Чужое сердце - Ирина Градова

– Ммм, – протянула я, размышляя. – Даже не знаю...

– Как насчет гибискуса? Или лучше лотос?

– Пожалуй, гибискус, – выбрала я и, ловко повернувшись, подставила Олегу спину.

Когда он залез со мной под душ в первый раз, я немного растерялась – и это несмотря на то, что мы уже к тому времени давно спали вместе! Славка никогда не проделывал ничего подобного, не говоря уже о Роберте, поэтому мне стало неловко. Я всегда считала личную гигиену делом сугубо интимным, поэтому мытье в душе не воспринималось мною как нечто коллективное (за исключением разве что общественной бани). Олегу удалось в корне изменить мои представления о том, чем можно заниматься в душе. Его руки мягко скользили по моей коже, и я получала чувственное наслаждение просто от того, как он проводит ладонью с мочалкой по моей спине, ниже спины, по ногам и возвращается выше, к груди... Я охнула, а Олег одной рукой развернул меня к себе, и я уткнулась носом в его грудь – такую гладкую, теплую и вкусно пахнущую гибискусом.

На принятие душа мы потратили гораздо больше времени, чем ожидалось, а потом плавно переместились на новый диван в гостиной – просто потому что до спальни слишком далеко бежать. И только лишь минут через сорок мы попали наконец на кухню. Ужин остыл, но нас это нисколько не волновало: мы поглощали его, не обращая внимание на такие мелочи.

– Слушай, – внезапно сказала я с набитым ртом, поймав мысль, которая мучила меня вчера, – ты случайно не знаешь, что может означать слово «homunculus»?

– Homunculus? – наморщил лоб Олег. – Где ты это взяла?

– Да вот все пытаюсь расшифровать дневник твоей покойной пациентки, – пояснила я. – Это слово встречается там несколько раз. Хотела в Интернете глянуть, да вот не успела.

– Погодика! – Лицо Шилова просветлело. – Кaжется, homunculus – это термин из нейрохирургии. Точнее, он называется «Гомункулус Пенфилда».

Да, ведь отец Олега – известный нейрохирург, который работает в Московской ЦКБ! Он хотел, чтобы и Олег пошел по его стопам, но тот почемуто предпочел ортопедию – пути господни неисповедимы.

– И что это за зверь такой, этот гомункулус? – спросила я. – И кто такой Пенфилд?

– Американский нейрохирург, работал, если мне не изменяет память, с самим Рокфеллером, который спонсировал создание института для изучения хирургического лечения эпилепсии – чем, собственно, Пенфилд и занимался практически всю свою жизнь. Кстати, он оказался неплохим писателем, и его роман «Факел» о жизни Гиппократа издавался в России. А гомункулус... Я, понимаешь ли, не специалист в этой области, и отец, конечно, ответил бы тебе полнее. Насколько я помню, Пенфилд использовал информацию, полученную в ходе операций на мозге, для создания функциональных карт коры мозга. Он применял метод электрической стимуляции отдельных участков мозга и, таким образом, установил точное представительство в коре головного мозга различных мышц и органов тела человека. Схематично его изображают в виде «гомункулуса» – человечка, части тела которого пропорциональны зонам мозга, в которых они представлены. Поэтому пальцы рук, губы и язык с большим числом нервных окончаний изображаются крупнее, чем туловище и ноги. Вот, пожалуй, и все, что я помню.

Я с восхищением посмотрела на Олега. Господи, он еще извиняется за то, что помнит недостаточно!

– Тебе бы в «Что? Где? Когда?» играть! – сказала я, чмокая его в подбородок. – Ты – гений, Шилов, ты знаешь об этом?

– Тебе нужно почаще мне напоминать, – усмехнулся он, возвращая поцелуй. – Мужчины любят похвалу.

– Ага, – согласилась я. – Как маленькие дети.

– Ну, дети мы во всем, кроме...

– Кроме…

– Ты уже доела?

* * *

– Как она? – спросила я у дежурной сестры Инги в реанимации.

– Не очень, – покачала она головой. – Большая кровопотеря – уже переливали вторично. Возможно, понадобится еще раз это сделать.

– А что за парень сидит у входа?

– Это из милиции, – понижая голос, ответила медсестра, хотя он никак не мог нас услышать.

– Да что вообще происходит? – удивилась я. – Кто эта девушка, что ее так охраняют?

– Или сторожат.

– Сторожат?

Об этом я както не подумала. Интересно, почему она так важна?

– Кстати, к ней приходили, – добавила Инга. – Мужчина. Красивый такой, холеный. Седой.

Лицкявичус, поняла я. Значит, пациентка – действительно его дочь? Та самая дочь, которая ушла из дому много лет назад и никак не поддерживала связь с родителями?

