За гранью грань - Ольга Романовская

Во мне боролось воспитание и желание вновь испытать пережитые эмоции. Да нет, глупости, это пристойно, меня же не мужчина трогает!

Руки чуть сжали груди. Как там горничная делала?

— Какой прекрасный вид!

Взвизгнув, одной рукой прикрылась, а второй нашарила на полу халат. Он никак не желал завязываться, поэтому пришлось сгорбиться на корточках, чтобы не показать ничего лишнего. Впрочем, к чести навсея, он не подошел, отвернулся, так и стоял у порога.

Вспомнила, какой длины халатик, и поспешила сдернуть покрывало.

— Может, потом зайти? – в сомнении поинтересовался Геральт. Показалось или смутился? – Я стучал, ты не думай.

— Я не слышала, — ответила грубее, чем хотелось.

Наверняка даже не собирался. Еще бы, к наложнице же шел.

— Доказать не могу. Так уйти или остаться?

— Что вы вообще здесь делаете, вы же уехали, — с вызовом спросила я, злясь на навсея.

Кое-как соорудила из покрывала подобие платья и разрешила Геральту повернуться. Тот окинул критическим взглядом и предложил подсушить волосы, чтобы не простыла.

— Тактильный контакт не требуется, подпитка силой тоже.

Мягкое тепло окутало меня, мигом высушив длинные пряди. Теперь они вились мягкими волнами.

— Да вот, только что вернулся, — Геральт указал на пыльные сапоги для верховой езды. – Думал, зайду, а то воет бедняжка белугой. Ан нет, она собой любуется.

А вот и прежние насмешливые самоуверенные нотки. Куда без них!

Покраснела и попросила оставить меня в покое. Навсей будто не слышал, подошел, присел на кровать и заглянул в глаза.

— Ага, с дозой не промахнулся, — довольно констатировал он после осмотра. – Ужинать у себя будешь или составишь компанию?

— Вы обещали прогулку по парку, — напомнила я.

Хотелось немного побыть в одиночестве, остаться наедине с природой и, заодно, узнать, куда занесла судьба. Если уж я наиви, не наложница, имею право гулять, где вздумается. И вообще, хочу обратно. Тот мир родной, пусть бывшие родные и поступили так жестоко. Уплыву к людям, стану лечить их. Давно хотела повидать, как они живут, вот и побываю.

— Будет тебе прогулка, благо я освободился.

Простая фраза прозвучала страшно. Навсей произнес ее с жесткой усмешкой, не отставившей сомнений, Талию я больше не увижу.

— А та женщина?..

— Какая разница! – отмахнулся Геральт. – Переодевайся к ужину. Ты права, нужно заботиться о развлечениях гостьи. И не хорони себя раньше времени, — в голосе навсея промелькнула неожиданная забота. – Ты красивая, молодая, умная. Вот, лекарь отменный. Выброси из головы мнимого папашку и сестрицу.

— Не могу, они ведь меня вырастили.

На глазах заблестели слезы. Шмыгнув носом, отвернулась. Как он не понимает! «Он темный, Дария, — услужливо напомнил внутренний голос, — они не умеют любить».

— Угу, на заклание. Мужчин в Веосе хватает, поверь, — Геральт похлопал по ладони, — еще передерутся за право переспать с тобой и зачать ребенка.

Покраснела и сменила тему. До чего же не воспитанны навсеи! Залепить бы пощечину, но нельзя. Умом понимала, это станет последним событием в моей и без того недолгой жизни.

— Почему вы меня жалеете? Сами ведь сказали, это не принято.

— Ты же маленькая, слабенькая и наиви. Без меня пропадешь, болезная.

Рука навсея потрепала по щеке, будто ребенка, и взъерошила волосы. Не успела отстраниться, как Геральт привлек к себе и непривычно нежно поцеловал в лоб. И тут же отпустил.

С облегчением перевела дух, когда хлопнула дверь, и дала слово больше никогда не поддаваться душевным порывам. Доигралась, мужчина видел меня голой! Как теперь в глаза смотреть?

В дверь робко постучали. Вошла горничная. С виноватым видом, опустив глаза, она проблеяла: «Простите, не успела предупредить». Или не захотела. Разбираться не стала и велела подать одеться.

Бедные навсейки, сколько всего они носят! Без горничной не обойтись.

После ванной корсет жал, тело под юбками страдало от жара. С удовольствием сняла хотя бы нижние, но нельзя. Зато платье красивое. Горничная нарядила меня в небесно-голубое, с пикантным бантом на пятой точке. Попыталась выяснить, зачем местным женщинам пышные складки ниже спины, — оказалось, мода. Странная мода. Из-за нее попа кажется необъятной.

Волосы горничная оставила распущенными, только заплела височные пряди в косички и уложила на затылке.

Ощущая себя фарфоровой куклой, сошла вниз, в знакомую столовую. Там уже сидел Геральт в чистой рубашке и новых, светлых брюках. Активно жестикулируя, он с кем-то разговаривал. Повертела головой, пытаясь разглядеть собеседника, и ахнула, увидев, что он нематериальный.

Воздух перед навсеем будто остекленел, в нем отражалась незнакомая женщина. Ее облик рябил, как вода под легким ветерком, из-за чего черты лица периодически искажались. Но я все же смогла рассмотреть незнакомку. Брюнетка с пронзительным взглядом васильковых глаз со знакомым ободком радужки на полтона светлее. Губы как вишни. Волосы гладко зачесаны и собраны в пучок. На лбу висит медальон, вправленный в диадему. Одежда мужская, но идеально сидит на высокой худощавой фигуре. Унизанные перстнями пальцы сжимают укороченный посох, называемый жезлом. Значит, магесса.

— Она слышит, — властным, глубоким, но спокойным голосом предупредила незнакомка и скосила глаза на меня.

— Пускай! – отмахнулся Геральт. – Она знает о Талии.

Женщина удивленно подняла брови, но ничего не ответила.

— Не возражаешь, если попрошу ей заняться?

— Рискуешь, Геральт! – рассмеялась незнакомка. – Вдруг она потом откажет, и бедный муж останется без удовольствия?

Так это его жена?!

Игнорируя правила приличия, уставилась на брюнетку. Геральт говорил, у него сын, а по женщине не скажешь. Обычно, обзаведясь детьми, полнеют, тут же фигура мальчишеская, ни намека на формы.

— Я привык, — философски ответил навсей. – Делай, что считаешь нужным, я и так тебе безмерно признателен.

Женщина кивнула и отложила разговор до более удобного времени.

— Как хочешь, но Дария слышала о бумагах. Филипп болтлив. — Навсей закинул ногу на ногу и поманил сесть рядом.

Отказалась, отодвинула стул чуть поодаль и села так, чтобы не мешать разговору. Хорошо бы и вовсе уйти, потому как все здесь не для моих ушей, но навсей не пускал.

— И насколько же он болтлив? – Голос графини источал яд. – Полагаю, в постели? Он ведь твой третий?

— Да, либо он, либо Хенрик. Я не меняю привычек, да и сама понимаешь, третьему нужно доверять.

— Не юли, Геральт! — Казалось, слова брюнетки эхом отзываются под потолком – столько в них напора и власти. У меня даже мурашки побежали по коже. – Не мне тебе объяснять всю серьезность ситуации.