Мод навсегда - Доминик Дьен

На самом деле, мой предыдущий вызов был совсем рядом. На улице Фур. Отит…

– Вы вызвали «скорую помощь»?

Часто бывает, что люди ударяются в панику по пустякам. Телефонистка, принявшая вызов, мне ничего не сказала.

– Что случилось?

Я зашел в квартиру. Он последовал за мной. Дверь в ванную была приоткрыта. Я увидел лежавшую на полу девушку и бросился к ней.

– Спасите ее! Умоляю…

Мужчина стонал. Я почувствовал собственное бессилие: у меня не было необходимых инструментов. Мужчина опустился на колени рядом со мной. Я ощущал его панику, которая начала передаваться и мне. Он сказал, что это его жена. Но сказал не спокойным голосом, нет, то был настоящий крик.

– Моя жена! Мод! Любимая!..

Рыдания душили его.

– Нет! Пощадите! Не мою жену! Нееет!

Он произнес «Мод», в этом я абсолютно уверен, потому что еще подумал тогда о «Моей ночи у Мод»… Помните, есть такой фильм…

Ружмон плеснул себе еще водки.

…Удивительно, как медленно тянется время в таких случаях… Мужчина буквально вцепился в нее, и я еле смог его оторвать… Конечно, я мог бы сделать ей массаж сердца… Но за время обучения в интернатуре я практически не занимался реанимацией… Я боялся, что сделаю его плохо. Но самое страшное – это то, что я не находил слов! В больнице все происходит иначе. Тогда как в квартире, в узком кругу… «Скорая помощь» приехала очень быстро. К счастью. Минут через шесть после меня. Они подняли на лестнице дикий гвалт! Я открыл им дверь. Муж был совершенно подавлен. Он то и дело повторял: «Мод! Мод! Жена моя! Любимая! Обожаемая! Почему?»

Он крутился под ногами у врачей. Мешал. Тогда один из санитаров мягко подвел его к двери в спальню, и он так и остался стоять там, словно чего-то ждал. Бригада «скорой помощи» работала быстро, слаженно… Массаж сердца, адреналин, дефибриллятор – они все испробовали… Но когда врач произнес: «Мне очень жаль», у мужчины вырвался воистину чудовищный крик, полный боли! Вам это покажется странным… но я твердо убежден в том, что он действительно страдал!

Старший врач бригады подтвердил мой диагноз:

– Обширный инфаркт… В ее возрасте это большая редкость… Ты успел расспросить ее мужа?

– Нет…

В этот момент к ним поступил другой вызов. Рация реаниматора принялась выплевывать слова: …попытка самоубийства… шестнадцать лет… барбитураты… улица Пре-о-Клер, 38. Мне стало страшно, и я произнес:

– Поезжайте!

Врачи принялись сворачиваться. Они выглядели безумно уставшими.

– Ты можешь провести всю стандартную проверку?

Я сказал, что да. Муж стонал не переставая.

– А свидетельство о смерти оформишь?

Я согласился. Если бы я знал!

Ружмон тяжело вздохнул и налил себе третий стакан.

…Надеюсь, что им хотя бы удалось спасти того подростка!

Он медленно, с опустевшим взглядом, пил водку.

Лопес терпеливо ждал продолжения рассказа.

…Мужчина пластом лежал на кровати. Его халат развязался, и было видно, что под ним ничего нет. Он стал похож на старика. Да, я вам, кажется, не сказал, что девушка была нагой. Наверное, они занимались любовью. От этой мысли мне стало еще хуже. Я вошел в ванную и тихо прикрыл за собой дверь, чтобы не остаться один на один с мужем.

Ружмон открыл свой чемоданчик, надел латексные перчатки, нагрудник и приступил к осмотру. Температура: 36,5°. Ничего удивительного. Он машинально попытался сосчитать пульс. Затем отпустил руку. Прощупал живот: внутреннего кровотечения, похоже, нет. Задержался на синюшных, плотно сжатых губах и закатившихся глазах: типичные признаки смерти от инфаркта. Потом его взгляд скользнул к бедрам девушки, после чего снова поднялся к лицу… К ее виску прилипла прядь волос. Ружмон прикоснулся к белесой жидкости, затем поднес палец к носу. Сперма. Должен ли он заключить из этого, что инфаркт явился следствием напряжения? Разрыв аневризмы у лиц женского пола, да еще в ее возрасте, случается крайне редко! Затянутые в перчатки руки скользили по телу в поисках хоть малейшей детали, которая могла бы свидетельствовать об иной причине смерти. Но внимания Ружмона ничто не притягивало. Кожа девушки была молочно-белой. На ней не было ни синяков, ни кровоподтеков, ни следов от ранений или насилия. Отсутствие точечек от уколов исключало возможность смерти от передозировки наркотиков. Хотя позднее я подумал, что девушка могла нанюхаться кокаина…

Ружмон покачал головой. Он колебался. Из соседней комнаты доносились всхлипывания мужа. Он осмотрел ноздри девушки, но не заметил никаких частичек порошка. Он в последний раз обвел тело взглядом. Хорошенькая блондиночка. С зелеными глазами.

Из деликатности доктор прикрыл ее банным полотенцем. Затем перешел в спальню.

Муж лежал, свернувшись клубочком. Ружмон кашлянул, чтобы вывести его из оцепенения.

– Гм! Мне нужно выполнить ряд формальностей…

Ружмон подумал о девушке, оставшейся на холодном кафельном полу. Эта мысль не давала ему покоя. Ружмон произнес: «Хотите, я помогу вам перенести вашу жену на кровать?» И, поскольку ответа так и не последовало, добавил:

– Или вы предпочитаете, чтобы ее перевезли в морг?

– Какая разница?

Мужчина вдруг стал настолько отстраненным и безразличным ко всему происходящему, что Ружмон вздрогнул. Изоляция аффекта, отрыв от действительности, состояние глубокого шока… Он чуть было не возразил: «Разница очень большая, месье! Так у вас будет сорок восемь часов на то, чтобы поговорить с ней, поцеловать ее, обнять!..» Хотя в какой-то мере муж был прав: этим ее не воскресишь.

Я не позволил себе навязывать ему какое-либо решение, поэтому просто ответил:

– Вопрос личных мотивов.

– В таком случае увезите ее!

Заметив потрясенный вид Ружмона, он добавил:

– А что такого? Она же умерла, разве не так?

– Несомненно.

– Тогда что вы ко мне привязались?

По правде говоря, я неуверен, что он это произнес. Он процедил что-то сквозь зубы, и мне показалось, что я услышал эту фразу. Я нашел ее столь… неожиданной. В подобной ситуации…

Ружмон нервно кашлянул.

– Мы можем где-нибудь присесть?

Они перешли в столовую и устроились за обеденным столом.

– Мне нужно взглянуть на документы мадам…

Да-да! Не смотрите на меня так, инспектор!

Я действительно видел ее паспорт!.. Не знаю… Девушки, наверное, были похожи… Меня одурачили. Как простофилю!

Мужчина снова ушел в спальню. Ружмон принялся писать заключение о смерти… Рука его немного дрожала. В больнице этим занимались только заведующие отделением или старшие врачи, но никак не интерны.