Путешествие пилигрима - Буньян Джон

— Но посмотрите внимательно на них, — утверждали они. — Они ведь мухи не обидят. Скромные, тихие, они совсем не похожи на преступников. На нашей ярмарке можно найти очень многих, более достойных позорного столба, чем эти двое ни в чем не повинных людей.

Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения толпы. Началась потасовка, били куда попало и чем попало, не разбирая уже, где свой, где чужой.

Между тем несчастные пилигримы вновь предстали перед судьями, где их обвинили в нарушении порядка на ярмарке. Вынесенный приговор был жестоким. На них надели кандалы и водили по ярмарке для острастки всем тем, кто вдруг надумает посочувствовать или заступиться за них. Христианин и Верный с таким достоинством и с такой кротостью вынесли это новое оскорбление, что вызвали участие у еще некоторых лиц на ярмарке. Это еще более разъярило мучителей, и они решили предать обоих пилигримов смерти.

Пилигримов опять посадили в клетку до окончания нужных приготовлений к казни, приковав им ноги к полу.

Теперь они вспомнили слова своего друга Евангелиста, исполнившиеся слово в слово, что еще больше укрепило их веру. Им было совершенно ясно, что дальнейший путь сможет продолжить лишь один из них. Они уверяли друг друга, что тот, кто первым расстанется с жизнью, первым вкусит от плода блаженства, и каждый про себя желал, чтобы смертная участь выпала на его долю. Затем они предали себя совершенно воле Того, Кто лучше нас знает наши нужды и возможности, и терпеливо стали ждать решения своей судьбы.

Был назначен день общественного суда над обоими пилигримами. Судья Богоненавистник зачитал обвинение:

«Эти люди — враги здешней торговли. Они внесли смятение и разлад в жизнь города и сумели за эти два дня завоевать среди жителей сторонников своего вероисповедания вопреки закону владетельного князя». Слово попросил Верный:

— Я выражал свое несогласие лишь тогда, когда осквернялось имя Всевышнего. Будучи человеком спокойным и мирным, я не мог вызвать смуту и посеять вражду. Те, кто внял нашим словам, убедившись в их истинности, сделались от этого в нравственном отношении только чище… А что касается вашего владетельного князя по имени Веельзевул, то он враг нашего Господа, и я презираю его.

Всем желающим предложено было выступить и сказать слово в защиту владетельного князя и в опровержение выступления подсудимого. Желание выступить изъявили три свидетеля: Зависть, Суеверие и Угодничество. Их спросили, знакомы ли они с подсудимым по имени Верный и что они могут сказать в защиту своего хозяина.

Первым выступил свидетель по имени Зависть:

— Милостивые государи! Я этого человека знаю давно и готов поклясться, что он…

— Минутку! Свидетель должен сначала присягнуть… Присягнув, Зависть продолжил:

— Милостивые государи! Этот человек, хотя и носит такое благозвучное имя, на самом деле один из самых подлых людей на свете. Он не уважает ни князей, ни народ, ни закон, ни обычаи, но использует малейшую возможность, чтобы навязать людям свои взгляды, которые он называет основными положениями веры. Однажды я своими собственными ушами слышал, как он уверял, что христианство и обычаи нашего города Суета — совершенно несовместимы и потому никогда не смогут ужиться. Этими словами он осуждает не только наши действия, заслуживающие самой высокой похвалы, но и нас самих.

— Можешь ли ты еще что-нибудь добавить к сказанному?

— Конечно, многое еще можно сказать, но боюсь утомить почтенную публику. В случае необходимости, если показаний других свидетелей для вынесения смертного приговора окажется недостаточно, я готов дополнить свои.

Ему предложили сесть. Судья пригласил следующего свидетеля, Суеверие, и, приказав взглянуть на подсудимого, попросил его дать показания во славу владетельного князя. Присягнув по всем правилам, Суеверие приступил к делу:

— Милостивые государи! Мы с этим человеком не родственники, практически мало знакомы, и я вовсе не желаю знакомиться с ним ближе. Но я твердо убежден в том, что для нашего города его убеждения опаснее чумы. На днях мы с ним разговорились, и он не побоялся заявить, что наша религия — ничто и что такая вера нас спасти не может. Из этого можно сделать вывод, что мы поклоняемся не истинному Богу, а ложному, живем в грехе и потому будем прокляты навеки. Вот все, что я могу о нем свидетельствовать.

Вызвали третьего свидетеля — Угодничество. После присяги были заслушаны его показания.

— Уважаемые господа! Я этого человека знаю очень давно, и мне не раз приходилось слышать его крамольные речи. Он пренебрежительно отзывался о всеми нами любимом Веельзевуле и его благородных друзьях: лорде Ветхий Человек, лорде Плотские Наслаждения, лорде Расточительство, лорде Тщеславие, лорде Разврат и о почтенном сэре Скупость. Он даже имел наглость утверждать следующее: если бы жители нашего города придерживались его веры, всем этим благородным и почтенным господам пришлось бы покинуть город. Дерзость его поистине не знает границ! Этот негодяй обозвал ваше сиятельство безбожным мерзавцем, сдобрив свою речь нецензурными словами. Поток грязи вылил он на весь наш высший свет.

Когда Угодничество закончил свою речь, судья обратился к подсудимому:

— Ты, отступник, еретик, предатель! Слышал ли ты, что эти честные люди свидетельствуют против тебя?

— Разрешите мне сказать несколько слов в свою защиту! — обратился Верный к судье.

— Ничтожество! Ты не достоин жить! — в страшном гневе закричал судья. — Ты заслуживаешь смерти! Однако для того, чтобы вся публика могла оценить мое великодушие, я разрешаю тебе говорить.

— Во-первых, — начал Верный, — что касается обвинения Зависти. Если какое-либо правило, какой-нибудь закон, обычай или даже сам образ жизни не признает Слова Божьего, то вера этого народа не имеет ничего общего с христианством. Если я не прав, убедите меня в этом, и я готов отказаться от своих слов. Во — вторых, в ответ на обвинение Суеверия скажу, что для истинного поклонения Богу необходима вера в Него. Вера без откровения свыше существовать не может. Какие бы формы поклонение Богу не принимало, оно не может быть истинным, если оно не определяется Божьей волей. Такое поклонение неугодно Богу и не введет нас в вечную жизнь… И последнее. Хочу при всех повторить мысль, которую я высказал Угодничеству. И владетельный князь этого города, и весь двор его более достойны ада, чем жизни в этом городе. Да будет ныне милость Господня на мне!