В плену надежд (СИ) - Янова Екатерина

— В качестве кого? — не совсем понимаю я.

— В качестве груза.

— В смысле?

— В прямом. Маскируют под контейнеры с грузом. Иногда на таких судах бывают тайные отсеки.

— Как мы узнаем это судно? Как попадем туда? И откуда они отправляются?

— Из ближайшего морского порта. Судно…пока не знаю, но есть наметки. А дальше… нам не обойтись без помощи властей. Что там твой генерал? Поможет?

— Не знаю. Но в любом случае ему нужны будут веские основания. Он не сможет действовать, основываясь на наших предположениях.

— Будут ему основания, — обещает Марго. — Я много лет варюсь в этом дерме. У меня компромат есть на многие звенья цепи. Но прикрывают их тоже сверху, ты же понимаешь. Не все будут этому рады.

— Выхода у нас нет. Поэтому давай действовать. Только…

— Что?

— Вопрос, кто же слил нас Сомову?

— Скорее всего, тот, кто установил на твой телефон маячок, я нашла его в номере и проверила.

— Чёрт. Понятно. Телефон у меня забрала охрана генерала. Неужели Зиновьев тоже в этом замешан?

— Не думаю. Он активно способствовал твоему освобождению. Возможно, кто-то из его людей?

— Не знаю. Надо встретиться с генералом.

— Ты ему доверяешь?

— Да. Хотя после последних событий я уже не знаю, что думать.

— Времени, как ты понимаешь, нет.

— Поэтому я и не собираюсь ждать. Где мой телефон?

— Вот он, — достает из кармана мой гаджет, — я его проверила, но все равно. Звонить с него бы не стала.

— Я и не собираюсь. Для таких дел у меня всегда есть в запасе чистые аппараты.

Иду в свою комнату. Достаю из сейфа новый телефон и сим-карту. Набираю номер генерала. Отвечает он быстро, по голосу похоже, что он рад меня слышать.

— Ты уже на свободе, орел?

— Ага. Летаю, расправив крылья.

— Рад свободе?

— Рад, да не очень. И ты, Николаич, знаешь прекрасно почему.

— Да. Знаю. Девочку твою ищем. Пока безуспешно.

— У меня вопрос, который волнует меня не меньше. Как в моем телефоне, который побывал в руках твоих людей, оказался маячок, который и навел на нас этих уродов?

В телефоне пауза, я тоже не дышу. Я должен понять, причастен ли генерал ко всему этому.

Через несколько долгих секунд генерал произносит совсем другим тоном:

— Я разберусь. Думаешь, это я сдал тебя?

— Зиновьев, которого я знал раньше, на такое не способен, но власть, как известно, меняет людей…

— Да. Меняет. Слабаков, в основном. Ты считаешь меня таким?

— Нет. Слабаком я вас не считаю.

— Это хорошо. У меня есть подозрения, кто это мог быть. Я разберусь. А тебе все равно нужна моя помощь. Я правильно понимаю?

— Правильно. Я могу на нее рассчитывать?

— Можешь. И запомни. Я своих не бросаю. У меня таких немного осталось.

— Спасибо.

— Жду тебя через час в нашем месте. Понял?

— Понял. Буду.

Понимаю, что генерал тоже не доверяет никому. Поэтому не произносит вслух адрес. Надеюсь, я правильно делаю, что доверяюсь ему. Иначе… лучше не думать.

Откладываю телефон, и на глаза попадается Сонино белое платье. Оно небрежно брошено на кровать. Наверное, она забыла его, когда собиралась. А может, специально не взяла. Ведь это то самое белое платье, в котором она собиралась расстаться с жизнью. Вспоминаю ее на крыше, вспоминаю ее слезы и пустой взгляд. Помню, как вытягивал ее из пропасти. Для чего мне попалось на глаза это платье? Оно как напоминание о том, что я облажался. Спас ее, а защитить не смог, обрек на еще более страшную участь. Подношу руку к платью, хочу откинуть его, но рука не поднимается. Оно как белый саван лежит здесь, крича о том, что Соня в опасности, жжет руку воспоминаниями и страшными мыслями. Через усилие все же сгребаю ткань в ладонь, подношу к лицу. Пытаюсь уловить ее запах. Запах луговых цветов и лета. Она мое тепло, мое сердце. Забрала с собой, и теперь я мерзну и умираю. Я впервые всерьез задумался о том, что будет, если случится страшное? Как я буду жить? Скорее всего, никак. Просто не смогу.

Из этого чёрного марева меня вырывает стук в дверь. Слышу голос Марго:

— Ты там поспать прилег?

— Нет. Сейчас иду, — отвечаю я хриплым от накативших эмоций голосом.

Отбрасываю ненавистное платье в угол. Сейчас не время расклеиваться. Еще все можно исправить. Надежда есть. Я найду ее. Верну, сожму в своих объятиях и не отпущу никогда!

