа сидели четверо: дипломник геофака круглолицый веселый Миша Одинцов и его младшие «коллеги», четверокурсники того же факультета Сережа Соколов, Гриша Файнштейн и Володя Белов.

— Ну, братцы, через неделю распределение, — задумчиво произнес Одинцов. — Знаете, куда попрошусь? В поисковую алмазную партию!

— А разве у нас ищут алмазы? — удивленно спросил Володя Белов. — Я помню, на лекциях говорили, что алмаз единственный минерал, которого в нашей стране почти нет. За сто лет нашли всего триста каратов.

Оглянувшись по сторонам, Миша сделал таинственный знак. Три вихрастые головы склонились к нему.

— В том-то и дело, что есть у нас алмазы, — горячо зашептал Одинцов, — только еще не разведано, где они залегают. Похоже на то, что где-то здесь, между Енисеем и Леной, на Сибирской платформе. Потрясающе интересное дело!

Одинцов еще раз оглянулся по сторонам и продолжал заговорщицким шепотом:

— Все, что сейчас расскажу, — никому! Язык — на замок! Поняли?

Младшие «коллеги» дружно кивнули и придвинулись ближе.

— Ну давай же скорей, не томи, — заерзал нетерпеливый, цыгановатый Гриша Файнштейн.

— Лет пять тому назад Ленинградский геологический институт окончил петрограф Соболев. Послали его сразу работать сюда, к нам, на Сибирскую платформу. Соболев прошел маршрутом по Илимпёе, левому притоку Нижней Тунгуски, и стал составлять геологическую карту этого района. Илимпея, как и все реки бассейна Нижней Тунгуски, протекает по Сибирской платформе. Надеюсь, вы еще не забыли после экзаменов, что так именуется древняя горная страна, лежащая между Енисеем и Леной? (На картах она еще называется Средне-Сибирским плоскогорьем.)

— Давай, давай! — нетерпеливо замахал рукой Файнштейн.

— Так вот, чтобы лучше «понять» Сибирскую платформу, Соболев занялся изучением сходных с ней по геологии районов земного шара, о которых в науке уже накопилось много материалов. Наиболее похожей на Сибирскую платформу оказалась древняя горная страна в Южной Африке. У них было почти все одинаково — строение, время и условия образования, а по составу они обе были сложены из одних и тех же каменных пород, изверженных из земных глубин: в Сибири их называли «траппы», а в Южной Африке — «долериты». Словом, Южная Африка и наша Северная Сибирь были похожи друг на друга, как сестры-близнецы.

— А в Южной Африке есть алмазы, — прервал Одинцова догадливый Володя Белов.

— Вот именно! — повернулся к нему Миша. — Такое поразительное геологическое сходство должно было повторяться и в полезных ископаемых. И в первую очередь Соболев, конечно, подумал об алмазах. Ведь Южная Африка, как никакое другое место на земле, связана с богатейшими алмазными месторождениями. Но Соболев не был специалистом по алмазам. Поэтому он воздержался от поспешных выводов и стал подробней изучать Сибирскую платформу.

Между тем среди геологов-алмазников, совершенно независимо от работы Соболева, все настойчивее стало проявляться стремление искать алмазы в Сибири. Это стремление было отчасти основано на том, что еще в 90-х годах прошлого столетия в системе Енисея, на так называемом Енисейском кряже, граничащем с Сибирской платформой, отряд старателей, промывая золотоносные пески, на ручье Мельничном нашел кристалл алмаза. Наверное, это был первый сибирский алмаз.

Сорок лет спустя, почти уже в наши дни, геолог Александр Петрович Буров на реке Пит, протекающей по границе Енисейского кряжа и Сибирской платформы, находит обломок крупного кристалла алмаза. Откуда взялся этот обломок и где основной кристалл? Как он появился в этих местах? На основе своих работ Буров делает вывод о возможной алмазоносности Сибирской платформы.

