Роман Равдин - User

Притта, чьи идеи он всего лишь помогал реализовывать, считал нисколько не

талантливее себя. А мысль, что Притт на десяток лет моложе, временами будила

в нем глухое чувство досады на самого себя, "сидящего в затишке". Пол ни

минуты не сомневался в способности заменить Притта, взять его роль в

ведущемся эксперименте. Свое действительное положение в научной группе

объяснял лишь гипертрофированной скромностью, каким-то, по его выражению,

"дурацким" стремлением не вырываться вперед. И в то же время назвать все это

просто черной завистью -- значило бы игнорировать весь сложный комплекс

чувств, терзавших человека недюжинных задатков.

Вот в каком отношении можно сказать о своевременности идеи, осенившей

Лансдейла -- попытаться приобрести живого осведомителя, который был бы

надежнее всех хитроумнейших приборов. Человек, на которого интуитивно пал

его выбор, был уже морально подготовлен к восприятию этой идеи. Мало того,

как все люди нерешительные, колеблющиеся, он, наконец, решившись, утратил

обычную осторожность и выложил начальнику охранки больше того, что тот мог

ожидать...

Их разговор состоялся после того, как Лансдейл позвонил Притту и

сказал, что по просьбе жены Полу разрешено покинуть до вечера лабораторию. А

для большей безопасности он, Лансдейл, сам будет сопровождать его в больницу

к раненому сыну. Лансдейл был не настолько глуп, чтобы в качестве платы за

сотрудничество предложить этому человеку просто энную сумму.

Нет, он затронул куда более чувствительную струну. Для начала он

постарался расположить к себе "молчуна", а затем удачно выбрал момент беседы

и взял с него слово джентльмена -- держать при себе то, о чем он сейчас

сообщит.

-- С некоторых пор по определенным мотивам корпорация не может

полностью доверять доктору Притту, -- сказал он тихо, почти шепотом. --

Очевидно, придется подумать о преемнике. Правда, научные кадры --

прерогатива мистера Майкла. Но, вы сами понимаете, дирекция Научного центра

не может не считаться с политической характеристикой нанимаемых ученых. А

это уже в нашей компетенции. Не хочу скрывать от вас: если запросят -- мое

ведомство готово выдать вам карточку Патриота Соединенных Штатов.

Когда начальство приглашает, чтобы побеседовать об укреплении

руководящих кадров, сердце у приглашенного сжимается сладким предчувствием.

И хотя сидит он, потупив очи -- сама скромность, грудь его в это время

распирает гордыня. "Или сейчас, или никогда!" -- вспотели ладони, в сознании

все смешалось -- и ученого как не бывало! В кресле сидел стопроцентный

американец, готовый разоблачить красную опасность...

И диктофон Лансдейла равнодушно зафиксировал сбивчивый рассказл Пола о

предстоящем побеге его коллег.

Директор Научного центра был потрясен. Даже прослушав запись беседы, он

отказался верить своим ушам.

-- Нет, нет! Это какая-то мистификация... А не сошел ли он с ума? Что

ж, в таких условиях вполне возможно! Пусть психиатр даст заключение... Ну, а

сами-то вы верите в эту "преисподнюю", "Вельзевула"?

-- Верю. Подпольщики могут использовать любую терминологию. А

подпольщики-ученые -- особые мастера на всякие штуки, -- Лансдейл был

серьезен и не позволил себе улыбнуться, глядя на растерянно бегающего по

кабинету мистера Майкла. -- А МТУ вам ничего не говорит? Вы что, забыли силу

этой организации? Они могут любую дьявольщину устроить.

-- Дорогой мой, вы, как всегда, преувеличиваете опасность. Повсюду вам

мерещатся красные. Но я понимаю вас -- такова служба. Убрать Притта --

значит сорвать эксперимент. Я не могу встать на его место. Усильте охрану, и

никуда они не сбегут...

-- Успокойтесь, мистер Майкл, прошу вас. И подумайте лучше. Я уверен,

коллеги Притта -- прекрасные ученые. Ну, конечно, он -- автор идеи, он --

блестящий талант и все такое. Но ведь товарищи его в курсе дела. А этот

человек, -- он кивнул в сторону магнитофона, -- даже опытнее Притта, просто

намного скромнее его, потому и остается все время в тени. Он бы, пожалуй,

смог возглавить лабораторию.

-- Но вы понимаете, Лансдейл, что я не могу сменить руководителя

лаборатории без согласия Босса! А он -- вы сами знаете -- очень ценит

Притта. Нужны очень серьезные доказательства...

-- Прокрутим ему эту пленку. Едва он услышит о побеге, пойдет на все!..

Лансдейл знал, что говорил. Должен был знать по роду своей службы.

Знать и уметь использовать слабые места своего начальства -- залог успеха и

продвижения по общественной лестнице. Самолюбивый властелин с трудом подавил

вспыхнувшие чувства, не желая признать поражение. Человек проницательный,

Босс ясно различал постоянную мелочную возню нижестоящих, по головам ближних

своих пытающихся вскарабкаться повыше. И потому любое замечание в адрес

Притта воспринимал прежде всего как выпад завистников таланта. Ему и сейчас

не хотелось верить тому, что наговорил Лансдейлу Пол.

-- Я хочу сам говорить с этим человеком! -- резко сказал он после

некоторого раздумья.

-- Но, сэр, так мы сорвем все дело, -- запротестовал Лансдейл. -- Ваша

встреча с ним в такой момент насторожит заговорщиков и, вы сами понимаете,

усложнит мою работу.

-- Мистер Майкл?

Директор Научного центра был готов к ответу. Свои кадры он знал в

совершенстве. И прежде, чем идти на этот разговор, он, конечно, встретился с

Полом единственно для того, чтобы выяснить -- хватит ли у того смелости

стать на место Притта и насколько серьезна будет такая замена. "У Притта

тайн от нас нет никаких, -- заверил его Пол. -- Эксперимент мы доведем до

конца при условии, конечно, если Альберт и Макс будут мне также помогать".

И он попросил директора поговорить с Альбертом, так как, по его мнению,

тот во многом расходится с Приттом, часто спорит с ним и может повлиять на

Макса -- позже, когда юноша узнает про отставку Притта. Мистер Майкл

улыбнулся про себя: он-то хорошо знал истинные отношения ученых в настоящем

творческом коллективе и поэтому не питал надежды, будто Альберт и Макс

поддержат акцию против своего учителя. Более того -- Альберт тотчас передаст

ему их разговор. Однако не оставалось ничего другого, как исполнить просьбу

ренегата, тем паче, что это не грозило его, Майкла, благополучию. Ведь

пресечение заговоров и вообще всякие политические дела -- по части

Лансдейла. А Майклу не придется плакать, ежели из-за красных весь

эксперимент полетит в тартарары... И все же ему стало не по себе, когда

Альберт довольно спокойно согласился принять руководство Пола. "Видимо,

Притт здорово не поладил со своими коллегами", -- мелькнуло у Майкла.

Сейчас же подобная мысль придала больше твердости его голосу, когда он

ответил на вопрос хозяина:

-- Этот ученый, сэр, который раскрыл заговор, обладает достаточными

знаниями и опытом, чтобы довести до конца работу, начатую доктором Приттом.

Я это говорю на тот случай, если вам угодно будет отстранить доктора Притта

от руководства лабораторией.

-- Да, мне будет угодно. Он опасен во всех отношениях! -- взорвался

наконец, Босс. Человек, которому он так долго доверял, талантом которого

восхищался и оберегал от козней других, и который так отплатил ему -- этот

человек не достоин снисхождения. -- Он не только будет отстранен, но и

вообще исчезнет, -- зловеще понизил он голос. -- Никто не должен знать о

Человеке Без Оболочки!.. Вы поняли меня, Лансдейл?.. Мистер Майкл, я

принимаю вашу рекомендацию. Вы свободны.

-- Объявляю день икс, -- сказал Босс, как только затворилась дверь за

мистером Майклом. -- После утверждения на президентском совете уточним дату.

А пока приготовьтесь к бесшовной операции.

На обычном языке сие означало: "персона нон грата" должна тихо и

бесследно исчезнуть навсегда...

Глава шестая. ПОБЕГ В НИКУДА

-- Сюрприз в контейнере

-- Последний заказ

-- На ловца и зверь бежит!

-- Второе рождение

-- Рукопожатие не состоялось

-- "Домой"!

-- Ярость и слезы

-- С волками жить...

-- Найдешь ли слова утешения?

Не получая новой пищи, газетные утки о мнимой смерти профессора Барнета

дохли одна за другой. А тут еще в "Нью-Йорк таймс" и некоторых других

изданиях, не заинтересованных в падении акций "Юнайтед стил", появились

снимки, сделанные Барнетом. Толпа газетчиков и телеобозревателей, осаждающих