Прихоти повесы - Вики Дрейлинг

После порции роскошного портвейна Колин поднялся из-за стола. Он вполуха слушал политические дискуссии между отцом и Уайкофом, мысленно составляя список дел на завтра в Сомеролле.

– Полагаю, настало время присоединиться к дамам, – предложил Уайкоф.

– Не жди меня, – сказал Чедвик. – Мне нужно переброситься парой слов с сыном.

Колин повернулся к нему.

– Наверное, ты хочешь услышать отчет о том, что мне удалось сделать сегодня?

Маркиз вздохнул.

– Отчет представишь на следующей неделе. Меня заботит другое.

– Что именно?

– Твое появление в холле сегодня.

Колин нахмурился:

– А что не так? Я услышал стук и спустился вниз.

– Да, но в каком виде? Сюртук наброшен на плечи, рукава сорочки закатаны до локтей, волосы в беспорядке.

Колин понимал, что в таком виде не принято появляться перед леди, но так работать удобнее.

– Я ковырялся в вещах на чердаке. Там целая свалка и кругом пыль. Что ты от меня хочешь?

Разумеется, Колин не стал упоминать об ощущении близости, которое возникло между ним и Анджелиной. О чем беспокоиться, если ничего не произошло?

– По крайней мере ты должен был надеть сюртук в присутствии леди.

– Ох, ради бога! Мы же работали.

– Ты должен был привести себя в порядок, перед тем как спуститься вниз, хотя бы из уважения к леди Анджелине и Уайкофу.

Колин фыркнул:

– Он воспринял это как обиду?

– Нет, он ничего не сказал, но Уайкоф не знает, куда глаза девать, из-за неудавшейся помолвки дочери. И когда я увидел, как ты бесцеремонно обращаешься с ней, мне показалось, что он может превратно истолковать твою фамильярность.

Колин потер висок. К черту! Он был с ней фамильярен, а потом испытал тот прилив чувственности.

– Вы застали нас за работой. Если бы мы не общались по-дружески, уверен, она восприняла бы это как обиду.

– Я согласен, сын, но ты меня не понял. Последствия скандала по-прежнему довлеют над всей их семьей. Скорее всего именно Маргарет будет опекать дебют Пенелопы следующей весной. Будущее леди Анджелины пока… неопределенно. Ты даже не спросил, почему я привез Уайкофа в Сомеролл.

Колин стиснул зубы.

– Если герцог беспокоится, то должен был сам заранее сказать об этом.

– Он ничем не выразил своего беспокойства, но я привез его, чтобы убедить в том, что все в порядке. Как отец, я могу только представить, каково было бы мне, если бы на ее месте оказалась одна из твоих сестер.

Колин задохнулся. Кровь закипела в жилах от одной мысли, что какой-нибудь мерзавец будет крутиться вокруг одной из двойняшек.

– Я вижу, теперь ты понял.

Колин мертвой хваткой вцепился в спинку стула.

– Убью любого, кто посмеет играть чувствами моих сестренок.

– Искренне надеюсь, что этого не потребуется. Во-первых, дуэли официально запрещены, а во-вторых, ты – мой наследник. Хотя можешь превратить в фарш того, кто проявит хоть незначительный интерес к близняшкам.

– Отец, я не хочу вести себя с Анджелиной по-другому из-за того, что с ней случилось. Я представляю, сколько она уже пережила.

Маркиз хлопнул его по плечу.

– Ты подтверждаешь мою веру в тебя. Однако не думай, что соскочил с крючка.

Колин нахмурился:

– То есть?

– Если хочешь заполучить Сомеролл, найди себе невесту. Я уже слышать не могу о твоих амурных похождениях и попойках. Жена образумит тебя. Хорошо бы тебе посоветоваться с Маргарет. У нее среди дальних родственников есть несколько кузин.

– Как только дом приобретет пристойный вид, я приложу все усилия, чтобы обзавестись женой. – «Через год или два!»

– Я смогу придержать покупателя, но он не станет ждать целую вечность. Так что постарайся.

Колин решил, что отец блефует: он сможет придержать покупателя ровно на столько, на сколько захочет.

– Вот и ты наконец, – сказала Маргарет. – Я уже начала беспокоиться.

– Это моя вина, – признался Колин. – Я настоял, чтобы мы обсудили ремонт, вот мы и задержались.

Маркиза пожала плечами:

– Он такой упрямый.

– Вы пропустили новость, – встряла герцогиня. – Анджелина получила письмо от своей подруги Шарлотты. Та еще не поняла, что мы с дочерью уже вернулись домой, но теперь все изменится – после долгого перерыва она намерена вновь бывать в свете.

Улыбка Анджелины казалась какой-то неестественной.

– Мы строим планы на весенний сезон, – заметила Маргарет. – Мне кажется, венецианский завтрак[2] – это то, что нам нужно.

Колин увидел, как герцог, пристроившись возле буфета, готовит себе выпивку, и подошел к нему. Мрачное выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Колин плеснул себе бренди и покрутил бокал, наслаждаясь цветом и запахом напитка.

– Спасибо, что позволили Анджелине участвовать в моем деле, – ее советы очень помогли.

– Что они так носятся с этим письмом? – сквозь зубы процедил герцог, не обратив внимания на его слова.

Колин не знал, что ответить, и, сделав глоток, почувствовал себя неуютно, когда Уайкоф налил себе еще одну огромную порцию. Если герцог ее сейчас прикончит, и нескольких минут не пройдет, как он будет пьян до невменяемости.

К ним подошла Анджелина.

– Папочка, сыграешь со мной в шахматы? Последний раз ты побил меня, по-моему, лет сто назад.

– Не сегодня! – отрезал Уайкоф.

Она вздрогнула.

– Извините. – Герцог поставил стакан и быстро вышел из комнаты.

Вот дьявол! Можно, конечно, испытывать чувство вины, но все-таки относиться к ней подобрее.

– Давай сыграем с тобой в шашки.

Видно было, что Анджелина колеблется.

– Боюсь, мне не хватит сосредоточенности.

– Мы сделаем вид, что играем, а сами поговорим.

– Не могу.

– Ну пожалуйста, сделай мне одолжение. В противном случае вызовусь переворачивать тебе ноты, чтобы рассказать об их планах.

Она глубоко вздохнула и наконец согласно кивнула:

– Хорошо.

Колин усадил ее за игровой столик и сам сел напротив.

– Я расставлю шашки, потом мы будем бросать кости, делать вид, что играем, и разговаривать. А теперь скажи, что произошло. Все дело в этом письме? Да, и не забывай про кости – мы же играем.

Анджелина бросила кости и передвинула шашку.

– Я солгала насчет содержания письма.

Он тоже бросил кости и сделал ход.

– Зачем?

Анджелина взяла кости, бросила и сделала свой ход.

– Я не хотела, чтобы услышала Пенни. Ей ничего не известно про скандал.

– Боюсь, кое-что все же известно.