– Они разговаривали?

– Неа, ведь она в отключке, – покачала головой Инга. – Он просто посидел с ней – молча. Потом с ментом разговаривал – не с этим, а с тем, что раньше тут сидел.

– А о чем они разговаривали?

– Понятия не имею – тихо очень было. Вы его знаете? Ну, мужчину этого?

– Да, знакомы, – уклончиво ответила я. – Ладно, держи меня в курсе ее состояния!

Что ж, вот и еще одна тайна Лицкявичуса. Я уже свыклась с мыслью, что, скорее всего, никогда не разгадаю этого человека, а значит, пора успокоиться и не пытаться объять необъятное. Тем не менее непонятно почему, но меня интересовало и волновало абсолютно все, что касается главы ОМР.

Этот день был сравнительно легким – всего три операции на хирургии, причем несложные, и я сумела выбрать время для звонка Вике.

– Ну, как там анализы Агеевых? – выпалила я, лишь только девушка сняла трубку.

– Вообще ничегообщего! – торжествующе воскликнула Вика. – Сергей Агеев никак не может быть отцом Владика! Сама собиралась вам позвонить, да вот замоталась.

– Очень интересно, – пробормотала я. – Как бы заставить Елену сделать то же самое? Думаю, нужно сказать ей, что Сергей – не отец.

– Считаете, она не в курсе?

– Уверена, что нет!

– Но почему же тогда она так сопротивлялась анализу ДНК? – удивилась Вика. – Разве это не говорит о том, что она...

– Да ни о чем это не говорит! – прервала ее я. – Елена верит, что Владик – ее сын, и не желает, чтобы ктото заставил ее в этом сомневаться, понимаешь?

– Но, послушайте, Агния, это все совершенно непонятно! Если, как сказал Сергей Агеев, Елене было сделано ЭКО, то почему же ДНК не совпадает? Насколько я понимаю, при рождении ребенок получает половину ДНК от отца, а вторую половину – от матери. Как могло получиться, что даже следы ДНК Сергея Агеева у мальчика полностью отсутствуют?

– Это, Викуля, вопрос не ко мне, – ответила я задумчиво. – Но Елене нужно срочно сказать о результатах ее бывшего мужа. Вопервых, надеюсь, она испытает облегчение: Сергей ясно дал понять, что не станет добиваться определения места жительства ребенка с ним, если выяснится, что Владик не его биологический сын. Вовторых... Боюсь, я окончательно испортила с Еленой отношения изза того, что у Владика взяли пробы ДНК. Карпухин добился этого с большим трудом, но Сергей, к счастью, имел на это такие же права, как и его бывшая жена.

– Но выто тут при чем, Агния? – возразила Вика. – Идет расследование, в конце концов! Слушайте, а что, если свести Елену с Тамарой Решетиловой?

– Зачем это? – удивилась я.

– Ну, припугнуть ее хорошенько – тем, что Владика могут снова похитить.

– Так нельзя, Вика, это жестоко! – возмутилась я.

– А как еще вы предлагаете выяснить всю правду до конца? Или пусть она и дальше прячет голову в песок, а мы будем продолжать нарезать вокруг нее круги, не имея возможности сдвинуться с мертвой точки?

– Я не стану с ней разговаривать на эту тему! – упрямо сказала я сквозь зубы.

– Вот и прекрасно – натравим Андрея Эдуардовича, он прекрасно умеет скручивать людей в бараний рог!

Не уверена, что мне бы этого хотелось: Елена не заслуживала такого жесткого обращения. Тем не менее я решила временно отстраниться и не вмешиваться, ведь Лицкявичус, в конце концов, главный, вот пусть он и принимает основной удар на себя и собственную совесть. Однако, вспомнив о Ларисе, все еще находившейся в реанимации, я сказала:

– Вик, возможно, Андрею Эдуардовичу сейчас не до этого? Может, Павел...

– Почему, не до этого? – не поняла девушка. – Я чегото не знаю?

Я прикусила язык. Вот уж не думала, что такая новость пройдет мимо Вики! Неужели Лицкявичус скрыл этот факт от всех и только я знаю правду? Да и то лишь малую ее часть.

– Ннет, Вика, – промямлила я, – ничего такого... Тогда, значит, ты сама скажешь об этом Андрею Эдуардовичу?

* * *

Я ожидала чего угодно, но только не того, что Елена сама позвонит мне и попросит о встрече. Естественно, я не смогла ей отказать, даже несмотря на договоренность с Олегом поужинать в вегетарианском ресторане, который с недавних пор стал и моим излюбленным местом. Шилов выглядел недовольным, но не стал спорить: может, он понимал, как важна для меня работа в ОМР, или, что ближе к истине, осознавал, насколько это бесполезно!