Таким образом, два исследователя совершенно различными путями — один теоретически, другой практически — приходят к одинаковому выводу о том, что у нас в Сибири должны быть алмазы. Ну что, интересно, а?

— Слушай, Мишка, — соскочил с подоконника Гриша Файнштейн, — а на практику в твою алмазную партию устроиться нельзя? Я бы пошел!

— И я бы пошел, — присоединился к нему Белов. — Заманчивая штука — искать алмазы. Устрой нас, Миша, а?

На подоконнике остался один Сергей Соколов. Он был самый невозмутимый и уравновешенный из всей троицы. Правда, если бы его позвали на практику в алмазную партию, он тоже пошел бы, но пока Сергей слабо верил в эту возможность.

— Ну вот, расскажи вам, — недовольно пробурчал Одинцов, — сразу верхом норовите сесть. Честно говоря, братцы, я еще и сам-то не знаю, возьмут меня искать алмазы или не возьмут.

Сомнения Миши Одинцова не были лишены оснований. Его так и не взяли искать алмазы. Работа в разведочной алмазной партии была делом сложным, требовала опыта, и молодого геолога направили приобретать квалификацию в поисках более простого и доступного минерала.

Через год кончили университет и «младшие коллеги». Но и им не удалось попасть на работу в экспедицию, занимающуюся разведкой алмазов. Тем не менее друзья внимательно следили за тем, как развертываются поиски алмазов, и, собираясь после геологических походов в Иркутске, часто вспоминали памятный разговор.

А размах поисковых алмазных работ в те годы становился все шире. В 1938 году на Западном Урале были разведаны небогатые алмазные россыпи. По запасам они были значительно беднее даже австралийских месторождений, добыча их обходилась очень дорого, но чтобы иметь собственный, независимый от импорта фонд алмазов, уральские россыпи пришлось разрабатывать.

Близилась к разгадке и тайна Сибирской платформы. Новые интересные материалы накопились у Соболева. Он установил, что на Сибирской платформе встречаются так называемые ультраосновные породы — застывшая магма, изверженная в период образования земной коры из самой глубины земных недр. Вывод этот интересен был тем, что ультраосновные породы находили в свое время и на Южно-Африканской платформе и как раз в тех местах, где обнаружили потом алмазные месторождения.

Неутомимо ходил по сибирской тайге с геологическим молотком Александр Буров. Он все больше утверждался в своей мысли о том, что такой богатый минералогический «музей», как Сибирь, не мог не положить на одну из своих полочек алмаза. И пусть были неудачны конкретные результаты этих походов! В минуты тяжелых раздумий к Бурову окончательно пришло убеждение: Сибирская платформа алмазоносна!

Работы двух геологов, двигавшихся разными дорогами к одной цели, не могли не соединиться. Встретившись, Соболев и Буров сопоставили свои теоретические выводы с практическими наблюдениями. Сомнений быть не могло. На Сибирской платформе нужно было начинать поисковые работы на алмаз в больших масштабах.

Это заключение было подтверждено также работником Института геологии Арктики Моором, который в пробах, взятых в бассейне реки Хатанги и ее притока Мойеро, впадающих в море Лаптевых, обнаружил породы, относящиеся к ультраосновным.

На основании проведенных исследований Владимир Степанович Соболев составил и подал в Госплан СССР большую докладную записку, в которой просил поставить широкие поисковые работы на алмаз в районе Сибирской платформы.

Для объединения и координации действий всех экспедиций, занимающихся поисками алмазов, при Государственном комитете по делам геологии создается специальное Алмазное бюро. Это была первая большая организация в нашей стране, которая начала планомерное наступление на неуловимый минерал, притаившийся в глубинах Сибири.

…Зимой 1940 года Одинцов и его друзья, уже закаленные в маршрутах, опытные геологи, снова собрались в Иркутске. Было решено: в течение года закончить все дела в своих старых экспедициях и на следующий полевой сезон просить областное геологическое управление направить всех Четверых на работу во вновь создающуюся алмазную разведочную партию.