Капитан Крокус - Федор Кнорре

Малыш протянул Капитану руку, намереваясь приветствовать его самым крепким пиратским рукопожатием, но из-за спины Крокуса неожиданно высунулась длинная чёрная рука обезьяньего дедушки.

— Где ты их всех набрал? — восторгаясь и ужасаясь, восклицал Коко, вежливо здороваясь вслед за Малышом с дедушкой.

— Скорей, скорей! — говорил Капитан. — Это не все! Там у меня полный фургон всякого народа. Нужно срочно устраивать всех на барже!

В это время обезьяний дедушка невозмутимо, точно из гостей вернулся к себе на квартиру, вспрыгнул на кресло, стоявшее перед камином, и протянул руки к огню. Маленький обезьянёнок, цепляясь за старшего, влез и повалился на мягкое сиденье; блаженно потягиваясь и обрадованно попискивая, он точно задался целью равномерно, со всех сторон обжариться на огне.

— Как тебе удалось оттуда выбраться? — теребил своего друга Коко. — Эти славные львы не едят обезьян?.. За тобой никто не гонится?.. А что это за хмурый симпатичный мальчик?

— Да, да, познакомьтесь! — торопливо отвечал Капитан. — Мы боролись с ним вместе. Пожмите ему руку, это храбрый и решительный товарищ. Считайте, что я знаю его уже десять лет, не меньше. Правда, я не успел спросить, как его зовут, но мне кажется, Щелкунчик ему очень подойдёт из-за его пристрастия улаживать разные недоразумения при помощи стуканья и щёлканья.

Мальчик, подавив смущённую, но не лишённую самодовольства улыбку, что-то буркнул и всем по очереди протянул руку.

— Скорей, скорей! Нельзя терять ни минуты! — повторил Капитан. — Нам нужно успеть спрятать всё зверьё на барже, пока ещё хлещет дождь и смывает все следы. А потом я уведу фургон куда-нибудь подальше и сброшу его с моста в воду.

Он низко нагнулся и. положив руку на голову старого льва. потихоньку с ним заговорил. Лев слушал внимательно, моргая и щурясь на огонь, потом что-то буркнул в знак согласия, доверчиво потёрся своей щекой о щёку Капитана и решительно встал.

Молоденькая львица вскочила, забежала за спину Капитана и, поднявшись на задние лапы, положила передние на плечи Капитана.

— Всё шалости у тебя на уме, дурочка, — не оборачиваясь, ласково сказал Капитан, когда львица, ухватив его за руку зубами, стала делать вид, что старается её отгрызть напрочь. Молодой лев подскочил, собираясь принять участие в игре, но быстро успокоился, получив с ходу лёгкую оплеуху от старого льва.

— Пошли! — решительно сказал Коко.

Он принёс тёплый клетчатый плед и хотел набросить его на плечи обезьяньего дедушки, но старик вырвал плед у него из рук и неуклюже, но решительно и туго завернул в него своего маленького, сколько тот ни брыкался и ни копошился, стараясь выбраться на волю.

— А теперь пойдём, я вас отнесу. — добродушно предложил Коко, протягивая руки.

Но старик, отодвинувшись, ещё глубже забился в кресло и что-то сердито залопотал.

— Иди же ко мне на ручки! — ласково предложил Коко. — Почему ты не хочешь? Ну чего ты ругаешься, славный старичок?.. Эй, Капитан, он не желает со мной идти!

Дедушка взволнованно замахал руками, подзывая к себе Капитана. Они поговорили вполголоса.

Капитан всё старался втолковать старику, что обязательно надо поскорей уходить, а обезьяний дедушка волновался всё больше и всё быстрее лопотал и тянул Капитана Крокуса к себе поближе.

Наконец Капитан понял. Встревоженно вглядываясь в глаза старика, он присел на корточки перед креслом, внимательно выслушал пульс на волосатой тёмной руке. Потом он ободряюще потрепал дедушку по плечу.

— Что случилось? — спросил Коко.

— Старик заболел. У него жар… Нельзя ему уходить на баржу, там слишком холодно. Придётся его оставить тут, у огня. Надо его полечить — беднягу простудили…

Дедушка, прислушиваясь к разговору, постучал себя кулаком в грудь, тяжело вздохнул, озабоченно оглянулся по сторонам, точно что-то отыскивая, и стал теребить край пледа.

— Да, да. — уверил Капитан, — мы его хорошо закутаем, — и принёс с постели тёплое шерстяное одеяло.

Тогда дедушка осторожно развернул складки пледа и вытащил из них своего хвостатого брыкающегося внучонка. Минуту он грустно смотрел на него. держа перед собой, потом протянул его Капитану.

Крокус укутал маленького с головой, взял на руки, легко коснулся тяжёлой головы старого льва, давая знак двигаться, и пошёл к выходу. Ребята во все глаза смотрели на него вопросительно. Он улыбнулся и кивнул.

