Фабрика гроз - Эльвира Барякина

Раньше Кристина не раз наталкивалась на страницах прессы на благодарственные письма, но ей и в голову не приходило, что 99 процентов из них пишутся наемными журналистами. А теперь ей пришлось самой изобретать послания от благодарных пенсионеров, которым Хоботов якобы помог с ремонтом протекающей крыши, от благодарных школьников, которым Хоботов подарил новые учебники, от благодарных врачей, учителей и безработных.

Ближе к вечеру в «малышовой группе» стали раздаваться смешки:

— Люди! От кого еще можно написать письмо? Кто-нибудь писал от благодарных филателистов?

— Писал! У меня еще остались про запас юные кролиководы и профсоюз могильщиков. Хочешь, поделюсь?

Кристина никогда не думала, что так сложно придумывать благодарственные письма. Уже к третьему письму у нее кончились все надлежащие слова: «спасибо вам огромное», «с неизменным уважением», «глубокий поклон от всех нас»… Ну что еще можно написать?! Без повторений так и так не обойтись!

А тут еще в голову лезут всякие мысли… Кристина просто не могла дождаться завтрашнего дня. Ей чуть ли не уговаривать себя приходилось: «Моя, ну потерпи, что ли, немного! Двадцать семь лет ждала, а теперь не можешь?»

Неважно, что Кристина делала в течение этого дня: писала ли глупейшие фразы «и все наше село надеется, что вы станете нашим, по-настоящему народным губернатором», перекусывала ли пирожками, купленными в соседней булочной, звонила ли бабе Лизе, чтобы справиться, как идут дела дома, в мозгу прыгало одно словечко на букву «л» — глупенькое и истасканное от чрезмерного употребления.

Кристина сжимала кулаки, ругала себя дурочкой, но в сущности ей ничего не помогало: перед глазами стояло лицо Ива.

Как он смотрел на нее! Как дотронулся до ее руки! Как расспрашивал! Все это было просто немыслимо, невозможно и безумно! Этого не могло быть, но…

«Я идиотка. Я в него влюбилась», — думала в смятении Кристина.

Надо же, еще несколько дней назад она вообще ничего не знала об Иве. Она просто ждала, что с ней все же произойдет что-то такое, особенное… Еще несколько дней назад она и Ив существовали как бы по отдельности: у него была своя жизнь, у нее своя. Они смели быть счастливыми с кем-то другим, смели дышать, смеяться, надеяться и расстраиваться друг без друга. Как это было бессмысленно и нерационально!

Соня ни фига не спала. Она сидела перед телевизором и смотрела взрослую передачу. И баба Лиза ее смотрела.

— Вы чего же не спите?! — спросила Кристина, вешая сумку на ручку двери.

Баба Лиза подняла на нее разобиженный взгляд.

— А попробуй ее уложить! Ревет, как белуга, и все тут!

Кристина взяла дочь на руки.

— Привет! Ты почему не слушаешься бабу Лизу? Ты же обещала слушаться…

В ответ Соня обняла ее за шею.

— Мамуль, я думаю.

— О чем?

Кристина приготовилась было выслушивать замечания по поводу своих поздних возвращений, но оказалось, что детские мозги были заняты совсем другим.

— Я думаю о том, как бы, не выпрашивая, подарки получать! — доверительно сообщила Соня.

— О-о…

Кристина не смогла сдержать вздоха. Ну что ты будешь делать с этим ребенком! Ведь вырастет форменная жадина и стяжатель!

— Это все потому, что ты совсем забросила бедную девочку! — назидательно заметила баба Лиза. — Воспитывала бы ее почаще, вот она бы и не болтала бог весть что!

Но как воспитывать в ребенке щедрость и широту души, Кристина понятия не имела.

«Папу нам надо, — вновь подумала она. — Он бы ее всему научил, стал бы с ней играть, рассказал бы, что такое хорошо, а что такое плохо…»

Но папа пока еще не намечался, а разбираться с проблемой требовалось незамедлительно.

«Надо отвлечь Соньку чем-нибудь, — решила Кристина. — Может, она наконец и забудет про свои подарки».

— Знаешь что? — сказала она, относя Соню в детскую. — А ты напиши письмо Деду Морозу. Он тебе к Новому году что-нибудь и подарит.

Услышав такое, ребенок заметно оживился.

— Правда?! Тогда я ему нарисую, что мне надо. А письмо тебе отдать?

— Мне, мне… Я ему все передам.

— Только, мам, ведь до Нового года еще сто лет.

Кристина потушила верхний свет.

— Ничего подобного. Новый год случается крайне регулярно, так что можешь не беспокоиться. Будут у тебя подарки.

— Это хорошо, — сказала Соня, укладываясь на подушке.

