Соль этого лета (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

Спрыгиваю с окна в темноту.

Вот это облом! Я хочу закончить то, что мы начали. Хочу-хочу-хочу-у-у… Эх.

Любины окна выходят в лес. Обхожу корпус. Люба с Алёной, торопясь, уходят в сторону административного корпуса. Стою у входа в корпус, смотрю им в след.

Это, мля, нечестно… У меня, может быть, тоже — ЧП!

— Тарханов, — сзади.

Медленно разворачиваюсь. Встречаюсь взглядом с Рустамом.

Стоит, подпирает косяк.

Машинально встаю в агрессивную позу, засовывая руки в карманы.

— А ты чего такой активный-то, а, Тарханов? — с подъёбкой. — По койкам прыгаешь, режим не соблюдаешь… Тебе нагрузки мало?

— Мне. Всего. Хватает.

А тебе? — спрашиваю его взглядом, дергая бровью, в последнее мгновение прикусывая язык.

Алёна с Бесом просили не выёбываться.

Но это сложно, пиздец просто! Рустам мне не тренер, он — соперник! И пусть цветы свои в задницу запихает, накрывает меня. Я ей другие завтра подарю!

— Только одно, Тарханов, тебя спасает. Что зашёл ты сегодня в чужую дверь. На которую мне до звезды. А значит, живи пока.

Иду мимо него, в проходе врезаемся плечо в плечо.

И я понимаю, что на автомате поворачиваю не в своë крыло, а к Алёне.

Похер!

Кровь пульсирует, ослепляя от желания вступить в конфликт открыто. И чтобы он не думал, что я мучу с Любой. Чтобы знал наверняка, что мы с Аленкой вместе.

Торможу в дверях её комнаты.

— Очень интересно… — усмехается за спиной. — И что дальше?

Алёна просила потерпеть… — мелькает где-то там на задворках здравомыслия.

Но не могу я!!

Решительно собираю все букеты.

— Тарханов, ты совсем попутал? — обескураженно.

Выношу.

— Алёна Максимовна попросила убрать, — смотрю ему в глаза. — У неë удушье и аллергия от них.

— Че-го?..

Бросаю цветы на диван в холле.

— Ты борзоту свою прикрути. Я тебе не Бессо. Вылетишь из команды в два счета с волчьим билетом.

— Посмотрим, — пожимаю плечами.

— Ну, посмотрим… — в спину.

Глава 30. Пушистый

Мы сидим на песке по периметру татами, наблюдая за очередным боем.

— Жёстче. Как барышни! На турнире тоже обниматься будете? Ты знаешь, что такое жёстче, Шмелёв. Ой… иди на бальные, а!

Отдышавшись, Ромка и Яша, снова начинают месить друг друга. Мокрые торсы скользят, словно они борются в масле.

Сердце перегружено лупит в рёбра от сочетания жары и нагрузки даже у меня. А я уже полчаса как отдыхаю. Сдохнут пацаны…

— Ещё жёстче!

Сижу, опираясь спиной на ствол дерева. Грызу зло травинку. Куда жёстче? Зачем? Переломают друг друга.

Пацаны не дураки. И хоть накал схватки периодически возрастает, но я вижу, как мгновенно расслабляются мышцы, после риторической фиксации «победы». И они не дожимают ни болевые, ни удушающие. Подскакивают и идут на новый заход.

Тренировки изматывающие… Мышцы этого не любят. Нахера он нас сжигает, не ясно.

И когда он давит на старших, заставляя их в полную силу месить друг друга — это ладно. Те не поведутся. Но когда молодняк… Мы уважаем тренерский состав. Но молодняк не понимает, что у Бессо образование, опыт и команда медиков, а у Рустама только свой взгляд на систему, по-ходу. Еще и успевает в контексте на Бессо бочку накатить. Чемпион, сука. Это всех отталкивает.

Издалека ещё замечаю Алену. Она такая красивая в своём длинном белом платье. Словно с обложки. Идеальная загорелая кожа, идеальная укладка — сегодня строгий хвост из еë ухоженной глянцевой копны, сверкающие глаза, свежее лицо. Словно не шалила со мной полночи, а вторую половину не пробегала с девчонками, которые отравились.

Алёна смотрится в нашем спортивном брутальном укладе инородно. Но только внешне. На самом деле, она прекрасно вписывается в команду. Не притязательна. Всегда готова включиться и помочь.

Очень хочется лететь к ней навстречу. Но не могу встать, подойти, поцеловать. Не могу показать, что моя. Меня это переворачивает и достаёт до самой глубины.

И бесит, что все оборачиваются, заглядываются… Нет, я не ревнивый тиран, и пусть бы любовались. Но мне важно, чтобы знали, что моя. Мне хочется еë внимания, и демонстраций, что я тоже — еë. Без этого от тоски начинает колбасить.

Встаёт за спиной Рустама.

— Четвёртый час тренировки. Тебе известно, что такое рабдомиолиз и катаболизм?

— У нас спарринги, Алёнушка. Отдыхают больше, чем напрягаются.

Корёжит от «Алёнушка». Выплевываю раздражённо травинку.

— Вот, — протягивает ему папку. — Это нагрузки согласно индивидуальным медицинским обследованиям по каждому спортсмену. И общий план тренировок.

— Мне они не нужны, — не берёт он. — Пусть поработают на стрессе. Они в команде, значит, здоровы. Вывезут.

— Стресс изменит им биохимию, — терпеливо отстаивает она. — Повысит адреналин, кортизол, уровень глюкозы, артериальное давление. А у нас курс инъекций! Я не хочу спец эффектов.

— Перенеси инъекции.

— Но мы с Бессо выбрали такой период, чтобы пик эффекта пришёлся на соревнования. И всё, что должно вывестись перед анализами, успело вывестись.

— Эффекта… — пренебрежительно. — Спортсмен или чемпион, или — нет. А это всë от лукавого, Алёнушка. Инъекции ваши.

Тяну руку, молча прошу у неё папку. Отдаёт. Листаю. Никогда не вникал в это, полностью доверяя Бессо.

— Тебе тоже кололи и витамины, и регенераторы, Рустам.

— Кололи что-то, да. Но не это сделало меня чемпионом. А тренировки на износ, спарринги с соперниками в другой весовой и… воля к победе. Пацанам сильно не хватает последнего.

— Это Вы с Бессо обсудите! Я отвечаю за другое.

Алёна, недовольно сложив руки на груди, осматривает сидящих пацанов.

— Сходи лучше в бассейн, Алёнушка, позагорай, расслабься.

— Это ты так указал на мою бесполезность при подготовке спортсменов, Рустам?

— Мы с тобой потом это всë обсудим. Вечером. Если хочешь быть полезной, принеси водички, пожалуйста, — демонстративно доброжелательно. — Жарко…

Совсем охерел??

Подскакиваю на ноги.

— Я тебе не официантка, — бросает Алена ему тихо, отрицательно качая мне головой. — Жду команду в медпункте.

Гордо уходит.

Рустам недовольно хмурится.

— Чего подскочил-то? Мышцы затекли? На татами, давай.

Выхожу в центр. Близко к моей весовой только Ромка. Ну Яшин ещё… Но они умотаны уже. Валяются на травке, тяжело дышат.

— Артём давай на татами, прохлаждаешься сегодня.

— Алёна Максимовна мне запретила.

— А я тебе говорю, давай на татами. Травму можно получить и в бою. Учись компенсировать техникой.

Артём неуверенно встаёт. Прихрамывая идёт ко мне.

Тихо бешусь… Он килограмм на пятнадцать меньше. В ортезе. Мне что с ним делать?!

— Всегда выбирай соперника массивней на тренировке. Тогда на соревнованиях соперники твоего веса будут падать на подходе!

— Тëм, нет, — смотрю ему в глаза.

Он пожимает растерянно плечами.

Я поднимаю руки, упираясь пальцами в ладонь, показываю «брейк».

— Боя не будет.

— По парам разбились! — вдруг резко меняется настроение Рустама на агрессивное. — На песок!

Парни сначала, ропща, встают. Потом начинают оглядываться на меня.

Встаю к ним спиной, лицом к Рустаму. Чувствую, как подходят ближе, касаются моих плеч своими.

Короче. Кто-то должен тормознуть это.

— Завтра у нас кроссфит на дыхалку, — взмахиваю папкой. — Бессо оплатил крутого инструктора. Мы не восстановимся до завтра, если продолжим сегодня, — стараюсь максимально спокойно привести разумные доводы. — Продолжим — значит, кроссфит мы сольем.

Соперничество — соперничеством, но спорт спортом. Не идиот же он. Я очень стараюсь разделять. И взять то полезное от Рустама, что взять можно. Но…

— Значит, я перенесу кроссфит.

— А послезавтра, — продолжаю я. — У нас мануал. И сутки «до» — у нас отмена нагрузки. Если мы хотим следовать программе, то на сегодня — хватит.