Месть через три поколения - Наталья Александрова

Дворецкий безмолвно замер у них за спиной.

Две или три минуты прошло в тишине, нарушаемой только потрескиванием поленьев. Вдруг кресло резко развернулось. В нем сидел маленький хрупкий человечек неопределенного возраста в теплой серой кофте ручной вязки. Лицо его было озарено отсветами пламени и выражало недовольство.

— Что у нас происходит? — проговорил он тихим скрипучим голосом.

— Убили Черкизову, Леопольд Давыдович, — ответил от лица прибывших седоватый человек с военной выправкой.

— Я знаю, что ее убили. — Маленький человечек недовольно поморщился. — Кто ее убил? Почему?

— Мы над этим работаем, Леопольд Давыдович… — Седоватый опустил глаза. — Прошло совсем мало времени…

— Мало?! — выкрикнул маленький человечек. — На мой взгляд, прошло слишком много времени! С каждым часом след остывает! Вероятность найти убийцу тает! Не мне вас учить, первые сутки — самые благоприятные для поисков, а вы их бездарно потеряли! Время идет — а вы ничего не узнали! Кто за этим стоит? Мои конкуренты?

— Мы кое-что уже узнали, Леопольд Давыдович, — проговорил седоватый. — У убийцы был свой человек в фирме. Новая секретарша Ольги Владимировны.

— Новая секретарша? Для чего я вообще держу службу безопасности? Для чего я плачу вам большие деньги, если вы не можете даже проверить нанятого человека?

— Это наш прокол, — уныло протянул седоватый. — Мы проверяли ее по обычной схеме, составили досье, выяснили всю ее предысторию — а теперь оказалось, что документы у нее были липовые, и вся ее предыстория — фальшивая.

— Это не прокол — это провал, Селезнев! — проскрипел Леопольд Давыдович. — Твой личный провал! Из-за твоей некомпетентности у меня под боком работал неизвестно кто! Ты уволен!

Седоватый мужчина побледнел.

— Но, Леопольд Давыдович, я все исправлю… Я все сделаю! Дайте мне еще один шанс!

— Порфирий, проводи Селезнева!

Седоватый человек хотел еще что-то сказать, но дворецкий взял его за локоть и вывел из комнаты. Они прошли по коридору — не к выходу из дома, а в противоположную сторону. Селезнев шел, послушно и безвольно переставляя ноги, как кукла-марионетка. На его мужественном лице проступило выражение отчаяния.

В конце коридора была крутая железная лестница, ведущая в подвальный этаж.

— Осторожно, мил человек, здесь ступеньки, — предупредил Селезнева дворецкий.

— Чего уж теперь осторожничать, — мертвым голосом отозвался Селезнев и вдруг поднял на дворецкого глаза: — Скажи, Порфирий, что со мной будет?

— Известно, что. — Дворецкий подтолкнул его к лестнице. — Леопольд Давыдыч сказал — уволен, значит, уволен.

Когда дверь за Селезневым и дворецким закрылась, Леопольд Давыдович оглядел оставшихся сотрудников службы безопасности и проговорил более спокойным голосом:

— Что теперь делать будете, орлы?

— Не беспокойтесь, Леопольд Давыдович, — начал лысый толстяк. — Я все исправлю. Я разберусь, я выправлю ситуацию, создавшуюся по вине Селезнева…

— Вот как? Теперь на Селезнева будешь всех собак вешать? — Маленький человек мрачно уставился на толстяка. — И вообще, с чего ты взял, что я тебя поставлю на место Селезнева?

— А кого же? — Толстяк удивленно вытаращил глаза.

— Вот его! — Леопольд ткнул коротким пальцем в незаметного человека в золотых очках.

— Но он никогда не занимался оперативной работой. Он специалист только по экономическим преступлениям…

— Вся наша жизнь — сплошное экономическое преступление! С сегодняшнего дня он — начальник службы безопасности! А если тебя что-то не устраивает — я никого силой не удерживаю!

— Нет, Леопольд Давыдович, меня все устраивает!

— Тогда все свободны. И чтобы к завтрашнему дню, Сикорский, у меня были результаты! — Леопольд хмуро взглянул на человека в очках и снова развернулся лицом к камину.

Когда двое оставшихся сотрудников службы безопасности вернулись в свою машину, толстяк быстро взглянул на человека в очках.

— Подсидел? — пробормотал он вполголоса.

— Вы, кажется, что-то не поняли, Разуваев? — Сикорский взглянул на него равнодушным взглядом. — Теперь я — начальник службы и советую не забывать об этом!

