Игра по чужому сценарию - Наталья Труш

Все-все, только б не расплакаться, чтоб этот гад не праздновал победу. Лариса дождалась паузы. Голос у Шурика, кстати, изменился. Похоже, он был удивлен тем, что в ответ не услышал никаких слез, ни ответных угроз, смешных и жалких. Он замолчал, и Лариса ответила:

– Верни мою икону, – и первая положила трубку.

Шурик испытал досаду, замешанную на злости. Все-таки надо было признать, что это была хоть и маленькая, но победа. Не его победа, а ее, Лары Потаповой.

Ночью он позвонил ей раз двадцать на домашний номер. Он звонил, слышал ее «алло?» и аккуратно, чтоб Галя в спальне не слышала ни одного лишнего звука, опускал трубку.

Досада, которую Шурик испытал в разговоре с Ларисой, не испугавшейся его угроз, не давала ему спать спокойно. Нет, он знал, что она испугалась. Но то, что она ничем не показала этого испуга, задевало его сильнее, чем найденный в почтовом ящике «боевой листок». И чувство неудовлетворенности буквально выедало душу, словно кислота, которая разъедает даже лист железа.

Через три дня Лариса обнаружила своего верного четырехколесного друга, который ночевал во дворе, весьма грустным: все четыре колеса у жигуля были проколоты.

Леша Куликов внимательно осмотрел машину, попинал по колесам, посвистел, выругался:

– Это кто ж нас так не любит-то, а, Лариса свет Михайловна? Ладно, Лар, не рыдай только: через два дня я возьму выходной день, найду колеса, переставлю, съезжу в шиномонтаж и все исправлю! Не рыдай только! Лар, и серьезно: тебе помощь нужна?

– Пока нет. Леш, я попробую пока сама, ладно?

Этой ночью ее снова истязали телефонными звонками. Когда в три часа прозвенел первый, Лариса сразу догадалась, от кого он, и, сняв трубку, сказала жестко:

– А русские «разведчики», вроде тебя, только с бабами и могут воевать!

В ответ была тишина. Лариса положила трубку. После пятого за ночь звонка она отключила телефон. Но уснуть больше не смогла.

На следующий день она пошла на работу с больной головой, с синими кругами под глазами от недосыпа. Вечером с трудом дотянула до десяти часов и уснула как убитая, отключив предварительно телефон.

... Лариса проснулась глубокой ночью оттого, что ей послышались шаги в квартире.

«Дожила – привидения мерещатся!» – попробовала она пошутить сама с собой. Она перевернулась на другой бок, открыла глаза, и если б не онемела, то заорала б от ужаса: над ней склонился человек. Он был в черном. То ли в длинной куртке, то ли в плаще. Одежда была мокрой. И за окном стучал по подоконнику холодный дождь.

Незнакомец зажал Ларисе рот рукой. От руки пахло табаком, мятной жвачкой, пивом и еще чем-то. Может быть, рыбой?

– Молчи! – тихо, одними губами, сказал ей незнакомец. – Не будь дурой, и тебя никто не тронет! И забудь, что тебе кто-то что-то должен, поняла? Поняла или нет?!!!

Незнакомец сильно тряхнул Ларису за плечи.

Лариса почувствовала, как у нее потекли слезы. Она мотнула головой: «Поняла».

Он бесшумно, как будто был без обуви, вышел из комнаты. Через секунду Лариса услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Она не могла встать и выйти в прихожую, чтобы закрыть дверь на замок. Она словно одеревенела, и сил у нее хватило только на то, чтобы натянуть на голову одеяло, чтобы не видеть слегка освещенного луной окна, на фоне которого еще минуту назад возвышался над ней человек в черном...

Пододеяльник промок от слез. Она не хотела плакать, слезы просто катились у нее из глаз. И ей трудно было определить, от страха они или от обиды.

Это был не Шурик, нет. Но это был человек от него. Наверное, страшная, как хищная рыба, машина Шурика в это время стояла под окнами ее дома, дожидаясь исполнителя этого мерзкого спектакля. И Шурик наверняка сидел в теплом салоне, слегка развалясь на удобном водительском месте, ожидая возвращения своего помощника. А может, он вообще спал в своей красивой квартире на Васильевском острове.

Когда в окне засинел рассвет, Лариса заставила себя встать и выйти в прихожую. Она включила свет. Пол был затоптан, грязные, уже высохшие следы цепочкой тянулись в кухню, в гардеробную, в комнату и в спальню.

Лариса машинально бросила взгляд на тумбочку под зеркалом. Там стояла хрустальная пепельница, которая никогда не использовалась по назначению. Но только Шурик знал, что в пепельнице Лариса хранит все свои золотые вещицы, которые старательно снимает с себя перед сном. Пепельница была пуста.

– Крохобор! – со злостью сказала Лариса, запирая двери на замок.

Замок у нее был один. Ей никогда в голову не приходило поставить еще один, она всегда считала, что воры ходят по домам не просто так, а только наверняка зная, где и чем можно поживиться. У Ларисы особо поживиться было нечем. И приходили к ней не воры. Но вот, поди ж ты, золотишко ее немудреное подобрали.

У Ларисы зверски разболелась голова. Она с трудом дождалась, когда наступит нормальное, а не раннее утро, и позвонила в двери своих соседей.

– Лар, ты что в такую рань? – открыла ей Катя. – Лар, что с тобой? Ты плакала?

Лариса от жалости к себе и оттого, что подруга проявляет сочувствие, снова разрыдалась.

– Я убью его! – орал в запале Леша Куликов и топал ногами.

– Цыц, Лешик! – приструнила его Катя. – Никто никого убивать не будет. Хотя и следовало бы...

Они договорились, что Катя предупредит завуча, чтобы Ларкины уроки заменили.

– Больничный я тебе достану, а ты просто отоспись и приди в себя. А вечером Леша врежет тебе второй замок, – рассудительно расставила все по местам Катя. Она накапала подруге корвалола в рюмку и заставила выпить резко пахнущую жидкость. – Вот, закуси апельсинчиком! Давай-давай! Не морщись! Кисленько и полезненько. И держи себя в руках! Слышишь! Лар! Не раскисай! Киска, не кисни! Не дождется твой Корытников! Шиш ему!

– ...с прованским маслом! – закончил Леша Куликов.

Дома Лариса попробовала поесть-попить – не получилось. Прилегла поверх одеяла на диван – не спалось. Даже телевизор смотреть не хотелось. Она еще немного помаялась, потом оделась и отправилась в милицию.

На выходе из дома она обнаружила, что домофон в парадной не работает. «Все понятно. Эти сволочи сломали», – машинально подумала она про Шурика и его приятеля.

В милиции ее, конечно, никто не ждал. Ее принялись было гонять по кабинетам – видно было, что никому нет никакого дела до ее беды. И тогда Лариса тихо просочилась за дверь, на которой было написано «Начальник уголовного розыска Таранов Олег Васильевич».

За столом сидел уставший, с красными, как у кролика, глазами мужчина, вида совсем не милицейского, в сером свитере крупной вязки; на шее поблескивала цепь, судя по всему, золотая, массивная. Лариса тут сразу вспомнила свое пропавшее золото и с порога заявила: