ДЕЛО «ПЕСТРЫХ» - Аркадий Адамов

— Цирк? — удивился Сергей. — Ну, это пройдет…

— Безусловно. Он даже нас стесняется. Не сказал, что был там. Это мать случайно два билета у него нашла. Во внутреннем кармане пальто. Он и забыл о них.

— А не обиделся он на Розу Ивановну?

— Что вы! Она их обратно положила и ему ни слова. Опытный конспиратор!

Пересветов снова засмеялся.

— Может быть, он всего один раз ходил, но с кем-нибудь? — заметил Сергей, уже по привычке делая вывод из любой детали и в то же время своим вопросом стремясь подтвердить этот вывод.

— Нет, — пренебрежительно махнул рукой Пересветов. — Билеты на разные числа. Уж мать, слава богу, все обследовала.

— Значит, приспичило, — улыбнулся Сергей. — Но, может быть, программы были разные?

«До чего нудный парень, — подумал Пересветов. — Конечно, ему хочется со мной поговорить, но не знает о чем». И снисходительным тоном ответил:

— Билеты, видите ли, были, если память мне не изменяет, на третье и пятое сентября. Не меняются же программы так часто? Да и не в этом дело в конце концов. Игорь будет архитектором. Я это вам говорю уже не как отец, а, если хотите, как гражданин, как активный строитель, и не только зданий, но, если смотреть шире, то и самой нашей жизни, нашего социалистического общества. А драмкружок — занятие полезное, развивает, — покровительственно прибавил он, вынимая из кармана необычной формы портсигар и протягивая его Сергею: — Прошу. Мой друг привез мне эту штуку из Китая.

— Спасибо, привык к своим, — сдержанно ответил Сергей, которого уже начали раздражать тон и манеры Пересветова.

Перед тем как проститься, Сергей, между прочим, спросил:

— У вас, кажется, работает архитектор Осмоловский?

— Работает, — поморщился Пересветов.

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

Пожимая руку Сергею, Пересветов покровительственно произнес:

— Сейте, молодой человек, разумное, доброе, вечное, как сказал старик Некрасов, сейте на благо нашего народа. Это высокая, я бы даже сказал, окрыляющая задача.

«С тобой посеешь», — недобро подумал Сергей.

В самом начале восьмого Сергей приехал в школу. Около учительской он заметил уже знакомого ученика. Вид у того был опять озабоченный.

— Что вас снова волнует, товарищ начальник? — засмеялся Сергей. — Опять недозволенная передача?

— Нет. Просто идет комитет. Принимаем в комсомол двух птенцов из седьмого класса.

— Ну и что же?

— В биографии путаются. Один даже ближайших родственников перезабыл. Например, братишку, который учится у нас же в школе, в четвертом классе. А другой не знал, кто такой Черчилль. То есть он знал, но вот официальное положение, говорит, англичанин.

Сергей не выдержал и засмеялся.

— А ребята-то они хорошие?

— Так в том-то и дело. Это Севка, секретарь наш, их вопросами донимает.

— А вы его одерните, — посоветовал Сергей и спросил: — Где тут ваш ШТИМ репетирует?

— На третьем этаже. Давайте провожу. А вы откуда?

Сергей достал удостоверение райкома, и мальчик внимательно прочел его от начала до конца.

Они отправились на третий этаж. Там из дверей класса с табличкой «10-й Б» доносился шум голосов. Мальчик открыл дверь и громко сказал:

— Елена Анатольевна, к нам пришел инструктор из райкома комсомола.

В наступившей тишине Сергей вошел в класс и увидел… Лену.

За эти полгода Лена очень изменилась. Она была в незнакомом Сергею скромном темно-синем платье с длинными рукавами, ее светлые, в крутых локонах волосы были собраны совсем по-новому, большие серые глаза смотрели необычно строго и сосредоточенно. Лена сидела за партой, окруженная ребятами, в руках у нее был карандаш, которым она делала пометки.

— Сережа, — тихо произнесла она, и на ее оживленном, разрумянившемся лице вдруг появился испуг.

Сергей был поражен не меньше ее.

— Здравствуй, Лена, — чуть дрогнувшим голосом сказал он, неуверенно пожимая ей руку. — Здравствуйте, ребята. Хочу посмотреть на ваш ШТИМ. Можно?

— Пожалуйста!..

— Сколько угодно!..

— Посмотреть есть что!..

— Сережа, но разве ты… — начала Лена.

— Инструктор райкома? Да, — перебил ее Сергей.

— Хорошо, — вдруг решительно тряхнула головой Лена и, обращаясь к ребятам, сказала: — Будем продолжать. Значит, наша первая программа называется «С микрофоном по школе». Что же нам надо осмеять? Ну, во-первых, подсказку. Вова Коровин хорошо придумал эту сцену. Дальше что?

