Маленькие истории, возвращающие нас в детство - Павел Петрович Мухортов

– Вот, возьми! – Иван Борисович достал из заднего кармана брюк деньги, суетясь отсчитал пять красненьких бумажек, остальные протянул Ольге.

– Ну, что Вы?! – Она изумленно, широко раскрытыми глазами смотрела на него.

– Тебе и есть наверно нечего! – как бы делая огромное открытие совсем не слушая девушку, догадался Иван Борисович и из отсчитанных себе пятидесяти рублей еще двадцать переложил в руку с деньгами для Ольги.

Девушка отшатнулась, пытаясь обойти Ивана Борисовича, но он втиснул смятые бумажки в карман ее куртки. Она как гадкое насекомое швырнула деньги на землю. Он собрал разлетевшиеся купюры, догнал Ольгу, остановил ее и крепко схватив за руку, всунул опять деньги ей в карман, настоятельно, твердо процедил:

– Возьми!

1983 г.

НА ТОЧКУ

НОВЕЛЛА

– Ну что, Жухов! Поздравляем с золотой медалью. Можешь выбирать место службы… – Председатель выпускной комиссии пожал руку выпускнику. – Уже выбрал, товарищ генерал-майор…

* * *

До станции еще минут тридцать, а лейтенант Жуков стоял уже в тамбуре, прильнув к окну, рядом разместилась пара дорожных чемоданов. За окном огромные таежные великаны, вечно зеленые, суровые и чем-то недовольные.

Позади выпускные экзамены, трудное щемящее до боли прощание с друзьями, первый лейтенантский отпуск и вот уже четыре дня, затянувшихся разделяющих Жукова и ее – Наташу, впереди – служба: все новое, все неизвестное, только знакома "точка" затерявшаяся среди горбатых сопок, где провел он свою стажировку и где познакомился с ней…

Двадцать четыре часа боевого дежурства пролетали вроде бы незаметно, только тяжелая голова напоминает о нелегком труде радиоэлектроника. Приятно идти по вечерней прохладе. До городка более километра. Тропинка. А вокруг все те же вечнозеленые исполины. Защекотал аппетитный аромат жареного на костре мяса. Жухов понял: кроме того, что хочет спать, он еще и голоден.

Впереди над кронами деревьев поднимался сизый столбик дыма, постепенно сливаясь с голубым небом и исчезая в вышине. Пройдя еще сотню метров курсант слышит веселые голоса. Толстые стволы постепенно раздвигаются и Жухов видит на небольшой поляне несколько офицеров с женами и детьми. У мангала колдует командир части. Его Жухов узнает сразу.

Стараясь быть незамеченным стажер берет левее, там густые кустарники. Но властный голос его останавливает.

– О! Стажер! Ты чего же обходишь. Давай к нам.

Приходится подчиниться. А через полчаса, уже забыв про бессонные сутки, Жухов с тяжелым шампуром в руке болтает с очаровательной Наташей. Восторженно рассказывает она о тайге, об этом удивительном крае, который исколесила вместе с отцом. Для Жухова, выросшего в далеком от этих мест городе, все интересно, и он не успевает выражать свой восторг.

Стажировка закончилась, но за этот месяц Жухов успел влюбиться в нетронутую, может и дикую, таежную природу, и милую шатенку Наташу. И теперь почти ежедневно пишет ей письма. Она отвечает. Он сообщает ей свое решение возвратиться на "точку", но уже не курсантом. Она молчит, потом одобряет. Он признается в любви. Она… не смеется.

* * *

И вот станция. Заскрежетали толкающиеся от торможения вагоны. Жухов берет чемоданы и смотрит на утоптанную траву. Знакомое место… Сквозь шуршание пушистых лап елей, которыми беспощадно играет хулиганистый ветер, доносится грустный гудок убегающего дальше на восток поезда. Лейтенант идет к небольшой деревеньке, спрятавшейся в двухстах метрах от станции. Сюда по вечерам прилетает вертолет за почтой. Только на нем и попадешь в городок. Жухов растягивается в густой мягкой траве у вертолетной площадки. Высокое синее небо. Хорошо мечтается.

Иллюминаторы вертолета розовели под лучами падающего в сопки солнца. Внизу огоньки города, сердце у Жухова колотится все сильней. Вертолет упруго уткнулся в грунт. Двигатели взревели в последний раз и, только прерывистый свист остался над тайгой пока не исчез вместе с остановившимся винтом.

Жухов ожидал, что они бросятся с Наташей в объятия друг другу. Но встреча прошла сухо. Девушка почти не улыбнулась, говорила мало, старалась побыстрее уйти…

– В чем дело, Ната! Что произошло? – Жухов крепко сжал ее руку.

Девушка отвернулась.

– Ничего…

– Я же вижу, ты чего-то не договариваешь. Говори. Лучше правда, чем неизвестность. Ты не любишь…

– Нет!… То есть нет в другом смысле. Не то, – она говорила так и не глядела на него. – Отца переводят в Ленинград. Я еду с ним.

– А я? – Жухов еще сильнее сдавил кисть. Девушка попыталась вырвать свою руку.

– А ты? Тебе же нравится здесь. Мне тоже. Но хочу в город. Да и тебе я ничего не обещала. Ты сам приехал. А если бы имел голову, увез бы меня отсюда сам… Мог бы группу войск выбрать… Выбрал же…

– Тогда ты говорила по-другому, – процедил Жухов, отпустив руку девушки. Она, так и не посмотрев на лейтенанта, ушла, почти убежала. Жухов прислонился к дереву, прижав щеку к шершавой коре. "Так и не оглянулась. Наверное плачет… А я, расписал тоже…" Все также колотилось сердце, не отпускало щемящее чувство. А через день он уставший, с тяжелой головой шел по знакомой тропинке меж вековых гигантов, приятно освежал ветерок. Где-то на западе утопало в соснах солнце, но его лучи еще золотили редкие облака. Жухов подходил к тому месту, где тогда попал на пикник, решил его обойти и исчез в плотном кустарнике. И опять комок в горле не дает свободно дышать. Он опять сворачивает и, прорвавшись сквозь плотную стену кустарника, выходит на поляну. Темнеет. Но Жухов не приглядывается, и так хорошо видно: мелькает пламя небольшого костра: рядом сидит девушка, шатенка Наташа.

1985 г.

ВХОЖДЕНИЕ

РАССКАЗ

Он мерил шагами комнату, из угла в угол, методически. Мерил – мягко, скорее метался. Нижняя губа, постоянно кусаемая, покраснела от сочившейся крови. Душу раздирал истерический смех, на глазах блестели слезинки. Боль, смех и досада действительно перемешались в нем, а мысли вертелись безостановочно.

"Она сказала, что это бездарно и, никому не нужно. И я никому не нужен. Но почему никому? Если Ира сказала потому, что я ей надоел, то это не истина. У меня куча друзей. Но что они мне? Без нее? Это только успокоение, самообман. Почему я заглушаю внутренний голос? Ведь раньше, когда ее не было, они составляли мне все. Нет, нет, я что-то путаю и думаю совсем не о ней. Она сказала, что все написанное бездарно, что я не способен ни на что, кроме хроникальных заметулечек для газетной полосы последней. А, впрочем, она права – до сих пор ни один рассказ, даже одобренный друзьями, не появился в печати. Может и вправду здесь нет новизны,