Глава 23

С генералом мы встретились в назначенном месте. Он пришел один в гражданской одежде. Я передал ему всю известную мне информацию и флешку с компроматом, о котором говорила Марго. Генерал ничего конкретного не сказал и не пообещал. Он велел ждать. Это то, что я ненавидел больше всего, но выбора у меня снова не было. Я вернулся в свою квартиру и, как тигр в клетке, метался из угла в угол, потому что просто не мог сидеть на месте. Раздался звонок в дверь, на пороге стоял Костян. Я не был уверен, что хочу его видеть, но как оказалось, он принес новости. По своим связям он узнал, что Сомов сегодня ночью уехал в тот город, в котором находится порт. Это лишний раз доказывает, что мы на верном пути. А еще Костя рассказал, что оказывается знаком с тестем этого урода. Они имели с ним дела, пока тот еще жил в России и сам руководил бизнесом. Потом уже он переехал заграницу развивать бизнес, а здесь стал рулить Сомов. Связался Костя с этим старым лисом, рассказал ему много новостей из России об истинном положении дел. Оказалось, что совсем не та картина была представлена родственнику, и теперь он спешит в гости, чтобы пообщаться с милым зятьком. Не уверен, что это как-то повлияет на решение наших проблем, но в любом случае, Сомову визит тестя не сулит ничего хорошего. Было бы здорово, если бы он его взял за яйца. Все это мы обсуждали, сидя в гостиной. Я продолжал подскакивать от каждого звонка, нервы были на пределе.

В какой-то момент Костя остановил очередной мой забег, заставил сесть, положил руку на плечо, поймал мой взгляд и сказал:

— Все будет хорошо. Должно быть хорошо! — у меня от этого перехватывает дух.

— Именно это я сказал Соне незадолго до того, как ее забрали, а я ничего не смог сделать.

— Привязался ты к ней, да?

— Да, — просто отвечаю я.

— А кто называл нас с Егором ненормальными? — слабо улыбается друг.

— Да. Вспоминал я тот вечерок не раз. Видимо, все-таки подцепил от вас заразу.

— Нет. Просто ты нашел своего человека, с которым ты совпал, который стал тебе дороже всего на свете. Я прав?

Я задумываясь на секунду, потом киваю. Костя продолжает.

— Держись. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я не так давно был в похожей ситуации, как ты помнишь.

Да. Помню, как мы искали его Наташу, помню тот лес, помню Костю в практически невменяемом состоянии. Я тогда смотрел на него и поражался. Не понятен мне был ужас в его глазах. Сейчас знаю, что рвало его тогда, потому что испытываю то же самое. Отчаяние снова подкатывает к горлу. Телефон молчит, а время идет.

— Держись, — еще раз говорит Костя, — знаешь, я никогда не был верующим, а тогда молился. Сидел вот также и не знал, что с Наташей, жива ли она. Молитв не знал, просто просил высшие силы помочь. И они помогли. Иначе трудно объяснить, как она смогла отправить сообщение с практически севшего телефона из леса, где не было сети. Поэтому верь! Это поможет!

Я не знаю, что сказать. Может друг и прав. Подумать об этом я не успеваю, потому что звонит телефон. Это генерал. Он сообщает, что все решил, нас ждет военный вертолет. Мы отправляемся в порт, чтобы задержать то самое судно.

На вертолете я, Марго, Костя и еще несколько наших верных ребят. Марго раздобыла информацию о нужном нам судне. Генерал лишь подтвердил ее сведения. Эта проклятия калоша уже вышла из порта несколько часов назад. Хорошо, что плывет она с небольшой скоростью, это значит, что на быстроходном катере мы сможем догнать ее за пару часов.

По прилету в нужное место, нас уже ждут люди генерала. Это тоже военные. Они провожают нас на быстроходный катер пограничных войск. Мы несется по волнам, опережая ветер, но мне все равно кажется это слишком медленным. Чем ближе мы к цели, тем сильнее страх. Страх, что нет ее там, что поздно уже, что отправили ее как-то по-другому или убили вообще. Вспоминаю Костины слова. Сейчас я тоже могу только молиться. Я смотрю через иллюминатор на хмурое небо и прошу у Бога спасения для Сони. Прошу, чтобы мы нашли ее на том самом судне, чтобы я смог обнять ее. Если это случиться, я клянусь сам себе, что не отпущу ее никогда, обещаю сказать ей о своих чувствах. Теперь я не сомневаюсь, что это и есть любовь. Хотя я настолько пренебрежительно относился к этому слову, что мне не нравится называть то, что я чувствую именно так. Скорее это потребность, это как воздух, которым ты дышишь. Любить можно шашлык или колбасу, но все это тебе может быстро надоесть, а без воздуха ты не сможешь прожить и несколько минут. Она мой воздух, мое солнце. Без нее жизнь будет бесцветной, мрачной, никакой.