— Дальше, дисциплина на перемене, — сказал один из мальчиков, рыжеватый, с плутовскими глазами. — Ребята прыгают, чтобы достать лампочку. Это у нас всегда. Внизу осыпается штукатурка. Там ученики возмущаются, посылают наверх члена комитета. Есть у нас такой. Тот приходит и спрашивает грозно: «Что вы тут делаете? Безобразие!» Ему объясняют, как всегда: «Спорт, мол. Очень укрепляет организм. Вон в соседней школе даже чемпиона выявили: он не то что до лампочки — до середины абажура достает! А ты просто не патриот школы!» В это время внизу уже радуются: вот что значит авторитетного человека послали, вожака масс — сразу порядок навел. В это время член комитета задумчиво говорит: «Чемпион… патриот…» — и вдруг кричит: «А ну, разойдись! И прыгает выше всех. Внизу сыплется штукатурка. Ну как, ничего?

Все весело смеялись.

— Хорошо, вылитый наш Гурев Валька, — не утерпел кто-то. — Но как показать сразу два этажа?

— Эх вы! Да очень просто, — вмешался высокий светловолосый юноша и снисходительно постукал пальцем по лбу. — Этим думать надо. Сцену разделим пополам, условно — два этажа. На одной половине — прыжок, на другой сыплется штукатурка.

По его внешнему облику, по вызывающему «Эх, вы!», наконец, по развязной и самоуверенной манере держать себя Сергей сразу предположил, что это и есть Игорь Пересветов.

— Неплохо, — согласилась Лена, что-то записывая в тетрадь, и, подняв голову, оглядела ребят. — Еще что осмеем?

— О культуре поведения надо, — солидно сказал другой мальчик. — Я, например, не видел еще, чтобы в трамвае место старикам уступали.

— Вот, ребята, как мы это сделаем, — предложила Лена. — Двое старшеклассников говорят между собой: «Какая нынче молодежь некультурная!» Один рассказывает: «Вот вчера сижу в трамвае, рядом совсем молодой человек сидит, наверно из пятого или шестого класса. Входит старушка. Как ты думаешь, он ей место уступает? Ничего подобного! А я, значит, сижу возмущенный и жду, когда же он догадается ей место уступить, когда в нем совесть проснется, когда в этом человеке воспитание, наконец, заговорит. Минут пятнадцать ждал. Сидит себе! Так старушка всю дорогу и простояла. Вот воспитание!»

Лена говорила, весело, с задором, очень смешно и точно передавая ломающийся мальчишеский тенорок. Ребята дружно хохотали.

— А я думаю, лучше это все по-другому изобразить, — снова вмешался светловолосый паренек. — Трамвай. Они сидят. Входит старушенция. Живее. Есть что играть.

«Ничего не скажешь, верно», — подумал Сергей.

Лена тоже согласилась и сделала пометку в тетради.

— Еще вот какой случай, — задумчиво сказал невысокий темноглазый мальчик. — У нас в классе Генка Соколов всегда гадает на спичках, вызовут его к доске или нет. И другим тоже гадает. А некоторые отсталые верят. Этот пережиток осмеять надо, — серьезно закончил он.

— А по звездам он не гадает? — смеясь, спросил кто-то.

— О, придумал! — закричал долговязый паренек, в котором Сергей угадал Игоря Пересветова. — Мы его звездочетом выведем, как в старину, с колпаком, мантией и подзорной трубой. К нему ученики обращаются: «Скажи, о мудрый звездочет, что я получу завтра по литературе? Спросят меня завтра по геометрии?» Он в свою трубу посмотрит и отвечает… Как они там говорили?

— Положение Луны относительно восходящего Юпитера предвещает успех, брат мой, — неожиданно нараспев произнес Сергей и засмеялся. — Вот как. Или еще так: кровавая окраска Сатурна грозит тебе опасностью.

— Вот, вот!.. Что надо!.. — завопили ребята.

— Как у тебя замечательно получается, Сережа! — удивилась Лена.

— Старый астролог, — приложив руку к груди, шутливо ответил Сергей, втайне радуясь, что его встреча с Леной произошла именно тут, среди ребят.

— А потом, — с увлечением продолжал паренек, — он важно предвещает успех самому себе. Но тут вбегает кто-то и кричит: «Генка, в журнале около твоей фамилии стоит точка!» И Генка в испуге бросает колпак, мантию, трубу и убегает.

Парень не только придумывал текст номера, он, встав в позу, тут же импровизировал жесты, движения, мимику своих персонажей. И так естественно и смешно выглядел он в роли звездочета, с такой находчивостью и каким-то прирожденным юмором вел диалог сразу за двух или трех персонажей, что смотреть без смеха было невозможно.