Ваше благородие. Дилогия (СИ) - Северюхин Олег Васильевич

- Давайте в неофициальной обстановке обойдёмся без титулования, - предложил капитан. – Вы лучше мне скажите, где вы научились так фехтовать. Если у вас найдётся время, то не согласитесь ли вы ещё пофехтовать со мной. Хочу быть непревзойдённым специалистом, уж извините меня.

- Я согласен, господин капитан, - сказал я, - уверен, что и вы научите меня тем приёмам, которые отличают настоящего кавалериста от пехоты.

- Желаю приятного отдыха, - сказал капитан и козырнул мне.

Чётко ответив, я с удовольствием прищёлкнул каблуками и вышел на улицу.

День клонился к закату, до дома Марфы Никаноровны было чуть более километра, не торопясь пятнадцать минут. А завтра мне нужно будет прибыть сюда к подъёму, то есть без пятнадцати минут шесть часов утра.

Я степенно пошёл в направлении дома, который снимал для жилья. Я уже знал, что шашку нужно обязательно придерживать рукой, чтобы она не болталась и не попадала между ног, создавая предпосылку к неловкому падению офицера среди штатских. Пограничные офицеры до 1964 года носили шашки и, честно говоря, тяготились этим во второй половине двадцатого века.

Через пятнадцать минут я уже был у заветного дома и стучал в дверь.

- Кто там? – раздался голос Марфа Никаноровна из-за двери.

- Зауряд-прапорщик Туманов разыскивает Веселову Марфу Никаноровну, - сказал я.

Дверь распахнулась, женская рука схватила меня за портупею и втащила внутрь.

Часа через два мы лежали в постели и ждали, когда закипит чайник на керосинке.

- Откуда ты такой взялся, счастливчик? – спросила меня Марфа Никаноровна.

- Не знаю, - сказал я, - вероятно с Луны упал.

- А тут в газете написали, что тебе сразу присвоили чин прапорщика, мы так все удивились, что Иннокентий Петрович вместо воды спирт выпил из мензурки.

- Не прапорщика, зауряд-прапорщика, это как бы временного прапорщика из-за того, что настоящих прапорщиков не оказалось в наличии и других офицеров тоже не было, - разъяснял я. – Зауряд-прапорщики приравниваются к обер-офицерам, но без права состоять участниками офицерских учреждений и посещать офицерские и военные собрания. Вот послужу немного заурядом и подготовлюсь для сдачи экзамена за военное училище, чтобы стать настоящим офицером. Экзамены можно сдавать до двадцати восьми лет, так что время у меня есть.

- Зауряд тоже неплохо, - сказала Марфа Никаноровна. – Погоны серебряные, сразу видно человека благородного звания.

- Погоны серебряные, да только денег платят мало, - засмеялся я, - но мы с тобой на два жалования как-нибудь проживём.

Марфа Никаноровна доверчиво прижалась ко мне. Спасительница моя.

- Завтра мне нужно встать в пять часов, чтобы прийти на подъем роты, - сказал я.

- Подожди, - сказала Марфа Никаноровна, - я сейчас установлю будильник.

Будильник был большой и нужной новинкой в то время. Люди, как правило, просыпались по соседским петухам, которые начинали кукарекать на восходе солнца, тогда и просыпались хозяйки разжигать печи и ставить на выпечку хлеб. У Марфы Никаноровны был будильник «Радбе» производства H.A.U. (Hamburg Amerikanische Uhrenfabrik, Германия), который можно устанавливать на любое время. Установив будильник, Марфа Никаноровна что-то искала в комоде, а потом вернулась в кровать, сжимая что-то в кулаке.

- Я тоже согласна жить на два жалования, - сказала она и поцеловала меня. – У тебя пока нет часов, вот тебе часы моего покойного папаши. Они старинные, но идут очень хорошо, он был бы рад, что ими пользуется близкий мне человек.

