Дзюсан. Академия-фантом - Мария Дубинина

– Мисс Николь! – воскликнул Макалистер, высовываясь еще сильнее. – Мисс Николь, мне нужно…

Девушка прижала палец к губам и кивнула в сторону сада. Генри ее понял и скрылся в комнате. Занавески колыхнулись напоследок, и ставни захлопнулись.

Николь дождалась мужчину на каменной скамейке возле декоративного фонтанчика в виде замшелой чаши, увитой плетьми дикого винограда. Генри остановился напротив и протянул тетрадь:

– Возвращаю. К сожалению, я не нашел ничего, что объяснило бы внезапный отъезд мисс Шульц. Прошу прощения.

– Ничего. – Девушка подвинулась, приглашая сесть рядом, но Генри остался на ногах. – Я так и знала. Она не должна была уезжать. По крайней мере, не сказав об этом мне. Она была моей лучшей подругой.

– А Накамура Хироши?

Николь вздрогнула и сжалась, закрывая лицо волнистыми волосами.

– Кто вам сказал про Хиро?

– Я изучил записи прежнего коменданта. Ученики уезжают без видимых причин прямо посреди года, и это никак не комментируется руководством Академии. За обучение были отданы немалые деньги, чтобы вот так выкинуть их на ветер. – Генри с сомнением покачал головой. – Вы дружили с Хироши? Что толкнуло его на отчисление? Неужели его здесь совсем ничего не держало?

Вопросы сыпались из Макалистера, ударяя девушку, как камни. Она подняла голову, чтобы ответить достойно, но поняла вдруг, что не может выдавить ни звука.

– Он… он… Хироши…

И, прижав ладони ко рту, она заплакала. Тихо, чуть поскуливая и стесняясь, что ее видят такой. Горячие слезы пощипывали лицо, и Николь не могла пошевелиться, чтобы их смахнуть, тело будто парализовало.

– Николь! – Генри упал перед ней на колени. – Николь, что с вами? Что случилось?

Девушка помотала головой, силясь остановить истерику, и, пусть не сразу, у нее это получилось. Руки мужчины лежали на скамье по обеим сторонам от девушки, и Макалистер озадаченно и немного испуганно вглядывался в ее заплаканное лицо. Ода моргнула, прогоняя слезы.

– Нормально. Я правда дружила с… с Хироши.

Генри молчал, ожидая продолжения.

– Хироши был…

Мужчина насторожился первым, а потом и Николь услышала нечто крайне странное.

Генри переглянулся с девушкой, и они оба поспешили на голос.

Деревья расступились, и крик стал громче.

– Фея! Моя фея умирает! На помощь! Феечке плохо!

Это было бы даже забавно, если бы не отчаяние, с которым невидимый страдалец выкрикивал эти загадочные слова.

– Держитесь, моя фея!

Генри опередил девушку, и первым увидел садовника, бережно прижимавшего к груди хрупкое обмякшее тело, голова беспомощно покоилась на сгибе локтя, и длинные черные волосы свисали вниз блестящим водопадом. Йохансон увидел людей и радостно воскликнул:

– Я знал, что кто-нибудь придет! Помогите моей фее!

Николь застыла, не зная, смеяться ей или нет, а вот Генри отреагировал мгновенно:

– Фея? – хмыкнул он не слишком-то доброжелательно. – Вы смеетесь, что ли?

Садовник осторожно положил Кимуру на траву, расправил его распущенные волосы, едва не роняя над ним слезы. Повар был без сознания и дышал слабо и тихо.

– Что с ним? – Макалистер опустился рядом на колени и, склонившись к груди мужчины, прислушался к сердцебиению. – Где вы его обнаружили?

Девушка подошла ближе, с надеждой следя за манипуляциями коменданта. Кажется, тот не видел причин для паники, и это успокаивало, все-таки она сильно переживала за Кимуру. Нильс достал из кармана замызганного комбинезона мятый носовой платок и шумно высморкался:

– Олле следил за феей. – Садовник шмыгнул носом. – Она спала, а потом начала умирать!

Макалистер грубо прервал бредовые излияния Йохансона:

– Никто тут не умирает! – Он прижал ладонь к лицу Кимуры, а потом, скептически хмыкнув, хлестко ударил по щеке. – И вы хотите убедить меня, что это охрененно дерется?

Ресницы мужчины задрожали, и он медленно открыл глаза:

– Хотите проверить? Тогда уберите от меня руки, пожалуйста.

Кимура сел и поморщился, прикоснувшись к виску. У Николь от сердца отлегло:

– Кимура-сан! Вы нас так испугали!

Нильс уронил платок и рухнул перед поваром пластом:

– Фея! Вы живы, слава богам! – Он схватил Сорату за руку и принялся осыпать ее поцелуями. – Какое счастье!

Сората рванулся в сторону, в глазах заплескался самый настоящий ужас.

– Макалистер-сан, уберите его от меня!

Николь с удивлением наблюдала за разворачивающейся перед ее глазами драмой или, вернее будет сказать, комедией. Кимура отклонился, потихоньку отползая назад, а садовник буквально впал в религиозный экстаз.

Макалистер схватил Нильса за плечи и оттащил от повара, который, как девушке показалось, готов был снова потерять сознание. Николь подбежала к нему и помогла подняться на ноги.

– Я вас понесу! – рвался Йохансон, но комендант держал крепко. Николь переглянулась с Генри и, аккуратно поддерживая Сорату за локоть, повела прочь. Возможно, все это было к лучшему, потому как дальнейший разговор с Макалистером грозил обернуться новыми слезами, а больше такого позора Николь не желала.

День клонился к завершению, и едва ли готовил новые каверзы. Так полагала Николь, отправляясь в душевую перед сном. Короткий махровый халатик веселого желтого цвета хорошо защищал от сквозняков старого сырого здания, но даже сквозь подошву тапочек и мягкий ковер от пола поднимался холод и леденил голые лодыжки. Это показалось девушке странным – апрель выдался в этом году на редкость теплым и безветренным, но Николь преследовали сквозняки, даже в постели ей с трудом удавалось согреться, будто этот холод засел глубоко внутри нее и не желал уходить. Шум воды слышался лишь в одной из кабинок, и Николь, повесив халат на крючок и обернувшись полотенцем, вошла в дальнюю кабинку, включила горячую воду, чувствуя, как покрытая мурашками кожа радостно отзывается на тепло. Прикрыв глаза, девушка подставила лицо под струю и провела ладонями по тяжелым мокрым волосам.

Генри Макалистеру удалось заставить ее почувствовать вину за то, что она хотела забыть Хироши. Всего парой слов, невинными, по сути, вопросами он вывернул ее наизнанку. Жестокий человек с добрыми глазами. Николь сжала в руках пенную губку, сердясь на себя, потому что жестоким был не Генри, а она.

Кабинка быстро наполнилась горячим паром, мутное стекло запотело. Ода бездумно водила губкой по телу, стараясь выбросить из головы все посторонние мысли. Пена стекала вниз, немного щекоча кожу. Девушка перекрыла кран, вздохнула и повернулась к двери. Влажный налет исказил ее отражение, и, когда Николь подняла руку, чтобы протереть стекло, с той стороны к нему прижалась человеческая ладонь и тут же исчезла. Девушка отшатнулась, громко взвизгнув, поскользнулась и больно ударилась о стенку. На крик прибежала Акеми, уже вышедшая в раздевалку.