Рождение экзекутора - Марика Становой

Глава 9

Первая ночь

Можно заснуть, никогда не проснуться,Из темноты в яркий свет не вернуться.Там где темно, там уютно и тихо,С острым ножом там не бегает Лихо…

Громкая музыка в сердце не рвётся,Камнем в головушку правда не бьётся.Там тишина. Без веселья и дна.Падаю, падаю в бездну без сна…

Процессия притормозила. Опять почти ничего не видно. Крошка опасливо уравновесилась на полусогнутых ногах. Любой бы помчался замуж, лишь бы сняли маску и накормили! Никаких сил уже не осталось так мучиться в незамужестве! С голодухи котурны разъезжаются!

Раскрылись двери, и герольд проорал приход новой битерере. Гундосо взревела музыка, ещё громче, быстрее. Ширмы разбежались, а Крошка оказалась в кольце из двадцати танцующих битерере. Их такие же жесткие, но только до колен юбки были расшиты распустившимися цветами, в отличие от бутонов на одежде невесты. Крошка задержала дыхание, поймала ритм и включилась в движение, напряженно следя за ногами — котурны оказались на удивление неустойчивыми! Надо соблюдать одинаковое расстояние от кружащихся и приседающих юных жен, которые уже успешно прошли экзамен свадебного ритуала. Крошка, держа в памяти схему хоровода, переставляла негнущиеся туфли, как копытца: шаг вперед и вправо, поклон, поворот, шаг вперед-влево, поклон, поворот… Краем глаза видела пиршественную галерею с пестрой толпой гостей. Вдоль стен колонны в виде деревьев. На гнутых ветвях с каменными листьями горели стеклянные светильники, бросая беспорядочные блики на столики, людей и узкий частокол высоченных, до самого потолка, витражных окон.

Битерере танцевали и продвигались вперед. Музыка становилась все громче и, зазвенев самой пронзительной нотой, стихла. Невеста замерла перед столом Вседержителя в глубоком реверансе, низко опустив голову. В разлившейся тишине битерере, цокая и покачивая юбками, убежали.

Шагов жениха Крошка не услышала, но удержалась и не вздрогнула, когда под носом увидела зеленые вседержительские ботинки с тиснением.

Легкое давление на затылок, шорох, и Дитсайрс снял с невесты маску, коснувшись пальцами ее щёк. На секунду Крошка прорвалась в скучающее сознание вседержителя, толкнула его своим любопытством. Одновременно произнесла ту непотребную фразу про опыление страждущего бутона. Не поняла, слышал ли ее Дитсайрс. Он как будто споткнулся. Узкое морщинистое лицо дрогнуло. На мгновение Дитсайрс свел брови над острым носом, повел головой, как удивлённая птица. Цепко взял новую жену за сведенные вместе и покорно подставленные запястья. Развернул лицом к публике и поднял над головой розовую маску. Взревела пронзительная музыка, дамы восторженно завизжали, кавалеры поощрительно засвистели, и никто не расслышал полагающегося по правилам ответа жениха.

Дитсайрс отбросил маску в дальний угол и отвел новую жену на подиум, где стоял его стол. В этот славный и единственный день жена может восседать рядом с мужем и лицом к гостям. Потом она будет точно так же приседать и вертеться вокруг мужа, меняясь с другими расцветшими и по очереди отбегая в заднюю комнату отдохнуть. И перекусить. Вот, сейчас как раз и накормят!

Оказавшаяся прямо за новой женой битерере помогла ей сесть, подсунув высокий табурет под панцирную юбку.

Лардарошса села словно птичка на жёрдочку и уронила руки, зашитые в рукавички капюшона, на колени. На недосягаемо далёком столе выстроились хрустальные пиалы и шкатулочки. В полутора метрах справа находился также недосягаемый муж. Его камзол и шаровары позволяли ему сидеть за столом по-человечески. Крошка оглядела мужа и фыркнула: ага — «вседержитель»! А сам седой и лысый, волосы удержать не смог, зато жён полторы сотни держит! Но надо будет с ним помягче: люди такие хрупкие. Особенно старые.

С правой стороны от Вседержителя пировало то ли пять, то ли шесть человек приближённых, а Лардарошса сидела вроде и с ним, но одна-одинёшенька, отгороженная колоколом безобразной юбки. И до еды не дотянуться, да и нельзя! Дитсайрс склонился к соседу справа и не обращал на жену никакого внимания. В этом как раз нет ничего странного: новые битерере появлялись периодически, и эта процедура наверняка уже всем надоела. Но было немного обидно.

Слева никого не было. Там кончался стол, а далее и немного внизу стояли столики гостей.

На свободном пространстве зала, где только что прошла невеста, скачущие акробаты строили пирамиды и жонглировали меняющими форму предметами. Музыка визжала, как умирающий поросёнок.