Одеваясь на ходу, Малыш, Мухолапкин, близнецы, Ломтик и новый заговорщик Щелкунчик бросились следом — во двор под дождь.

В комнате остался только один старик. Проводив всех взглядом, обезьяний дедушка закутался в одеяло с головой, оставив только глаза и нос и став в таком виде гораздо больше похожим на обезьянью бабушку, и печально уставился на огонь.

А в это время от громадного чёрного фургона, стоявшего под дождём в темноте на пустыре, к берегу реки тянулась весьма странная процессия: окружённый львами, Капитан с дрыгающимся обезьянёнком на руках, за ним следом, держась подальше от львов, целая орава растерянных собак и собачонок, за ними вприпрыжку белки и несколько корзин кошек, которых тащили ребята, и ещё корзина с морскими свинками, енотами, кроликами и прочей тварью помельче, дрожавшими от страха и промокшими на дожде.

Отставая и догоняя друг друга, испуганно вскрикивая и потихоньку попискивая, ворча и перешёптываясь, вся эта процессия, далеко растянувшись по дороге, начала спускаться с крутого берега к реке. Кое-кто слетел кувырком, поднялся визг, на крикунов зашикали, и мало-помалу все взобрались на старый причал и затем по прогибающимся доскам — на палубу заброшенной баржи, ставшей теперь чем-то вроде ковчега.

Хлопья ржавчины, слоями слезавшей с железной палубы, хрустели, как сухие листья, под ногами людей, шуршали под лапами львов и чуть шелестели под крошечными лапками морских свинок.

Изо всех иллюминаторов баржи, прижимая к стёклам носы, пятачки и рыльца, тревожно всматривались в темноту старожилы баржи, встревоженные шумом среди ночи.

Капитан Крокус первым взбежал на борт баржи, спрыгнул в люк и едва успел повернуть ручку железной двери одного из отсеков трюма, как на него со стоном обрушился всей своей тяжестью Нерон. Не удержавшись на ногах, Капитан с размаху сел на пол и радостно обнял громадную лохматую голову, а Нерон, бережно придерживая одной лапой своего друга, с такой силой принялся его облизывать, точно решил совсем напрочь слизать у него с лица нос!

Прижавшись к самому уху льва, Крокус что-то торопливо ему нашёптывал, а тот в ответ так же едва слышно бурчал и тихонько порыкивал, обдавая друга жаром взволнованного дыхания.

Старый лев некоторое время внимательно разглядывал и прислушивался ко всему происходящему, потом дружелюбно пробурчал:

— Львиный человек… Львиный человек… Да, да… Львиный!

Капитан встал и обеими руками одновременно погладил обоих львов. Старый лев и Нерон довольно натянуто обнюхали друг друга, но то, что оба они слегка пахли Капитаном, его руками, табаком и одеждой, успокоительно действовало на обоих. Они неторопливо улеглись поодаль и стали вежливо, без назойливости поглядывать друг на друга.

Когда всё успокоилось, из-за косматой гривы Нерона нерешительно выглянуло рыльце поросёнка.

Старый лев удивлённо потянул воздух и прищурился, повернув голову. Персик капризно и слегка встревоженно хрюкнул. Он, видимо, побаивался.

— Львиный поросёнок… — сурово, но спокойно пробурчал Нерон и небрежно лизнул поросёнка.

Молоденькая львица, сгорая от нетерпения, подвинулась поближе, и Нерон грозно предупредительно кашлянул, чуть приоткрыв рот.

Но тут львица сама отпрянула в сторону: с таким пронзительным визгом поросёнок промчался мимо самого её носа.

В отсек вошёл Коко. и Персик, не переставая визжать, ухватил его за штанину и неистово трепал её из стороны в сторону, выражая таким способом восторг неожиданной встречи. А как известно, тонкий поросячий визг такая пронзительная штука, что, если суметь его направить в одну точку, он легко просверлит железный лист. Поэтому Коко поспешил схватить Персика и зажать ему рот. Потом он поставил его обратно на пол, и смышлёный Персик продолжал визжать ужо шёпотом.

Коко открыл крышку люка и, спустившись на нижнюю палубу, зажёг фонарик, чтоб заглянуть в отсек, где были одни собаки. На свет сейчас же сбежалась со всех сторон, начала теребить и толкать его от нетерпения целая собачья толпа. Каких только собак тут не было! Крупные пастушеские овчарки, у которых умные глаза едва проглядывали сквозь густую курчавую шерсть; бульдоги с мордами добродушных злодеев; низенькие таксы с длинным телом и скорбными глазами; дрожащие собачонки на тонких лапах; собаки с мягкими ушами, висящими до полу. как лопухи; толстенькие пугливые комнатные собачонки и широкогрудые бойцы, гроза волков, — все они окружили Коко и смотрели на него во все глаза.