Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора - Роберт Киркман

Филип обдумывает. Он бросает взгляд через гостиную и видит, что его дочь сидит в позе лотоса на полу между двумя женщинами Чалмерс. Дамы играют в сумасшедшие восьмерки с потрёпанной колодой карт, даже Пенни иногда улыбается и энергично швыряет карту. Давно малютка не улыбалась. Филип поворачивается к брату с ухмылкой.

— Вот это настрой!

Они поднимаются по лестнице в конце коридора первого этажа (лифт на другом конце мертв, как зомби), но прежде им нужно сорвать деревянное укрепление с двери. Звук ударов топора и поскрипывание гвоздей, кажется, активизирует движение над ними в тёмных комнатах снаружи дверей квартиры. В этот момент, Филип усиленно выпускает газы, как напоминание об обеде из бобов, приготовленном Эйприл прошлым вечером.

— Твой пердёж уничтожит больше зомби, чем двадцати-калиберная пуля, — комментирует Ник.

— Харди-хар-хар, — смеётся Филип и отрывает последнюю закрепленную доску.

Поднимаясь по тёмный лестничному проему, Филип произносит, — Помните: всё надо сделать быстро. Они скользкие ублюдки, но медленные как дерьмо, и немее, чем Ник сейчас.

— Харди-хар, взаимно, — отвечает Ник, мастерски вставляя 20-калибровые пули в свою двустволку. Они добираются до верхней площадки и находят плотно закрытую пожарную дверь на второй этаж. Пауза. Брайан дрожит.

— Успокойся, спортсмен, — говорит Филип брату, замечая, что ствол его ружья колеблется.

Филип мягко отодвигает дуло подальше от своих рёбер.

— И попытайся случайно не попасть дробью в одного из нас.

— Я держу всё под контролем, — парирует Брайан нетвердым, напряженным голосом, после чего становится ясно, что у него ничего не находится под контролем.

— Итак, — говорит Филип, — помните, что надо быть твёрдыми и быстрыми.

Одним жестким ударом каблука ботинка он высаживает дверь, и она, покачнувшись, открывается.

Глава 11

Долю секунды они стоят неподвижно, и их сердца колотятся как отбойные молотки. Ничего, кроме нескольких валяющихся фантиков от конфет, пустых разбитых бутылок из под газировки и чертовой кучи пыли. Холл второго этажа, равно как и коридор первого, совершенно пуст. Тусклый дневной свет сочится сквозь дальние окна, пылинки кружат в косых лучах, пересекающих закрытые двери: 2А, 2С, 2Е вдоль одной стороны, и 2B, 2D, 2F вдоль другой.

Ник шепчет:

— Они все заперты по квартирам.

Филип кивает:

— Значит будем расстреливать рыбу в чёртовой бочке.

— Пойдём и сделаем это, — говорит Брайан неуверенно. — Покончим со всем.

Филип смотрит на брата, затем на Ника:

— Джон Рэмбо здесь.

Они подходят к первой двери справа — 2 F — и поднимают дула своих ружей. Филип щёлкает затвором Ругера. Затем, с пинка открывает дверь. Гигантский шар вони бьет им прямо в лицо. Это первое, что они замечают: отвратительное тухлое варево человеческой деградации, мочи, кала и характерного смрада зомби, борющихся за господство над контрастными ароматами прогорклой еды, заплесневелой ванной комнаты и лежалой одежды. Это оказалось настолько сокрушительным и невыносимым, что в буквальном смысле заставило каждого отступить на полшага.

— Иисусовы слёзы, — произносит Ник, задыхаясь, невольно пряча лицо, как будто запах — это дующий в лицо ветер.

— Всё ещё думаешь, что мой пердёж воняет? — говорит Филип, осторожно ступая в вонючую тень квартиры. Он поднимает Ругер.

Ник и Брайан идут следом, с ружьями на изготовку, с широко раскрытыми глазами, блестящие потом от напряжения.

Через мгновение они находят четверых, неподвижных на полу обыскиваемой гостиной. Они пассивно валяются по углам, слабо шевеля челюстями и вяло рыча при виде незваных гостей. Они слишком глупы, или больны, или безумны, чтобы двигаться, словно устали от своей адской судьбы и забыли, как пользоваться конечностями. Трудно судить, в мрачном освещении, особенно по их лицам, раздутым и почерневшим, с отмершей плотью, но выглядит всё так, будто это одна семья: мама и папа и двое взрослых детей. Стены испещрены странными царапинами, образующими гигантскую картину абстрактной живописи, свидетельствующие о том, что у существ сработал слабый инстинкт выцарапать себе путь на свободу.

