Прокурор - Анатолий Безуглов

- Здравствуйте, мамаша, - приветствовал ее старший лейтенант. - Псину уберите, нам надо зайти...

Калитка захлопнулась. Увещевая собаку, старуха куда-то отвела ее и вернулась одна.

- Заходите, - пропустила она во двор пришедших.

- Следователь Гранская, - показала удостоверение Инга Казимировна.

- Как? - приложила к уху ладонь мать Зубцова.

- Вы громче, она плохо слышит, - подсказала понятая.

- Гранская! - почти выкрикнула Инга Казимировна. - Следователь из прокуратуры!

Старуха молча кивнула и повела всех к дому.

Инга Казимировна оглядела двор. Несколько яблонь, клумба, на которой росли нарциссы и пионы.

Неподалеку от дома притулилась железная коробка гаража, покрашенного суриком.

Гранская предъявила хозяйке постановление на обыск.

- Человека нету, а вы... - покачала головой старуха, скорбно поджимая губы. - Господи, и после смерти покоя нет...

- Покажите, пожалуйста, ваше жилище, - спокойно сказала Инга Казимировна.

Это ее спокойствие подействовало на Зубцову.

- С чего начнете? С его половины? - спросила она.

Его - значит, погибшего сына.

- Да, пожалуй, с его, - кивнула Гранская.

Зубцова перебрала связку ключей, нашла нужный, открыла небольшую верандочку, из которой был ход в большую комнату, заставленную и увешанную всевозможными часами.

Часы были самого разного фасона и размера. Но больше всего старинных. В виде бронзовых и фаянсовых статуэток, в деревянных футлярах, украшенных витиеватой резьбой, с боем, кукушками и прочей премудростью.

Гранская от неожиданности остановилась посреди комнаты.

- Богатая коллекция, - произнесла она вслух:

Особенно ее заинтересовали старинные карманные часы, лежащие под прозрачным пластмассовым колпаком.

- Очень долго покойный Владик за ними охотился, - вздохнула старуха, заметив, что диковина обратила на себя внимание следователя.

А вещь была действительно примечательная: в светлом серебряном корпусе, на котором искусной рукой мастера были выгравированы фигуры пастуха и пастушки, обрамленные сложным орнаментом.

- Работают? - поинтересовалась Инга Казимировна.

- А как же, - ответила Зубцова. - Если завести, отбивают полчаса и час, показывают число, месяц...

- Знаменитый "брегет", - подсказал Коршунов.

И Гранская вспомнила строки из "Евгения Онегина": "...пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед"...

- Очень любил их Владик... - хозяйка нежно потрогала футляр.

- Ну что ж, начнем, товарищи, - повернулась следователь к понятым, которые застыли у порога, ошарашенные обстановкой.

Складывалось впечатление, что мебель в комнате подобрали под эту коллекцию. Антикварный буфет, тумбочки, старомодная кушетка с высокой спинкой и зеркалом... Единственно, что привлекло здесь Ингу Казимировну как следователя, - сложенные в коробку из-под конфет письма, поздравительные открытки и телеграммы.

- Это я заберу, - сказала Гранская хозяйке. - На время.

Та молча кивнула. Прошли в следующую комнату.

"Приятный интимный уголок", - отметила про себя Инга Казимировна, оглядывая помещение. Встроенный шкаф, приземистая тахта, покрытая мохнатым пледом, толстый ковер на полу, бар-холодильник, современные бра. Гардина теплого коричневого цвета на окне дополняла общую картину.

Следователь открыла бар. Он был с подсветкой. Зеркальные стенки создавали иллюзию глубины, множили ряды хрустальных рюмок и бутылок с иностранными этикетками.

- Для гостей держал, - сказала старуха. - Сам выпивку не жаловал.

"А погиб по пьянке", - хотела сказать Гранская, но промолчала.

В шкафу были свалены журналы. Полуобнаженные девицы в соблазнительных позах, зазывные рекламы автомобилей, курортов, напитков...

"Сладостная мечта о роскошной жизни", - усмехнулась про себя Инга Казимировна.

В этой комнате она не обнаружила ничего для себя интересного.

Вход на половину матери Зубцова находился на противоположной стороне дома.

"Парадный был его, а черный - для матери", - подумала Гранская.

Там находилась кухня и небольшая каморка, служившая, видимо, покойному домашней мастерской. На полках лежали запасные части и детали к магнитофонам и радиоприемникам. На всем уже успел отложиться слой пыли. Мать Зубцова сюда, наверное, не заходила.

Закончив обыск на кухне и в чуланчике, перешли в спальню хозяйки. Тут была допотопная обстановка.

Высокая никелированная кровать с пышными подушками и покрывалом чуть ли не до пола, тяжелый сундук под накидкой с кистями, стол, наверное, полувековой давности.

