Маленькие истории, возвращающие нас в детство - Павел Петрович Мухортов

Володька сейчас не знает чего в нем больше: пережитого страха, гордости или признательности к рыжему, бросившемуся на помощь, или злости к этому искусителю и злости на себя. Но он переплыл! Он герой! Но на обратный путь Володька уже не решается и обходит залив по берегу. "Хватит пока".

1983 г.

КУРТКА

РАССКАЗ

Октябрь уже заканчивался. Небо уже не ослепляло своей жгучей осенней синевой, оно было до серого дымчатым, как будто в ожидании суровых снежных туч. Утром и вечером крепенький морозец гнал людей, спешащих по делам, в тепло душных автобусов, не оставляя времени на неспешный шаг. Днем еще, правда, было тепло даже расстегнутым можно было идти по городу. Но Иван Борисович, молодой радиоинженер не позволял себе этого: его темно-синий с отливом плащ с шелковой подкладкой явно не соответствовал сезону, и рукава, как назло, были по летнему узки, и в них невозможно было втиснуться в темном мохнатом свитере. Иван Борисович всегда теперь почти бегом добирался из дома на работу, с работы домой. В принципе осень сухая, и кое-кто щеголял еще в костюмах на свитер. Но себя к закаленным Иван Борисович не относил, постоянно страдая в холодную пору насморком и ангиной. А теплое на кроличьем меху, демисезонное пальто, купленное в чековом магазине, как назло украли на прошлой неделе в кинотеатре: Иван Борисович, попив кофе перед сеансом, забыл пальто на кресле, а когда вспомнил, сидя уже в зрительном зале, и выскочил в холл, собственности не оказалось. Иван Борисович, махнув рукой, досмотрел тогда фильм, а вечером по телефону, смеясь, рассказывал друзьям о случившемся. Он не был из людей удручающихся даже по самому скверному случаю. Но пальто было конечно жаль, еще более себя, ибо становилось день ото дня холодней. За полторы недели в промерзлом утренними и вечерними передвижениями, даже скорее перебежками на работу из дома и с работы домой, теле Ивана Борисовича окрепла мысль: в субботу после получки на толкучку и без теплой куртки не возвращаться.

Пришел желанный день. Иван Борисович достал из-под телевизора сто заначенных рублей, приложил к ста полученным вчера и, плотно от души позавтракав, а аппетит был под настроение, отправился на толкучку. Такое место, где можно купить все: от нижнего женского белья до фирменных магнитофонов – есть в каждом городе. В городе Ивана Борисовича место это находилось прямо в центре: не в тихом переулке, а в огромном сквере на глазах у прогуливающихся в выходной.

Желтенький "Икарус" быстренько довез его до нужной остановки. Пересекая площадь, на которой ютились одна к другой многолюдные остановки транспорта, Иван Борисович внимательно осматривал ожидающих, присматриваясь к верхней мужской одежде. Еще несколько проулков и он вышел к нужному скверу. Время было раннее, и не очень людно. И наверно, поэтому сразу заметил Иван Борисович девушку на лавочке.

Она казалась совсем маленькой: уперевшись локтями в колени, положив голову на кулачки, она всхлипывала, вздрагивая. И уже проходя мимо, Иван Борисович увидел на щеке ее черный подтек от туши небрежно стертых ресниц. "Видимо давно плачет", подумал он, уже удаляясь.

Увиденное было настолько жалостливым, что Иван Борисович, отойдя на шагов пятьдесят, остановился. С минуту смотрел в сторону девушки, и улыбнувшись неизвестно чему, смело зашагал к ней; подсел рядом, почти вплотную, как старый приятель и сразу с предложением:

– Девушка, у вас что-то неладится!? Я вас развеселю. Хотите анекдот?

Девушка резко отвернулась, перестала всхлипывать и сквозь зубы процедила:

– Катись к черту, мальчик.

Лицо Ивана Борисовича действительно вытянулось в изумлении, но он опять усмехнулся и широко жестикулируя руками, громко продолжил:

– Ну, барыня, изволите не слушать, так дайте рассказать, тем более у вас плоховато с определением возраста. Я давно вышел из юношества, чтобы оставаться мальчиком на устах молоденькой девушки…

Она не дала ему договорить:

– У этой девушки уже ребенку пять лет и мужа нет давным-давно…

Она прямо посмотрела ему в глаза своими – расширенными и огромными.

– Вы не пугайтесь моего взгляда, у меня близорукость, без очков плохо вижу с кем разговариваю.

– Да, – вздохнул Иван Борисович. – У меня ни жены, ни детей не было и не будет, по крайней мере, до тридцати лет. Кстати, Иван – он кивнул молодцевато подбородком. – С кем имею честь?

– Ольга.

Она уже не всхлипывала. Остались только покрасневшие глаза и вспухшие ноздри и губы, и черная черта от туши.

– Извините, – Иван Борисович достал из кармана чистый отглаженный платок в коричневую клетку и, как свой, стер тушь – А что у вас все же случилось? Может чем помогу!

– Да, слабым отрешенным голосом ответила Ольга. – Ничем не поможешь.

– Ну все-таки, Ольга? – Иван Борисович настоятельно проникновенно улыбнулся, как старший брат или настоящий друг, что девушка ответила ему тем же.

– Да, черт возьми, живешь на одну зарплату и алименты с дочерью, вроде и есть деньги, вроде и нет. Вечно не хватает. Помощи никакой. Хорошо, у кого мамы, папы, а тут одна, как бездомная кошка. Дом-то есть, квартиру муж оставил. Как всегда у таких одиноких долгов куча, дочь-то одеть хочется, чтобы не из худших в садике была, да и сама ходить не будешь замарашкой. За шесть месяцев не заплатила за квартиру. Уже обещали несколько раз, отключить свет, телефон, а как без телефона в наше время с миром общаться. Я сломя голову несусь занимать эти. несчастные сто пятьдесят рублей, иду сегодня с чистой совестью платить… – Ольга шмыгнула носом и чуть не заплакала, – повышая голос, Иван положил ладонь ей на колено:

– Ну! – ну-ну, какие пустяки. Стоит ли расстраиваться!

– Ничего себе пустяки. Только зашла в магазин, потолкалась у прилавка, и вот – сумка пуста, платить нечем, – взорвалась она.

– Чепуха! – рассмеялся он, успокаивая.

– А-а-а, вы ничего не понимаете! – Ольга махнула рукой; дернув плечиками, она встала и, ничего не говоря, зашагала по уложенной плитами дорожке; стройная с тонкой талией, руки опущенные, болтались совершенно независимо от движения ног, походка неуверенная и каждый шаг увенчивался еле заметным покачиванием головы то вправо, то влево, как на волнах кораблик; шаги маленькие, немного неверные от слабости душевной и физической: они полностью передавали состояние девушки, и от того казалось, что она немного пьяна.

Иван Борисович съежился от налетевшего сырого ветра, посмотрел на свой плащ и с облегчением подумал, что у него все же есть отдельная квартира, своя комната, горячий душ каждый вечер, нет коммунальной толкотни на кухне, полное домашнее спокойствие, может чуть обывательское.

Он вскочил, бегом