— Да уж, об этом не забудешь! — Толстяк притушил недобрый блеск глаз. — И раз уж вы теперь мой начальник — какие будут указания? Леопольд Давыдович требует результатов к завтрашнему дню. Между прочим, от вас требует! Вы ведь начальник.

— Я помню. — Сикорский снял очки и протер их. — Что там у нас с секретаршей?

— Глухой номер. Все документы — фальшивые, такого человека просто не существует.

— А лицо и отпечатки пальцев прогоняли через базы данных?

— Прогоняли — безрезультатно. Должно быть, она никогда не попадала в полицию.

— А что с охранником, который дежурил в день убийства?

— Его второй день допрашивают, но все безрезультатно — наверное, он действительно ничего не видел.

— Или плохо допрашивают.

— На этот счет можете не беспокоиться! — Толстяк высокомерно взглянул на Сикорского — мол, что ты понимаешь в допросах, ты, экономист чертов…

— Ну что ж, посмотрим!

Когда машина приехала на территорию концерна «Мясоед», новый начальник службы безопасности в сопровождении господина Разуваева спустился в подвал, где происходило все, что не предназначено для посторонних глаз.

Они подошли к одностороннему окну, через которое можно было видеть все происходящее в комнате для допросов.

Посреди комнаты, на привинченном к полу стуле, сидел отставной военный, пожилой охранник, дежуривший в офисе концерна в тот день, когда убили Ольгу Черкизову.

Лицо его было разбито, левый глаз заплыл, воротник рубашки окровавлен. Над ним стоял молодой сотрудник службы безопасности, руки его были обмотаны эластичным бинтом, измазанным кровью.

— Ты отсюда не выйдешь, пока не вспомнишь все что нужно! — проорал парень и наотмашь ударил отставника в челюсть.

— Я уже все сказал, что видел! — ответил охранник, с трудом разлепив губы. — Говорю тебе…

— Грубо, — поморщился Сикорский.

— Серьезные дела в чистых перчатках не делаются! — наставительно ответил Разуваев.

— Грубо — это ладно, — продолжил Сикорский. — Главное — неэффективно…

— Ну, вы, конечно, теперь начальник, но только поверьте — эффективнее силы ничего нет!

— Есть. — Сикорский пристально взглянул на толстяка.

— Что же?

— Страх. Страх гораздо эффективнее насилия. И перчатки остаются чистыми.

— О чем это вы?

— Сейчас увидите. Распорядитесь, чтобы принесли палку вареной колбасы.

— Чего? — Разуваев решил, что ослышался.

— Палку. Вареной. Колбасы. Мы же все-таки мясом занимаемся, так что с этим не должно быть проблем.

Толстяк хотел что-то спросить, но передумал, пожал плечами и вызвал кого-то из подчиненных.

— Когда принесут колбасу, пусть передадут ее мне.

С этими словами Сикорский открыл дверь и вошел в комнату для допросов. Окинув ее быстрым взглядом, как будто не видел все через стекло, он рявкнул на молодого сотрудника:

— Что здесь происходит?

— Да вот допрашиваю его!

— И что удалось выяснить?

— Пока ничего, ваньку валяет. Но я из него все выбью, дайте только время!

— Пошел вон! — рявкнул на него Сикорский.

Парень обиженно фыркнул и вышел из комнаты.

Сикорский сел на стул напротив избитого охранника и сочувственно проговорил:

— Что они с вами сделали! Это просто ужасно!

— Главное, я ведь все рассказал, что помню! — заторопился охранник, — про секретаршу эту, и вообще… Я же ведь всей душой. Что прикажут — все что помню.

— Скверно! — поморщился Сикорский. — Как вас зовут?

— Вахромеев! — Охранник попытался вытянуться по стойке «смирно», но из этого ничего не вышло.

— А по имени-отчеству?

— Василий Андреевич.

— Так вот, Василий Андреевич, хочу вам сказать, что теперь я — начальник службы безопасности концерна. Прежний начальник уволен. И прежние методы больше не будут применяться. Я принесу в службу безопасности перемены…

— Слава богу! — вздохнул охранник. — Так что, вы меня отпустите?

— Не так скоро! — Сикорский вежливо улыбнулся. — Мы же с вами еще не все вспомнили.

— Все, я все вспомнил, что мог! Больше мне вспоминать нечего, клянусь вам.

— Жаль.

В дверь постучали. В комнате появился молодой сотрудник — не тот, который допрашивал Вахромеева, — и протянул Сикорскому большую палку колбасы.

— Быстро, — похвалил Сикорский.

Как только дверь за парнем закрылась, он повернулся к Вахромееву и проговорил:

— Как я вам сказал, я хочу внедрить в работу нашей службы перемены. Всякая служба нашего концерна должна быть экономически выгодна. Думаю, вы с этим согласны?