Место назначения неизвестно - Агата Кристи

– Да, – согласился Джессоп. – Это слишком явно для того, что мы ищем.

– И кроме того, – дополнила Дженет Хетерингтон, – она тоже была в том самолете.

– Вы предполагаете, что крушение самолета было спланированным? – спросил Джессоп и глянул в сторону, на темноволосого мужчину: – Что скажете на этот счет, Леблан?

Француз прекратил мурлыкать мелодию и на пару мгновений перестал выбивать по столу тихую дробь.

– Ça se peut[24], – сказал он. – Возможно, двигатель был предумышленно испорчен, потому самолет упал. Вряд ли мы это узнаем. Самолет упал, загорелся, и все, кто был на борту, погибли.

– Что вам известно о пилоте?

– Алькади? Молодой, но вполне компетентный. Больше ничего. Платили ему мало.

Последнюю фразу он высказал после легкой паузы. Джессоп ухватился за нее:

– Значит, он вполне мог работать на кого-либо еще, однако кандидатом в самоубийцы не был?

– В самолете нашли семь трупов, – напомнил Леблан. – Сильно обгоревшие, неузнаваемые, но именно семь. Никто не смог спастись.

Джессоп снова повернулся к Дженет Хетерингтон.

– Так о чем вы говорили?

– В Фесе была семья французов, с которыми миссис Беттертон перебросилась парой слов. Был богатый шведский бизнесмен с роскошной девицей. И нефтяной магнат, мистер Аристидис.

– А, – припомнил Леблан, – сам по себе примечательная персона… Я часто спрашиваю себя: как должен чувствовать себя человек, у которого такая куча денег? Что касается меня, – откровенно добавил он, – то я обзавелся бы породистыми лошадьми, женщинами и всем, что может предложить мне мир. Но старик Аристидис затворился в своем замке в Испании – вы подумайте, у него есть собственный замок в Испании! – и, как говорят, собирает коллекцию китайского фарфора эпохи Сун. Однако следует помнить, – спохватился француз, – что ему не меньше семидесяти лет. Возможно, в этом возрасте человека, кроме китайского фарфора, уже ничего не может интересовать.

– Сами китайцы утверждают, – возразил Джессоп, – что с шестидесяти до семидесяти лет человек живет наиболее полно и более всего ценит красоту и радости жизни.

– Pas moi![25] – воскликнул Леблан.

– Еще в Фесе было несколько немцев, – продолжила Дженет Хетерингтон. – Но, насколько мне известно, они вообще не говорили с Олив Беттертон.

– Возможно, официант или горничная, – предположил Джессоп.

– Всегда есть такая вероятность.

– И вы говорите, она ходила в Старый Город одна?

– Она взяла одного из постоянных гидов. Во время экскурсии кто-либо мог выйти с нею на контакт.

– В любом случае она внезапно решила отправиться в Марракеш.

– Не так уж внезапно, – поправила его женщина. – Она все забронировала заранее.

– О да, я оговорился, – признал Джессоп. – Я хотел сказать, что миссис Келвин Бейкер довольно неожиданно решила составить ей компанию. – Он встал и начал расхаживать туда-сюда. – Она летела в Марракеш, самолет рухнул и загорелся. Похоже, что женщину по имени Олив Беттертон во время путешествий по воздуху преследует некое проклятье, не так ли? Сначала катастрофа под Касабланкой, затем это… Случайность – или чей-то умысел? Если кто-то хотел избавиться от Олив Беттертон, надо отметить, что существуют более простые способы, чем крушение самолета.

– Кто знает? – возразил Леблан. – Поймите, друг мой: если кто-то дошел до того, что человеческая жизнь или смерть уже не имеют для него никакого значения, то ему проще заложить небольшую бомбу под сиденье самолета, чем поджидать темной ночью в глухом переулке, чтобы воткнуть в жертву нож. Он просто заложит бомбу, и даже не будет думать о том, что помимо жертвы погибнут еще шесть человек.

– Конечно, – сказал Джессоп. – Я знаю, что я в меньшинстве, но все-таки считаю, что есть и третий вариант – что катастрофа была поддельной.

Леблан с интересом взглянул на него.

– Да, такое можно осуществить. Самолет можно просто посадить и поджечь. Но вы не можете отрицать, друг мой Джессоп, что в самолете были люди. Там действительно были найдены обгоревшие тела.

– Знаю, – согласился Джессоп, – это и есть основной камень преткновения. О, я не сомневаюсь, что моя идея безумна, однако смотрите, как аккуратно они положили конец нашей охоте! Слишком аккуратно. Вот откуда у меня такое ощущение. Нам словно прямо сказали: «Это всё». Мы пишем на полях отчета «покойся с миром», и все заканчивается. Нет больше никакого следа, который мы могли бы взять. – Он вновь обратился к Леблану: – Вы ведете поиски в окрестностях?

– Уже два дня, – ответил Леблан. – Взяли самых хороших агентов. И конечно же, самолет разбился в чрезвычайно пустынной местности. Кстати, он отклонился от курса.

– И это имеет значение, – указал Джессоп.

– Ближайшие деревни, ближайшие обитаемые места, найденные поблизости следы машин – все это было тщательно изучено. В этой стране, как и в вашей, прекрасно знают, насколько важно правильно провести следствие. Во Франции тоже пропало несколько молодых ученых из числа лучших. По-моему, легче контролировать неуравновешенных оперных певцов, чем ученых. Эти молодые люди – блестящие умы, но они непредсказуемы и мятежны и наконец что самое опасное, чрезвычайно легковерны. Что, по их мнению, ждет их là-bas[26]? Доброта, свет, стремление к истине и золотому веку? Увы, бедные дети, какое разочарование их ждет!

– Давайте еще раз просмотрим список пассажиров, – предложил Джессоп.

Протянув руку, француз выудил из проволочной корзины лист бумаги и положил перед коллегой, вместе с ним читая строки списка.

– Миссис Келвин Бейкер, американка. Миссис Беттертон, англичанка. Торкиль Эрикссон, норвежец… кстати, что вам о нем известно?

– Ничего такого, что я мог бы вспомнить, – ответил Леблан. – Он был молод, не старше двадцати семи или двадцати восьми лет.

– Я слышал его имя, – нахмурившись, сказал Джессоп. – Мне кажется… я почти уверен, что он зачитывал доклад перед Королевским научным обществом.

– Потом religieuse[27], – продолжил Леблан, возвращаясь к списку, – какая-то там сестра Мария. Эндрю Питерс, тоже американец. Доктор Баррон. Это известное имя: le docteur[28] Баррон. Блестящий ученый, специалист по вирусным заболеваниям.

– Биологическое оружие, – произнес Джессоп. – Сходится, все сходится.

– Он был недоволен низкой оплатой своей работы, – припомнил Леблан.

– Сколько всего шло в Сент-Джон?[29] – пробормотал Джессоп.

Француз бросил на него короткий взгляд, и Джессоп смущенно улыбнулся.

– Просто старый детский стишок, – пояснил он. – Загадка, у которой нет разгадки. Путешествие в никуда.

Зазвонил стоящий на столе телефон, и Леблан снял трубку.

– Алло? – сказал он. – Qu’est-ce qu’il y a?[30]

А, да, хорошо, пришлите их сюда. – Он оглянулся на Джессопа с внезапным оживлением в глазах. – Один из моих людей сообщил: они кое-что нашли. Mon cher collègue[31], возможно – не скажу большего, чтобы не сглазить, – возможно, ваш оптимизм все-таки оправдался.

Через несколько секунд в комнату вошли два человека. Один из них отдаленно напоминал Леблана: такой же низкорослый, темноволосый и интеллигентный. Его вежливые манеры не могли замаскировать тот факт, что он чему-то чрезвычайно рад. Он был одет на европейский лад, но костюм его был сильно испачкан и запылен: этот человек явно только что вернулся из путешествия в пустыню. Второй новоприбывший был местным жителем, одетым в белое африканское облачение. Держался он со спокойным достоинством обитателя пустыни, вел себя учтиво, но без раболепства. Он с легким интересом окинул взглядом комнату, а его спутник быстро начал объяснять по-французски:

– Мы объявили о том, что выплатим вознаграждение за какие-либо находки, и этот человек, все его родные и огромное множество его друзей старательно искали хоть что-нибудь. Я позволил ему самому принести вам находку, потому что решил, что вы захотите расспросить его.

Леблан обратился к берберу, заговорив на родном языке гостя:

– Ты хорошо потрудился. У тебя поистине ястребиный глаз, отец мой. Покажи нам, что тебе удалось найти.

Бербер достал из складок своего белоснежного одеяния какой-то мелкий предмет и, сделав шаг вперед, положил его на стол перед французом. Это была довольно крупная розовато-серая искусственная жемчужина.

– Такую же показывали мне, и показывали другим, – сказал житель пустыни. – Это ценная вещь, и я ее нашел.

Джессоп протянул руку и взял жемчужину. Из кармана он достал вторую, точно такую же, и внимательно сличил их. Затем подошел к окну и при ярком свете стал рассматривать жемчужины через увеличительное стекло.

– Да, подтвердил он, – на ней есть метка. – В его голосе звучало ликование. Вернувшись к столу, он пробормотал: – Славная девочка, умница, умница! Она это сделала!