… Баба Лиза еще долго рассказывала о том, что ребенок кушал, как спал днем и как не слушался «больную старуху». Честно говоря, Кристина и сама не очень ее слушала. Мысли ее были слишком далеко.

Потом она целый час сидела в ванной. Улыбка гуляла по ее губам. Кристина прижимала ладони к лицу, закрывала глаза, запрокидывала голову, проводя руками по груди… Или начинала тихонько хохотать и брызгаться как ребенок. Потом разговаривала сама с собой, глядя на свое отражение в зеркале.

И хоть бы что-нибудь связанное произнесла — ничего подобного! Только «Ив! Имя-то у тебя какое странное! И сам ты странный… Ой, не могу!» Или же начинала твердить как заклинание: «Завтра он позвонит! Завтра он позвонит!»

Стоило ей выйти из ванной, как и вправду раздался телефонный звонок. Сердце Кристины вздрогнуло, она бросилась в свою комнату, схватила трубку… Но это был всего лишь Синий.

— А, привет, — разочарованно протянула Кристина. Все-таки каким-то краешком души она надеялась, что это Ив.

Синего сегодня не было в штабе: его вызвали в избирком, и ему пришлось проторчать там чуть ли не целый день.

— Что у вас новенького? — спросил он.

Кристина вкратце рассказала ему все штабные новости. К ее удивлению Синий не обратил никакого внимания на известие о проваленном митинге.

— Слушай, у меня к тебе дело есть, — сказал он заговорщическим тоном. — Бросай писать благодарственные письма (я скажу Танюше Петровне, чтобы она тебя больше не загружала всякой ерундой), и подумай-ка лучше над той историей с Елениной АЗС.

— Так Михаил Борисович сказал, что Стольников там вовсе ни при чем! — удивилась Кристина.

Но Синий тут же перебил ее:

— А что, Хоботов у нас божественный небожитель и никогда не ошибается? Нам сейчас позарез нужен какой-нибудь компромат на высших руководителей стольниковского штаба! История с АЗС может напрямую на это вывести. Елена не сказала нам всей правды: ее наверняка шантажировали чем-то посерьезней ответственности за чужие преступления. А если мы сможем доказать, что стольниковские люди вовсю используют шантаж в своих целях, у нас будет отличный скандал! Так что давай, принимайся за работу!

— Да, но…

— Бери все, что тебе может понадобиться — диктофоны, машины, или еще что — и начинай ковырять это дело, — настойчиво повторил Синий. — Я чувствую, что там что-то не так!

— Но что?! — воскликнула вконец озадаченная Кристина.

— Не знаю! Я пока сегодня в избиркоме сидел, все думал на эту тему. И вот зуб на холодец даю! — мы там кое-что откопаем. Запомни, девочка, когда слишком много совпадений — это уже не совпадения. Так что между Стольниковым и Елениной бензоколонкой должно быть связующее звено!

— Ладно, — проговорила Кристина недоумевающе. — Я попробую подумать…

— Ну и молодец, — сказал на прощание Синий. — Ладно, я пошел спать, а то эти чиновники из меня сегодня всю душу повытрясли. Созвонимся завтра, о'кей?

— О'кей… — отозвалась Кристина.

— Во, полюбуйся, что вытворяет твой друг! — сказала Леденцова и протянула Ивару лист бумаги, на котором мелким кружевным почерком Никитина было начертано:

Президенту Российской Федерации

Путину В. В.

От гражданина

Никитина М. М.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Прошу выделить мне 150 миллионов долларов на обустройство России, которое я начну с самого себя.

Ивар осмотрел никитинское творение.

— Сильно написано. Надо на стенку приколоть в назидание потомкам.

Было уже поздно, все устали, но после знаменательной победы над Хоботовым ребятам хотелось веселья.

— А пойдемте шалить в какой-нибудь клуб? — высказал рацпредложение Боголюб. — А то Леденцовой завтра опять в ночное ехать вместе со Стольниковым. Так и не погуляем никогда.

— А ты знаешь, куда идти? — спросил Ивар.

— Понятия не имею, — отозвался Боги. — Но мы спросим у кого-нибудь, где здесь круче всего.

Однако оказалось, что спрашивать совершенно не у кого: все сотрудники отдела негатива уже разошлись, охранники ночными клубами не интересовались, а с позитивщиками никто не захотел общаться из классовой ненависти.

— Сейчас мы такси поймаем, и водила нам все расскажет! — не унимался Боголюб. — Собираемся и едем!

Ивар стал мысленно взвешивать все «за» и «против». «Против» было много — хронический недосып, далеко не идеальное положение вещей на работе, приезд Любы, неудача с Тарасевич… «За» было всего одно: очень уж хотелось забыть обо всем вышеперечисленном.