Делая пируэты руками и приседая, слева от Крошки появилась «цветущая» битерере. Улыбнулась и наклонилась к столу. Юбка встала колом, как тарелка радара, но зато девушка смогла дотянуться к низенькой шкатулочке. Открыла блестящую крышку и ловко надела три наперстка с длинными острыми когтями, которые гайдерцы использовали вместо вилок. Продолжая улыбаться и в поклоне, повернулась к Крошке:

— Сейчас я тебя накормлю. Меня зовут Айша. Ты любишь острое? — коготь завис над зелеными шариками.

— Нет, благодарю тебя, Айша, — ура, хотя бы битерере разговаривают как нормальные люди! — Я Лардарошса. Лучше что-нибудь пресное и мясное… И дай мне попить, но только не сладкое!

Айша еще раз улыбнулась. Делая пассы руками и не забывая время от времени приседать и обходить невесту с другого боку, напоила из пиалы пузырящейся кисловатой водой.

— Бурлящий сок лимонца. У вас есть такой?

— Возможно, я пока не знаю, что есть у вас…

— А говорят, у вас людей выращивают в колбах? Ты мне потом всё расскажешь, да?

— Не выращивают! — было бы чего рассказывать. Дозволенная к распространению часть «информационного памятного пакета» касалась только природы. Крошка пожала плечами: как-нибудь выкрутится. — Конечно, расскажу.

Около Дитсайрса вились сразу две девушки.

Разглядывая гостей, Крошка нашла будущего регента Яра. Он сидел, укрывшись за ближайшим деревом, и не обращал на невесту никакого внимания. Ещё бы! Человеческая девушка должна быть счастлива! Её жизнь до самой смерти будет обеспечена и беззаботна! Вот бы он задергался, если бы узнал, что подарил экзекутора человеческому правителю! Крошка хихикнула и, поёрзав на жестком сиденье, решила смотреть на Дитсайрса: вседержительский муж неторопливо сходил к народу.

Объявили танцы.

Битерере плавно качали юбками около зеленой фигуры Дитсайрса, как цветные колокольчики у заросшей мхом жерди. Придворные дамы или гости… Крошка не удосужилась узнавать, кто присутствует на гайдерских свадьбах. Вполне современно разодетые и в далеко заметных украшениях везде, где только можно, извивались телами и руками, меняясь местами с так же непротокольно одетыми мужчинами. В «типично гайдерские» костюмы, кроме невесты и жениха, вырядились только битерере, посол-регент Яр и несколько выразительно пожилых гостей. Вся эта разряженная каша бродила вокруг да около друг друга: и никто никого не касался руками.

Потом между гостями соорудили символическую сцену, и, кажется, эти же самые гости разыграли невозможно занудную историческую пьесу с многоэтажными речитативами. И снова танцы…

От бесконечного шума, дребезжаще-громкой музыки и сильных ароматов у Крошки кружилась голова. Айша исчезла: пошла ухаживать за мужем или Крошка просто перестала различать её. Рядом паслись битерере, которые то кормили ее, то поили, то пытались развлекать разговорами. Их имён Лардарошса не запомнила. Шея безбожно потела под свободно собранной гривой, спина и бока чесались от волос, расползающихся под одеждой. Крошка старалась соблюсти приличия: сводила лопатки и напрягала мышцы спины, мысленно успокаивала щекотку, но волосы были всюду, всюду, всюду. Ей казалось, что они повылезали сквозь одежду и шевелятся вокруг неё коконом беспокойных щупалец. Лицо хотелось отмыть от липкой косметики. От маленького и жесткого сиденья устала спина и поясница, не говоря про отсиженную попу. Ноги, затянутые в узкие жесткие туфли, одеревенели.

Любой ужас когда-нибудь кончается. Внезапно музыку как отрезало, и в мутной тишине герольд провозгласил, что пришло время молодоженам удалиться — бутону невесты пора расцветать.

Дитсайрс взял новую жену за руку и ушёл с пира, окруженный табунком танцующих битерере.

Лардарошса, тяжело опираясь на руку Дитсайрса, доковыляла на бесчувственных ногах до спальни. Ей было глубоко всё равно, куда идти, она даже не желала запоминать дорогу. Одной ходить ей тут не грозит! А сейчас хотелось только раздеться и спать.

Стукающая алебардами стража осталась в коридоре, зато десять щебечущих битерере ввалилось следом сквозь маленькую прихожую в задрапированную болотно-зелёным спальню. Крошка чуть не села на пол: ковер неожиданно продавливался и пружинил на каждом шагу. Но как же приятно встать босыми ногами на греющий и мягкий ковёр! Крошка оглянулась. Вентиляция тут не слышна и ниоткуда не дует. Незаметно надавила на пол сильнее, желая топнуть. Обогрев, видимо, шёл через пол, но пол мягкий! Она никогда такого не видела!