Роман Равдин - User

заторопился отпустить техника, так как мысли его уже приняли совсем другой

оборот. "И как это мне в голову не приходило! Вешаем эти примитивные

магнитофоны, а ведь имеем дело с редкими мудрецами. Они-то потешаются над

нами!.. Пустил себе какое-нибудь излучение на этот дурацкий ящичек и говорит

сколько угодно... Найти! Наверняка их штуковина стоит где-то поблизости от

магнитофона..."

Назавтра уборщиком помещения лаборатории был направлен Боб Дрейк --

старый сыщик, пригретый в свое время Лансдейлом. Как иные любят

коллекционировать предметы, так Лансдейл собирал в своей охранной команде

разных чудаков. И, как в сказках, эти чудаки часто выручали его в самых

неожиданных перипетиях беспокойной службы.

Но и Боб Дрейк не помог бы ему, если бы не помог случай: один раз Притт

забыл убрать в свой сейф интерферентор. И Боб нашел его. Он принес

таинственную коробочку хозяину, а тот поспешил с ней на консультацию к

электронщикам. Те, конечно, объяснили, что к чему. Лансдейл немного подумал

и спросил, нельзя ли, не трогая прибора, лишь парализовать его действие.

"Между прочим, это интересно, -- откликнулся один инженер, -- вы подали

интересную мысль". "Если так, -- ответил Лансдейл, -- то прошу придумать это

побыстрее и чтобы по размерам оно не превосходило данный аппарат. Заказ

будет оплачен по самой высшей категории".

Следующим утром Боб положил интерферентор на место, и -- опять-таки

Лансдейлу повезло: никто из ученых среди дня не хватился этого прибора и

потому ни о чем не подозревал. А еще через два дня в подслушивающие

магнитофоны были вмонтированы новые приборы, нейтрализовавшие действие

интерферентора. Рыбка теперь сама шла в сети, не подозревая о них...

-- Ну, что ты скажешь? Соглашаться на предложение Вельзевула? -- таким

вопросом закончил Притт свой рассказ Барнету о своем пребывании в

"преисподней".

Он лежал на раскладушке у биотрона и беседовал с другом по закрытой

сети. В зале стоял полумрак, светились только приборы на пульте да

перемигивались огоньки кибернетической машины, ведущей управление всем

сложным хозяйством поддержания жизни мозга уже не только Барнета, но и

незнакомца.

-- Я боюсь, он прав: ты не сможешь пересадить меня обратно в чей-то

череп, -- печально сказал Барнет. -- Я много думал об этом. А теперь

прибавляется еще одна трудность, которой раньше ты не предвидел: волновое

несоответствие. Допустим, я преодолею барьер несовместимости, выживу. А тело

откажется мне повиноваться из-за разности диапазонов. Вот так же, как с этим

мозгом ты не можешь пока связаться... Может, действительно, искусственное

тело позволит мне двигаться самостоятельно? Ведь мне теперь большего и не

надо...

-- Но ведь это опять -- чудовищный эксперимент над тобой!..

-- Знаешь, дружище, по совести скажу: я так устал, что мне на все

наплевать. Может, единственное, чего я хотел бы перед тем, как исчезнуть

навсегда, это добраться до родного ранчо, где прошло мое детство.

Хочу взглянуть на Джоан и умереть на родной земле. Бедняжка! Ей сейчас

так тяжело...

У Притта защемило сердце, он тяжело вздохнул:

-- Не надо, Дэви. Ну, зачем так мрачно. Я сделаю, как ты хочешь.

-- А тогда другого пути у нас нет, как принять пред- ложение твоего

профессора. Тебе надо бежать от корпорации, от прессы. Скрыться на время в

"преисподней", если это такое надежное место... Только вот не представляю,

как при таком осадном положении сюда тайно от всех можно доставить

искусственное тело и с ним еще специалистов...

Да, кстати, чуть не забыл. Поставь, пожалуйста, фотокамеру. Мало ли

что. Если кто ворвется сюда чужой, я-то его встречу. Но хорошо бы и на

пленке запечатлеть -- всегда пригодится.

-- Хорошо. Утром напомни. Значит, решили: даем согласие. Они должны

вот-вот появиться. Еще надо обговорить это с нашими ребятами.

-- Только тише, Джонни. Ты ничего не заметил подозрительного?.. Мне

кажется, нас подслушивают.

-- А интерферентор?

-- Не знаю... Ты дал мне очень тонкий слух. Недавно я стал слышать

какое-то гудение, исходящее как будто от магнитофона. Раньше этого звука не

было. А что, если они сменили начинку, и теперь наше устройство не

действует?

-- Возможно. Но как это проверить?..

Их беседу прервал звонок внутреннего телефона. Притт машинально кинул

взгляд на большие часы, висящие над биотроном. Без четверти двенадцать.

-- Мистер Притт, вы не спите? -- вкрадчиво спросила трубка, -- Это

дежурный охранник Смит. Смею побеспокоить, сэр, тут вас спрашивает человек

от Лансдейла.

-- Я уже в постели, -- капризно ответил Притт. -- Не понимаю, что за

срочность такая...

-- Сэр, он говорит, это очень важно для вас, -- горячо зашептала

трубка. -- Если позволите, я проведу его к вам. Он ненадолго.

-- Ну, хорошо! -- Притт с досадой бросил трубку. -- Сейчас сюда придет

человек от Лансдейла, -- сказал он Барнету. -- Дожили! Уже и ночью покоя

нет...

Он нехотя поднялся, накинул домашний халат, нащупал в кармане зеркальце

и, достав его, пригладил светлые волосы на лысеющей голове.

В дверь постучали, и на пороге показался человек в голубом костюме

воздушного путешественника, в которых обычно летают с реактивными ранцами за

спиной. В руках он держал снятый шлем. За его тщедушной, почти детской

фигурой охранник Смит казался Голиафом. -- Сэр, -- сказал, подняв ладонь

из-за плеча незнакомца Смит, -- через тридцать минут прошу позвонить мне.

Хелло!..

Незнакомец осторожно шагнул в зал и, как только дверь закрылась за ним,

приложил палец к губам, прося о полной тишине. Быстро достав блокнот, он

протянул открытый листок Притту. "Молчите, нас подслушивают!" -- было

написано во весь лист. Гость перевернул второй листок: "Я от Вельзевула. Мы

должны срочно поговорить в помещении, где наверняка нет подслушив. апп.".

Притт кивнул головой и начал вспоминать план своей лаборатории. Но

какую бы комнату он ни представил себе, всюду стоял или мог стоять

магнитофон. Даже в операционной и в пренараторной! И тут он вспомнил о

маленькой дезинфекционной камере, которой они никогда не пользовались, ибо

все необходимое поступало к ним из хозяйственного блока, обработанное

подобающим образом и герметично запечатанное. Прекрасное место! Вдвоем с

"малышом" они вполне поместятся в этой камере. Там наверняка еще не

догадались поставить подслушивающий аппарат... И он повел гостя по коридору

в другой конец здания. С низким гудением массивная дверь медленно

отворилась, и в камере зажегся свет. Они уселись рядышком на низкую железную

полку. Гость жестом попросил закрыть дверь.

-- Невозможно, -- шепотом ответил Притт. -- Управление дверью находится

снаружи. А если она захлопнется -- мы не продержимся и десяти минут. Будем

говорить тихо.

-- Вчера мисс Тойнби доложила, что ее группа завершила работу, -- сразу

перешел к делу посланец Вельзевула. При упоминании Маргрэт у Притта дрогнуло

сердце. -- Готовы ли вы принять искусственное тело для Барнета и согласны ли

эвакуироваться к Вельзевулу?

-- Да, согласен. Но...

-- Простите, -- перебил его собеседник, -- это главное. Все остальное

сейчас объясню. Тело вам доставят в течение ближайших трех дней. В монтаже

будет помогать сама мисс Тойнби.

Притт от удивления чуть не привскочил. "Он что, бредит?! Тут такая

осада, а они, видите ли, всЈ доставят сюда, как ни в чем не бывало!"

-- Вам кажется смелым этот проект? -- улыбнулся краешком губ человек в

комбинезоне.

-- Да, признаться, не кажется осуществимым. Вы же видите, что я и мои

коллеги уже находимся на казарменном положении, то есть -- сами под

усиленным наблюдением и охраной. Для того, чтобы мне легче было вести с вами

серьезный разговор, я просил бы и вас быть посерьезней.

Лицо собеседника словно погасло. Притт только теперь заметил глубокие

морщины, разлиновавшие его высокий лоб, и множество мелких морщин, лучащихся

от прозрачных льдинок-глаз. "Швед или норвежец", -- подумал Притт, вспомнив

еще и акцент гостя.

-- Да, пожалуй, можно и посерьезней, -- согласился тот. -- С вами, я

почему-то уверен, можно говорить начистоту. Вы слышали о Международном

Товариществе Ученых?

-- Это организация красных. Но я политикой не занимаюсь: времени нет.

-- Не будем сейчас спорить. Поверьте мне: МТУ -- это организация

честных людей, занимающихся не политикой, а наукой. Чтобы выручить, скажем,