Я посмотрел на часы. Это были серебряные часы Павел Буре с эмалированным циферблатом и римскими цифрами. Павел Буре (Paul Buhre) считался русским часовщиком и поставщиком двора Его Императорского Величества (ЕИВ), имеющим большую часовую фабрику в швейцарском городе Ле-Локле. Так что, это были как бы русские часы швейцарского производства, поэтому они и пользовались большой популярностью.

Глава 30

Утром я выпил чай с молоком и отправился на службу. Прибыл за пятнадцать минут до подъёма, посмотрел порядок в помещении. Проверил, как взводные унтер-офицеры поднимают людей и выводят на улицу для утреннего туалета и физической зарядки.

Всё идёт по порядку. Но в роте нужен фельдфебель, который будет смотреть за всем хозяйством и следить за выполнением расписания занятий и производимых работ. Часть солдат роты были как бы дядьками у кадетов и уборщиками помещений. Другая часть готовила материальную базу для занятий, например, мишени, карты, ящики с песком для тактической обстановки и прочее, работала на складах, в мастерских. Но фельдфебель очень нужен. Нужно присмотреться к унтерам и кого-то из взводных старших унтер-офицеров назначить на должность фельдфебеля через кадровое отделение.

К восьми часам рота прибыла с завтрака, курящие перекурили в курилке, а я засел в канцелярии и стал просматривать документацию роты. Ротное хозяйство это не на плацу командовать «направо» и «налево». Я потом распишу, что такое ротное хозяйство и что включает в себя солдатская жизнь по уставам императорской армии.

Моё вникание в суть ротных дел прервал стук в дверь и в канцелярию вошёл посыльный из штаба, который сообщил, что меня просит зайти к нему начальник кадрового отделения.

Всякая просьба старшего начальника является приказом и я, надев фуражку и пристегнув шашку, отправился в административное здание.

- Ваше высокоблагородие…, - начал я докладывать начальнику кадрового отделения подполковнику Шмидту Карлу Ивановичу.

- Полноте голубчик, - сказал он, - обойдёмся без титулования, достаточно обратиться и по чину.

А как же уставы, господин подполковник? – улыбнулся я.

- А вы не помните, что в уставе говорится о том, как нижние чины должны приветствовать начальников, - сказал подполковник, - а мы с вами не нижние чины и про нас ничего не говорится.

- Но зауряд-прапорщики относятся к категории нижних чинов, - продолжил я дискуссию.

- Не скажите, это просто упущение в наших распорядительных документах, вы ещё не офицер, но уже не нижний чин, - сказал начальник кадрового отделения, - а у вас есть желание стать офицером?

- Так точно, господин подполковник, - сказал я, - с этой целью я и поступил добровольно в армию.

- Понимаю, понимаю, - сказал Карл Иванович, - но вы так стремительно ворвались в армию, что перескочили несколько этапов воинской службы. По закону мы в течение месяца со дня прибытия вас на службу должны привести вас к присяге как молодого воина, а вы уже на следующий день стали зауряд-прапорщиком. Я с таким в своей службе не сталкивался, как и все мои знакомые начальники всех рангов. Собирать ваших подчинённых для приведения к присяге как молодого солдата не солидно. Поэтому мы поступим так, вы прочитаете присягу и подпишете её вчерашним числом.

- Давайте я сразу подпишу присягу, - сказал я. – Я уже раньше принимал присягу и повторное принятие присяги для меня неприемлемо. Я не помню, где и когда принимал присягу, но помню, что я был молодым юнкером и стоял перед строем своих товарищей. Текст присяги я знаю, её не нарушал, а эта присяга всего лишь документ для моего личного дела.

Подполковник Шмидт посмотрел на меня и молча кивнул головой.

- А что, если вы снова стукнетесь головой, то и память к вам может вернуться? – спросил он.

- Возможно и так, - улыбнулся я, - у меня сейчас какие-то воспоминания кусками, но головой стукаться не хочется, вдруг вспомнится всё забытое и забудется всё сегодняшнее. Нужно выбирать, что лучше.

Я взял типографский лист, где было напечатано:

«Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству Самодержцу Всероссийскому и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять.