Девятый конвой - Александр Тамоников

– Фактически нет, – выдавил из себя генерал. – У основного подъезда установлен шлагбаум.

– Пациенты, в смысле отдыхающие?..

– Сейчас нет никого.

– Охрана?

– Отделение четвертой роты батальона «Приазовье», временно расквартированного в Запорожье. Четырнадцать человек, включая двух офицеров.

– Опять каратели, мать их!.. – буркнул Макаров.

– Где содержатся заложники?

Маслак прерывисто вздохнул, а Вадим напрягся. Он должен был понять, врет генерал или говорит правду.

– Электрическая подстанция в глубине территории. Старое кирпичное сооружение без окон и с одной дверью. Аппаратная не работает, здание заброшено, его до сих пор не могут снести.

Вадим немного расслабился. Генерал, похоже, не врал. Неохотно, через не могу, колеблясь и боясь, но говорил правду.

«В чем подводные камни? – лихорадочно размышлял Архипов. – Трое или четверо охраняют подстанцию, несколько рыл на шлагбауме, остальные отдыхают. Почему такая большая охрана? Хотя это понятно. О штурме «Дубравушки» уже известно. Но опять же все видели, что спецназ улетел. О наших бесчинствах в Огульном украинцы знать не должны. Все, кто был в поместье, убиты либо находятся без сознания и надежно связаны. У нас есть фора в несколько часов. Генералу могут позвонить, и он, естественно, не отзовется, поскольку я не разрешил ему взять с собой телефон. Остается надеяться, что так рано никто его беспокоить не будет. За спиной в багажнике – две загадочные разнополые персоны, решительно не желающие сознаваться в государственной измене. Исходит ли от них опасность, я не знаю».

Эти самые персоны помалкивали, лежали спокойно, только изредка возились, пристраивая онемевшие конечности.

– Заложники все живы?

– Живы ваши заложники, – процедил Маслак. – В противном случае мне бы доложили. Буйные они, на людей бросались. Кому-то помощь медицинская потребовалась. Ее оказали.

– Что-то сомневаюсь. – Макаров сжал кулаки. – Командир, держу пари, эти животные не оказывали нашим ребятам никакой медицинской помощи. Они наверняка держат парней в темноте, в грязи. Ладно, командир, не смотри так. – Лейтенант разжал кулаки и спрятал руки подальше. – Я постараюсь обойтись без насилия.

– Что вы задумали? – спросил Маслак, выйдя из оцепенения. – У вас ничего не получится. Вы не можете просто так вторгаться в страну и похищать украинского генерала. Это чревато крупным международным скандалом. Мало вам санкций и того, что от вас отвернулся весь цивилизованный мир?

– Нет, командир, я сейчас его все-таки ударю! – заявил Макаров.

«Я тоже», – подумал Архипов, делая предупредительный жест.

– Оставим в покое тему потенции, генерал – кто что может и что не может. Сейчас мы займемся делом. По прибытии в санаторий вы должны вести себя естественно. Да, вы злы, раздражены, у вас плохое настроение. Пусть будет так. Но вы должны исполнять все, что вам будет сказано. Первым делом сообщите офицерам, что весь личный состав караула должен собраться в холле главного корпуса, включая дежурных на въезде и охрану на подстанции. Вы якобы обязаны донести до их сведения важную информацию. Это все, что от вас требуется. Постарайтесь не наделать глупостей. Мы знаем, где отдыхает ваша жена и проживает ваш сын. Мы не требуем полной лояльности, но в ближайший час вы должны быть паинькой. Вы проиграли, генерал, ваша авантюра изначально была обречена. За свою дражайшую жизнь можете не беспокоиться. Мы предложим обменять вас на наших товарищей. Думаю, эта идея найдет живой отклик. Вы продолжите военную карьеру, и это, в общем-то, неплохо. Чем больше дубов в украинской армии, тем проще с ними воевать.

Уши генерала покрылись пунцовыми пятнами. До конечного пункта по навигатору оставалось несколько километров. Вадим связался по рации с головной машиной, приказал остановиться. Маленькая колонна прильнула к обочине. Мимо нее торопливо пролетела побитая легковушка. Водитель отвернул голову. Вадим спустился в поле, перешел на резервную волну и дважды повторил координаты места, куда должен прибыть вертолет.

– Капитан, я вас умоляю, это же не такси, ей-богу, – с одесским прононсом отозвался диспетчер. – Машина только прибыла, а у вас опять на нее планы.

Вадим улыбнулся. Значит, первую ходку вертолет проделал успешно, не попался ни перехватчикам, ни средствам ПВО.

– Двойной тариф, – пошутил Вадим. – Первый рейс будем считать тренировочным.

– Я вас понял. – Диспетчер перешел на официальный тон. – Такси прибудет в указанный квадрат через час.

Группа капитана Архипова оказалась на месте через пять минут. Не сбавляя скорости, колонна съехала с шоссе, вошла в лес и вскоре спустилась с покатой возвышенности, под которой поблескивало озеро Камышинское, так богатое минералами.

«Белый Ключ» утопал в зелени дубов и каштанов. Светлые здания стандартной советской постройки прятались за деревьями. Между ними петляли асфальтовые дорожки, покрытые трещинами. К основному двухэтажному корпусу вела широкая аллея. Виднелись беседки, заросшие сорняками. За кустами притулилось здание подстанции, с которого давным-давно отвалилась штукатурка.

Возле него прохаживались люди в камуфляже. Видно было, что дисциплина тут поддерживалась. Бойцы, дежурившие у шлагбаума, меньше всего напоминали сборище анархистов. Новенькое обмундирование, бронежилеты, каски. Все, как один, выбриты и с серьезными минами. Подпрыгнул полосатый шлагбаум.

– Смирно! – скомандовал опрятный офицер с ухоженными усиками.

Колонна проехала шлагбаум и остановилась. Офицер строевым шагом подошел к открытому окну и как-то неловко отдал честь, чуть не вывернув при этом руку из плечевого сустава.

– Слава Украине! – выкрикнул он немеркнущий бандеровский слоган.

А потом служивый забубнил, мол, на вверенном объекте никаких происшествий не случилось, подразделение бдительно несет службу, жалоб нет.

Архипов приставил к боку генерала ствол, чтобы тот помнил о своей роли. Маслак поморщился. Макаров и Ершевич сидели неподвижно, невозмутимые как сфинксы.

– Еду привозили? – хмуро спросил генерал.

– Так точно. – Офицер немного смутился, но не рискнул пожаловаться на качество и количество провианта. – Все в порядке, господин генерал, никто из бойцов не жалуется.

– Что с заключенными?

– Их охраняют, господин генерал, – ответил офицер и ухмыльнулся. – Ропщут москали, грозятся, ругаются, оскорбляют наш майдан. Мы провели профилактическую работу, вывели двух… нет, господин генерал, они живы, – поспешил успокоить офицер. – Мы просто заткнули их поганые рты. Заодно бабам показали, что с ними сделаем, если не перестанут нас оскорблять.

Генерал приказал:

– Через пять минут соберете весь караул в холле главного корпуса. Есть информация, которую я должен донести до каждого. Пока это все!

Караульный офицер недоуменно посмотрел на Маслака, онемевшего Ершевича, Вадима, устроившегося на заднем сиденье.

Он козырнул:

– Так точно, я понял, господин генерал. Через пять минут караул будет построен. Бодрствующая и отдыхающая смены.

– А часовым особое приглашение? – проворчал генерал. – Ради них я должен устраивать отдельное тематическое представление? Я сказал все, капитан. – Он увидел, что озадаченность на лице офицера сменилась полным изумлением, и добавил: – Мои люди их временно заменят. Не волнуйтесь, это недолго. Хлопцы, которые приехали со мной, тоже умеют ничего не делать в течение нескольких минут.

Пружина напряжения сжималась. Колонна остановилась в ста метрах от главного корпуса. Спецназовцы покинули машины, осмотрелись. Из образа никто не выходил, изображать солдат украинской армии у них вошло в привычку. Макаров и Вадим держались рядом с генералом.

– Любая глупость, Георгий Данилович, и первая же пуля будет ваша! – сквозь зубы пробормотал Архипов.

– Что делаем, командир? – прошептал побледневший Макаров.

– Все хорошо, Виталик, – отозвался Вадим, почти не шевеля губами. – Назовем это моделированием ситуации в реальном времени.

Кротов и Елисеев отделились от компании, зашагали к шлагбауму – заступать на пост. Полянский с Данилевским, подчиняясь безмолвному приказу капитана, подтянули амуницию и отправились за угол, к главному объекту сегодняшней охоты – заброшенной подстанции. Обычная работа спецназа, а сколько мороки! Остальные бойцы стояли у крыльца главного корпуса.

Несложно представить, что творилось на душе у Маслака. Подашь тревогу – гарантированно заработаешь пулю. Не сделаешь этого – станешь виновником грандиозного провала, предателем, кончится все. Унижение, плен. Даже если обменяют, о карьере можно забыть. Грабовский все припомнит. Опала, суд, тюрьма – это в лучшем случае. Никто по возвращении на родину не даст за его жизнь и ломаного гроша.