Филип подходит к первому, чьи акульи глаза тускло мерцают при появлении Ругера. Взрыв расплёскивает его мозги по всему Джексону Поллоку из царапин позади него. Существо расползается по полу. В это время, Ник в противоположном конце комнаты освобождает от страданий другого, его Марлин грохочет как большой лопнувший бумажный мешок. Мозговые ткани мазками ложатся на стены. Филип уделывает третьего, как раз когда тот начинает медленно подниматься, Ник движется к четвертому — БУУУМ! — И звуки жидкости, хлещущей на поверхность, заполняют их уши.

Брайан стоит в десяти шагах от них, с ружьём наготове, его боевой дух тонет внутри из-за нарастающей волны отвращения и тошноты.

— Это-это не… — он начинает говорить, но мимолётное движение слева обрывает его слова.

Блуждающий зомби нападает на Брайана из глубины прихожей, выныривая из тени, похожий на чудовищного клоуна с пугающим чёрным париком и конфетоподобными глазами. Не дав Брайану даже шанса определить кто это: дочь или подруга, одетая в рваньё, с одной сморщенной грудью, торчащей наружу как лоскут жеваного мяса, существо набрасывается на него с силой защитника в попытке перехватить мяч.

Брайан неуклюже заваливается назад на пол. Всё происходит так быстро, что у Филипа и Ника не хватает времени, чтобы вмешаться. Они слишком далеко. Труп заползает на Брайана, ощерившись чёрными, склизкими зубами. В это мгновение, прежде чем Брайан осознаёт, что всё ещё держит в руках ружьё, зомби раскрывает пасть настолько широко, что его череп вот-вот слетит с основания.

Брайан в ужасе глядит в чудовищную пропасть горла твари: бесконечный чёрный колодец, ведущий прямиком в ад. Затем инстинктивно взводит ружьё. Почти случайно, дуло попадает твари в зияющую дыру рта, и Брайан издаёт нервный крик, производя выстрел.

Затылок твари взрывается, подняв облако крови и тканей. Струя под напором хлещет в потолок волной тёмно-фиолетовой кровавой слизи, и оглушённый Брайан какое-то мгновение лежит, вжавшись спиною в пол. Голова существа всё ещё насажена на стол ружья.

Он моргает. Серые глаза подруги или дочери, или кем она ещё была, застыли, уставившись на Брайана. Он кашляет и отворачивается, а голова девушки медленно сползает по стволу, словно огромного размера кебаб, не отрывая мёртвых глаз от Брайана. Он чувствует влажную слизь её лица на своих руках и закрывает глаза, не в силах пошевелиться. Его правая рука лежит на спусковом крючке, левая приклеилась к биомассе, лицо скорчилось в гримасе ужаса.

Колкий смех возвращает его обратно.

— Посмотрите, кто наконец выиграл свой первый тачдаун, — говорит Филип Блейк, стоящий рядом с братом в облаке нитроглицеринового пороха, улыбаясь до ушей с безрадостным восторгом.

Ник первый находит выход на крышу и Филип предлагает вынести все гниющие туши туда, для того, чтобы место больше не воняло (или по крайней мере, чтобы игра в "охоту на мусор" на верхние этажи больше не была такой противной, как сейчас).

Им потребовалось чуть более часа, чтобы вытащить все нечеловеческие останки наверх по лестнице на третий этаж, а затем через узкую лестничную клетку к пожарной двери. Они вынуждены стрелять в замок и работать по цепочке, передавая воняющие мешки тел вниз в прихожую и вверх на два лестничных пролета на крышу, как вёдра с водой при пожаре, оставляя кровавые следы на ковровых дорожках с розами, словно пиявки.

Они утащили последнего (а прикончили они в целом четырнадцать зомби, потратив две полные 22-калибровые обоймы — ровно половину коробки с патронами) вверх по коридору на крышу.

— Посмотри на это место, — удивляется Ник, опуская последнее тело на рубероид предупреждающей полосы, протянувшейся на восточной стороне крыши. Ветер хлещет его брюками и треплет волосы. Трупы лежат, словно заготовленные на зиму дрова в поленнице. Брайан стоит с противоположной стороны ряда и пристально смотрит вниз на мертвецов с отчуждённым, суровым выражением на его лице.

— Довольно прохладно, — замечает Филип, подходя к краю крыши. С этой высоты он может видеть вдали здания Бакхед Ареа, Пичтри Плаза и стеклянные крыши небоскрёбов на западе. Обледенелые шпили города возвышаются на старинных куполах, безразличные и стоические в солнечном свете, нетронутые апокалипсисом. А в преисподней внизу, Филип видит беспорядочно блуждающих в тенях туда-сюда мёртвых, похожих на оживших сломанных игрушечных солдатиков.

— Слишком холодное место, чтобы болтаться здесь, — говорит Филип, поворачиваясь и рассматривая остальную часть крыши. Вокруг гигантского скопления антенн, нагревающего и кондиционирующего оборудования, теперь холодного и обесточенного, находится бетонированная площадка из мелкого гравия, настолько большая, что на ней можно играть в футбол. Забытая плетенная садовая мебель лежит возле вентиляции.