Инга Казимировна заглянула под кровать. Из-под нее с рыком высунулась собачья морда. Гранская от неожиданности отпрянула, а Коршунов невольно схватился за кобуру.

- Фу, Цезарь! - прикрикнула хозяйка и, как бы оправдываясь, добавила: - Он при мне не тронет...

- И все-таки лучше без Цезаря, - стараясь выглядеть спокойной, сказала Гранская, хотя, честно говоря, пес ее изрядно напугал.

Старуха взяла собаку за ошейник и вывела из комнаты.

- Еще один волкодав был, - сказала понятая. - После смерти сына куда-то дела, - кивнула она на дверь.

Когда Зубцова вернулась в комнату, продолжили обыск. В сундуке лежали пересыпанные нафталином зимние вещи хозяйки, добротные, справленные на многие годы вперед.

Из-под кровати был извлечен чемодан, доверху набитый книгами по медицине.

- Ваши? - спросила Гранская.

- Невесткины.

- Врачом работала?

- Медсестрой, - вздохнула старуха. - А вот себя не сберегла.

Из материалов дела Инга Казимировна знала, что Зубцов овдовел года за три до своей гибели.

В самом низу, под книгами, лежало что-то завернутое в тряпицу с веселым узором и перевязанное капроновым шнуром.

В свертке оказались два старинных желтоватых подсвечника. Гранская удивилась, откуда у Зубцова такая старина. Но когда она осмотрела подсвечники, то удивилась еще больше - это было изделие наших дней. Сохранились наклейки южноморской сувенирной фабрики; стоили 39 рублей каждый.

- Сын купил прямо перед смертью, - объяснила Зубцова. - Храню на память... Господи, чем мы согрешили перед тобой?.. - Она вытерла набежавшую на глаза слезу.

Следователь завернула подсвечники в тряпицу и водворила на место в чемодан.

В массивном, изъеденном древоточцем шкафу была обнаружена шкура белого медведя. На вопрос Гранской, как попала к ним такая редкость, Зубцова сказала:

- Сын по случаю купил. Все собирался отдать, чтобы морду красиво обработали и вообще... Так и не успел...

Закончив обыск помещений в доме, перешли к сараю, находящемуся на заднем дворе. Там, кроме садового инвентаря, бочек из-под солений да старой рухляди, ничего не было. Еще имелся хлев. Осмотрели и его. Корову, по словам хозяйки, она отвела утром в стадо...

В заключение осмотрели гараж. Он был тщательно прибран, на полках стояла автокосметика, лежали инструменты, мелкие запасные части. У стены несколько новых покрышек. Машины не было - разбитый "Жигуленок" до сих пор находился во дворе госавтоинспекции.

Гранская обратила внимание на сверток в углу гаража.

- Это что? - спросила она у Зубцовой.

Та как бы отшатнулась при виде его.

- Костюм Владика... Рубашка, - произнесла старуха скорбно. - На нем были, когда погиб... Мне передали из больницы...

Развернули грубую бумагу. Аккуратно сложенные брюки, замшевая куртка, синяя рубашка. На всем пятна крови...

- ...Какие впечатления? - спросил Коршунов у следователя, когда они возвращались после обыска.

- Ну, так сразу я не могу, - призналась Инга Казимировна. - А что, Зубцов действительно не пил? Или Зубцова сказала это, чтобы обелить сына?

- Соседи тоже подтверждают - не имел такого пристрастия. И сам не любил пить, и пьяных не жаловал.

- Прямо басня какая-то: пьяных не любил, сам в рот не брал, а напился, сел за руль и... Не вяжется.

- Может, оттого и разбился, что не умел пить? - сказал старший лейтенант.

- Возможно. Но я о другом. Почему он вдруг напился?

- В общем-то повод был - следствие, допросы. Виновен - страшно, не виновен - обидно и тяжело...

- Дом у них откуда? - перешла на другое Гранская.

- Мать с отцом еще поднимали... Правда, старинные вещи, роскошная шкура...

- Любил Зубцов редкости, это верно, - кивнула Инга Казимировна.

- Нет, мне нравится выражение "по случаю". Словно безделица какая. А ведь рублей пятьсот за такую шкуру отдал, не меньше.

- И все-таки, Юрий Александрович, у меня не было такого ощущения, что у Зубцова водились шальные деньги. Пусть ковры, даже белый медведь - все не то... Не знаете, отчего умерла его жена?

- Какая-то болезнь печени. Говорят, проглядели.

- Да, так тоже бывает. Сама медработник...

- Зубцов был единственным сыном. Старуха осталась одна как перст. Разве что Цезарь...

- А собака отличная, мне бы такую, - вздохнула Инга Казимировна. - Да уж хотя бы кошку. А как? Командировки, поездки... Даже канарейку не заведешь - помрет с голода, когда закачусь куда-нибудь за преступничком...