Железный доктор - Василий Орехов

Бандикут о чём-то задумался и пропустил вопрос энергика. Тот повторил:

— Эй! Так зачем нам в городок твой?

— Ты про что, лысый? — очнулся Бандикут.

— Чёрт, ну и клинит тебя… Что мы забыли в твоём секретном городке, говорю?

— Я слыхал, что именно там наники проводят опыты над людьми. От человека, которому я в этом плане по ряду причин доверяю железно. В плане информации то есть.

— И что это за человек? — поинтересовался Володя.

— А человек этот тебе вполне известен, доктор-врач, — сказал Бандикут, мрачно поблескивая глазками. — Звать его подполковник Гончаренко, он же — Гончар.

Марина Сухомлина открыла глаза и увидела труп.

Она не закричала лишь потому, что не могла этого сделать — рот закрывало нечто вроде загубника для акваланга, прикреплённого к гофрированной резиновой трубке. Вместо крика получилось мучительное мычание, а вытащить изо рта загубник тоже не получалось, потому что руки были зафиксированы чем-то вроде зажимов.

Марина была девушкой умной и быстро сообразила, что дёргаться и вопить в данном случае бесполезно. Чтобы успокоиться, она закрыла глаза и попыталась сообразить, что последнее она помнит.

Теплоход «Виктор Толоконский». Она гуляет по палубе, следом таскается Тимур, личный телохранитель, без которого папа никуда её не отпускает. Марина бродит туда-сюда с одним и тем же бокалом вина, потому что второй ей не позволит взять тот же Тимур: «Марина Сергеевна, вы же знаете, Сергей Иннокентьевич разрешает только три бокала вина в день: один в обед, два за ужином». Потом поднимается на капитанский мостик, на мостике — смешной толстый дядька, суровый такой… Они ещё говорили про то, что к Барьеру подходить не опасно, если не слишком близко, и что на острове Тайвань в самом деле живут ползучие грибы. Хотя в грибы она так и не поверила…

Потом она спустилась. Кто-то из пассажиров увидел в воде что-то металлическое, потом… Потом теплоход за что-то зацепился… Она, кажется, начала звонить отцу… Дозвонилась? Или не успела дозвониться?…

Может, их спасли и она в больнице?

Марина снова открыла глаза. Труп никуда не делся — метрах в двух от неё он плавал в прозрачном чане с зеленоватым раствором. Голый мужчина лет тридцати, с заметным брюшком, опутанный разноцветными проводами… Вроде незнакомый. Тоже из пассажиров «Толоконского»?

Марина повернула голову. Справа была стена, выложенная белым кафелем, сверху — низкий потолок, выкрашенный почему-то в салатовый цвет. Чан с мертвецом стоял возле точно такой же стены, далее комната изгибалась буквой «Г». Что там за углом?

Она попробовала подняться на локтях, но ничего не получилось — запястья прикованы пластиковыми зажимами, чуть выше груди тело фиксирует такая же пластиковая лента. Ноги тоже обездвижены. Вместо привычной одежды, в которой Марина была на теплоходе — бесформенный балахон…

Остаётся лежать и ждать.

Нет, вряд ли это больница. Кафель потрескавшийся, краска на потолке облезла… Да и зачем её так привязывать? Может, перелом позвоночника?! Марина пришла в ужас от этой мысли, но потом попробовала пошевелить пальцами на руках и ногах — нет, всё в порядке. Значит… Значит, её обездвижили для иных целей.

Что-то стукнуло, потом раздался скрипучий звук, словно открылась дверь. Марина повернула голову и увидела человека, который шёл к ней. Он двигался немного странно, словно у него болели суставы. Одет он был в голубую больничную робу и такие же штаны, голова выбрита до блеска.

— Здравствуйте, — промычала Марина, надеясь, что человек её поймёт.

Пришелец никак не отреагировал. Он подошёл к ней вплотную, обдав неприятным химическим запахом, и расстегнул пластиковый ремень на груди. Освободил руки, после чего Марина сама вытащила изо рта загубник, отшвырнула его в сторону и спросила непослушными губами:

— Где я?

Человек молча освободил её ноги и сделал вялый жест, приглашая слезть с койки. Затем он повернулся к чану с плавающим покойником, и Марина закричала.

Затылка у вошедшего не было. В кости черепа был вырезан аккуратный круг размером с чайное блюдце, закрытый чем-то вроде прозрачного пластика. Сквозь него был отчётливо виден мозг с вживлёнными панельками, печатными платами и какими-то металлически поблескивающими вкраплениями.

Человек, не обратив внимания на её крик, возился в чане, опустив туда длинные худые руки. Марина прижала ладони к лицу и потрясла головой — нет, жуткая картина никуда не делась. Из вскрытого затылка вошедшего по-прежнему выглядывала бледная мозговая ткань, нашпигованная железом и электроникой.

Вскочив со своего ложа, оказавшегося хромированной каталкой на колесиках, Марина бросилась за угол помещёния. Там обнаружилось что-то вроде санитарного поста: столик с монитором, стульчик и дверь, через которую и вошёл жуткий тип. Над столиком висел бумажный плакатик с надписью: «Ответственный за противопожарную безопасность д-р Самойлов Н.В.».

Дверь была незапертой. Распахнув её, Марина оказалась в коридоре, уходившем влево и вправо. Он был освещён допотопными лампами дневного света, которые слабо гудели; некоторые не работали.

Куда бежать?!

Марина не успела решить, потому что на её плечи легли холодные влажные пальцы. Она с трудом подавила крик, после чего пальцы переместились на локоть.

— Надо идти. Не надо бегать, — раздался голос, сухой и шершавый, словно его обладатель страдал фолликулярной ангиной или надорвал голосовые связки.

— Где я, скажите, пожалуйста, — взмолилась Марина, когда человек без затылка повёл её по коридору налево. — Я… Я — дочь председателя Совета Федерации. Меня будут искать…

— Не надо говорить.

Лоботомированный ковылял рядом, сжимая её локоть. Он выглядел довольно слабым и неповоротливым. Марина прикинула, что могла бы справиться с ним без труда — ещё в школе она по настоянию отца занималась джиу-джитсу. Но стоило ли? Человек её не обижает, куда-то ведёт… Не лучше ли сначала разобраться в происходящем, чем бесцельно бегать по незнакомым коридорам, нарываясь на неприятности?

— Хорошо, — согласилась Марина.

Дальше они шли молча. По короткой металлической лестнице спустились на этаж ниже, где перед ними с шипением распахнулись металлические двери, видимо, среагировав на движение. Ничего примечательного по пути Марина не заметила, кроме странных архаичных табличек: «Уходя, гасите свет», «Пожарный гидрант», «План эвакуации», «Порошок не входи», «Дежурный на июнь 2045 — к-т Меламед К.Е.»… Это явно было некое научное учреждение, если предположить, что «д-р» и «к-т» — это «доктор» и «кандидат». В своём мнении Марина утвердилась, когда на нижнем этаже пошли двери с табличками типа «Проф. Филимонов С.С.». Это слегка успокаивало, но коридоры выглядели слишком запущенными и заброшенными, что не позволяло тревоге улечься окончательно.

— Сюда, — просипел провожатый, открывая дверь с надписью по трафарету: «СТОЛОВАЯ».

Это и в самом деле оказалась столовая. Ряды аккуратных столиков из тёмного дерева, стулья, с торца — раздаточная. Аккуратный плакатик с грозной надписью: «Спиртные напитки распивать строго запрещается под угрозой немедленного увольнения» и чьей-то размашистой подписью. Господи, даже солонки на столах…

— Надо сидеть, — словно собаке велел провожатый, указывая на ближайший столик.

Марина села на краешек, зачем-то потыкала в солонку пальцем. Соль совершенно окаменела, ею запросто можно было колоть орехи.

Провожатый тем временем убрёл, и вместо него появился небольшой робот. Это был самый обычный механический официант, какие вошли в моду в дешёвых заведениях лет двадцать назад. Марина помнила, что маленькой очень боялась жужжавших роботов на колесиках, и невероятно обрадовалась, когда папа стал видным политиком и они начали ходить в рестораны и кафе с нормальными человеческими официантами.

Робот подкатил к столику, остановился и при помощи гибкого манипулятора поставил перед ней тарелку и кружку, потом выплюнул из специального окошечка ложку в пластиковом пакетике. Не дожидаясь, пока официант уедет, Марина зачерпнула содержимоё тарелки и принялась его разглядывать. Вроде бы гречневая каша с мясом… В кружке плескалась чёрная жидкость, если верить запаху — кофе. Пожав плечами, Марина вспомнила вычитанный в какой-то книге солдатский принцип «есть, мыться и спать при каждом удобном случае, потому что следующий может представиться не скоро» и отправила ложку в рот. Каша была суховатой, но в принципе съедобной. Кофе оказался горячим и горьким, сахара в нём на вкус Марины не хватало.

Когда она почти доела свой обед (или это был ужин? а может, завтрак?), в столовую вошли ещё двое. Один — такой же унылый проводник в голубой больничной робе, второй — самый обыкновенный парень в футболке со странным трёхбуквенным латинским логотипом, словно скрученным из проволоки. Симпатичный, губастенький, с модной прической. Определённо крашеный — не бывает в природе волос с таким платиновым отливом. На лице парня возникло обалделое выражение, и он было рванулся к Марине, но провожатый ухватил его за локоть и усадил за соседний столик со знакомыми уже словами: