Дьявольский котёл - Александр Тамоников

Десантники падали, корчились в агонии. За несколько секунд укропы лишились не меньше семерых отчаянных парней. Остальным словно того и нужно было. Они с криками повернули обратно и помчались к западному посту.

Из-за спин ополченцев выстрелил танк. Снаряд взорвался в стороне от бегущих, но кому-то перепало, упали двое или трое. Десантники метались в панике. Они попали под перекрестный огонь.

Этим парням тоже не осталось другого выхода, кроме как укрыться за крепкими стенами. Они не полезли в коробку, поняли, что это западня, стали залегать рядом, за бетонными блоками.

Ополченцы уже бежали по полю, замыкали кольцо окружения. Первое отделение продвинулось по траншее, соединяющей доты, и благоразумно остановилось. Из стана противника доносились стоны, крепкая ругань.

– Эй, мужики, я думаю, достаточно! – крикнул Олег. – Может, побережете наше время и свои жизни? Мы сравняем вас с землей за пару минут. Я согласен, умереть за свободу и демократию – это прекрасно, но, может, в другой раз? Нам нужны не ваши жизни, а всего лишь этот блокпост, который, к слову говоря, уже наш! Предлагаю выходить, не делая резких движений, оружие в кучу, руки в гору. Строиться рядом с грузовиком. – Олег покосился на выгоревший остов мощного «Урала», питавшего прожекторы и доты электричеством. – Ваши жизни, повторяю, нам не нужны. Заберете раненых и уйдете.

Ополченцы одобрительно загудели. Жертвовать собой в такой ситуации – полный идиотизм.

Силовики тоскливо помалкивали, потом потихоньку начали ругаться друг с другом. Судя по всему, «партия мира» оказалась сильнее «партии войны».

– Не стреляйте, мы выходим! – прозвучал хриплый выкрик.

Прошло еще какое-то время, потом в окопах кто-то завозился, появились первые поднятые руки, сжимающие автоматы.

– Прогресс наметился, – прокомментировал ситуацию лейтенант Максимов, у которого одна щека была испачкана кровью, а на второй красовалась фиолетовая припухлость.

Украинские силовики с опаской высовывали головы, вставали. Они выбрасывали оружие и выходили в поле, испуганные, нервные. Росла горка оружия. Десантники выстраивались в шеренгу у остова грузовика, хмуро смотрели в землю. Ополченцы подходили ближе с автоматами наперевес, с любопытством разглядывали врагов.

Их осталось шестнадцать человек. Плюс полдюжины раненых, которые громко стонали и уже не помышляли о победе демократии в отдельно взятом унитарном государстве.

Нестеренко подошел, по наитию вычислил старшего. Знаков различия у офицера не было, но как не заметить выправку кадрового военного и взгляд, свойственный только командиру? Приземистый мужик с презрительной гримасой на небритом, но холеном лице не стал отводить глаза, хотя Нестеренко и чувствовал, что ему очень даже не по себе.

– Представьтесь, – заявил Олег.

– Капитан Шелех, командир третьей роты третьего батальона аэромобильной бригады, – неохотно проговорил пленный. – Может, вы тоже представитесь?

– Капитан Нестеренко, отдельная штурмовая рота спецназа.

– Спецназа?.. – Губы украинского капитана презрительно скривились.

– Представьте себе. – Олег развеселился. – У нас, террористов, те же рода войск, что и у вас. Люди в них служат точно такие же. И если слово «спецназ» вызвало у вас такую иронию, то посмотрите вокруг. Черт бы вас побрал, капитан! – Нестеренко злобно скривился. – Зачем вы сюда пришли со своими солдатами?

– А вы догадайтесь. – Капитан подобрался, расставил ноги. – Мы пришли дать отпор вооруженной агрессии со стороны России и боевиков, купленных ею.

– Ладно, капитан, – сказал Нестеренко. – Давайте не будем агитировать друг друга. Это бесполезно. Вас не расстреляют, не делайте такой мужественный вид. Собирайте раненых, да без глупостей. Мертвых отнесите туда. – Он показал на покатую ложбину метрах в ста от дороги. – В танках тела оставить. Вытаскивать их оттуда – долгая песня. Позднее мы передадим трупы вашим представителям для погребения. И бегом, капитан! У вас есть двадцать минут. Не успеете, я могу и передумать вас отпускать. Пойдете по дороге на запад, рано или поздно доберетесь до своих.

Пленные ковырялись в траншеях, выискивали живых среди мертвых, наспех перевязывали их. Они оттаскивали тела, куда было сказано. Их охраняли четверо ополченцев, дабы дурь не ударила в горячие головы.

Ротному некогда было на них любоваться. Дел масса!

– Рядовой Галанин, ПЗРК на плечо, и чтобы небо было мирным! – выкрикнул он. – Максимов, Федорчук, организовать посты. Привести в порядок позиции, поставить пулеметчиков! Гранатометы в укрытия! Не брезговать трофейным оружием. Оно ничем не хуже нашего, а зачастую и лучше. Пополнить боеприпасы! Связаться с танкистами-шахтерами. Пусть сидят в своей коробке и даже по нужде ее не покидают. Единственную целую БМП развернуть на запад. Взвод Максимова контролирует восточное направление, Федорчука – западное. Противник обязательно захочет отбить блокпост. Надо костьми лечь, но не дать ему это сделать! Наступать он может с любого направления!

Славик Вербин носился по траншеям и дублировал приказы командира роты.

– Как, капитан, вы еще здесь? – изумился Олег, обнаружив, что «досрочно освобожденные» еще не покинули блокпост, продолжали работать. – Вы решили к нам прибиться? Может, вам оружие выдать? А ну заканчивайте быстрее, и марш отсюда!

Украинские солдаты торопливо уходили по дороге на запад, волокли стонущих раненых. В живых осталась горстка, двадцать с небольшим человек. Не менее шестидесяти силовиков нашли свой последний приют в овраге, рассекавшем поле. Посеченные осколками, нашпигованные свинцом, они валялись в общей куче, с вывернутыми конечностями, синими лицами, застывшими глазами, охваченными болью.

Ополченцы старались не смотреть туда. Никто не ликовал. Не очень-то радостно, что погибла куча парней, таких же, как они сами, но по прихоти злого рока оказавшихся на другой стороне.

Потери ополчения составили четыре человека. Все рядовые: Капитонов, Василевич, Луценко, Кольчугин, которому интеллект не помог увернуться от автоматной очереди. Двое из первого взвода, столько же из второго. Мрачные ополченцы стояли над их телами, смотрели в застывшие лица. С одной стороны, слава богу, что только четверо, а с другой – они ведь еще недавно были живыми.

Медсанбат открывать не пришлось. Двух легко раненых санинструктор Бекетов перевязал на месте. Ракитину из киевского «Беркута» оторвало пол-уха. Пока Семен обматывал ему пострадавший орган вместе с головой, он несколько раз порывался его потрогать, испытывая какое-то недоверчивое любопытство.

Рядовой Иваненко из огневого взвода получил пулю в бедро.

Когда его несли в дот, он учинил целую истерику, вопил:

– Не надо меня тащить в этот бетон! Несите на позицию! Я могу стрелять.

– Товарищ капитан! – выкрикнул Загорец, высунувшись из западного дота. – Представляете, здесь целый склад противотанковых мин! Укропам, видимо, лень было их в землю зарывать.

– Ребров, Бравый! – тут же среагировал Олег. – Это нам подарок от Господа Бога. Установить минный заслон! По сто метров от блокпоста в обе стороны. Берите лопаты, людей, сколько вам нужно, и работайте.

– Представьте, что сажаете картошку, – с улыбкой проговорил взмыленный Максимов. – Да смотрите, сами не подорвитесь.

Сотовая связь в районе отсутствовала. Говорить с начальством по незащищенному каналу ротному представлялось неразумным. Но к нему уже спешил рыжеволосый связист Ромка Дулин с портативной рацией, улыбался от уха до уха, протягивал трубку.

В штабе бесновался полковник Юдин:

– Нестеренко, мать твою!.. Ты еще живой? Почему нет доклада?

– Нечего было докладывать, товарищ полковник, – объяснил Олег. – А вот сейчас ситуация в корне изменилась, Александр Сергеевич. Блокпост на двадцать пятом километре наш. Противник понес тяжелые потери и изгнан к чертовой матери. Закрепляемся. У меня четверо погибших и двое раненых. Захвачены танк и БМП. Саперы устанавливают минное заграждение. Они не пройдут, товарищ полковник!

– Капитан, ты умница! – возликовал полковник Юдин. – Молодец! Я все понял. Теперь держись, делай все возможное, чтобы не отдать хохлам эту важную точку. Понадобится артиллерия – не стесняйся. Мы сделали это, капитан, захлопнули крышку котла! – Полковник отключился.

«Только тоненькая что-то крышка, – с нахлынувшей вдруг тоской подумал Олег. – Ну да ничего, даст бог, сдюжим».

– Как ты думаешь, Олег, справимся? – К ротному подошел Славик Вербин с дымящейся сигаретой. – Ведь как ни крути, мы фактически одни против всей группировки, запертой в котле.

– Справимся. – Олег улыбнулся. – Другого выхода у нас просто нет.

– Бойцы интересуются, кто и чем их сегодня будет кормить, – проговорил Вербин. – Ты не знаешь? А сделать это надо, командир. Голодный солдат хуже лютого врага. Сухого пайка у нас осталось на два раза. Волонтеров не предвидится. С трофеями туговато. У этих бедолаг мы только два ящика консервов нашли. Тяжело с питанием в украинской армии. А вдруг нам неделю тут куковать придется?