Волшебный миг - Барбара Картленд

— Ты очень милая, — сказала она и направилась к двери. — Я буду ждать тебя в церкви, дорогая. Удачи.

— Спасибо, — прошептала Линн.

Оставшись опять одна, Салли попыталась усмирить эмоции, угрожавшие переполнить ее, когда она стала благодарить Линн.

— Я такая сентиментальная, — укорила она себя. — Линн совершенно права, что не обращает внимания на мои слова.

Но где-то, в самой глубине своего сердца, ей хотелось большего. Как бы это ни было глупо, Салли мечтала, хотя бы один-единственный раз в жизни назвать Линн «мамой». Как было бы чудесно, если бы, когда они были одни, Линн отбросила это притворство и позволила Салли поцеловать ее и в свою очередь прижала бы ее к себе, как поступает обычная мать в день свадьбы своей дочери.

Но Линн совершенно права, повторяла Салли и обвиняла себя в излишней сентиментальности. Она бросила последний взгляд в зеркало и стала медленно спускаться вниз, где ее должен был ждать доктор Харден...

Линн ехала в церковь одна, так как Эрик должен был присутствовать на приеме, и думала о Салли почти с любовью, о чем та могла бы только мечтать. Она думала, что, в конце концов, получилось все очень даже неплохо с этим замужеством. Может быть, у Тони Торна нет денег, но он из приличной семьи и хорошо воспитан. Он красив и приятен в общении, поэтому всегда производил самое благоприятное впечатление на любого, с кем бы он ни встречался. У него прекрасный послужной список, кроме того, он добр, и, без всякого сомнения, остепенится и будет хорошим мужем для Салли, убеждала себя Линн.

Чего еще может пожелать любая девушка? Кроме того, когда Салли станет старше, она приобретет достаточно мудрости, чтобы понять, что она распоряжается деньгами. А женщина, которая платит, задает тон в семье.

Поразмыслив таким образом, на заднем сиденье роллс-ройса, Линн почувствовала себя спокойнее, решив, что удачно устроила жизнь Салли. Когда-нибудь она будет благодарна своей матери. Теперь ее будущее определено, и ей не придется сидеть без гроша или искать работу, как многим другим девушкам ее возраста.

Мысль о деньгах всегда была неприятна Линн. Она вспомнила о большой пачке неоплаченных счетов, и никак не могла решить, что лучше, показать их Эрику немедленно после свадьбы, или будет умнее немного подождать и постепенно его подготовить. Как бы то ни было, они должны быть оплачены, а некоторые из них как можно скорее. Тем не менее она хорошо понимала, что после объявления о помолвке ее кредиторы, становившиеся все более настойчивыми с течением времени, наконец вздохнули с облегчением, приобретя уверенность, что счета будут оплачены, как только Линн сумеет запустить руку в богатство южноамериканского миллионера.

— Какое наказание — эти деньги! — пробормотала Линн, поправив короткую норковую накидку с капюшоном, которую она накинула на плечи, чтобы было теплее, не обратив внимания на сверкание браслета на ее руке.

Церковь находилась недалеко от Беркли Сквер, и Линн с удовлетворением отметила, что около красно-белого полосатого навеса прогуливались не больше пяти-шести женщин неопределенного возраста, чтобы посмотреть, кто будет заходить в церковь. Это, пожалуй, был первый раз в жизни Линн, когда она обрадовалась отсутствию толпы восхищенных почитателей, ожидавшей ее прибытия. Она вышла из машины и быстрым шагом стала подниматься по ступенькам. Прежде чем она вошла, одна из женщин спросила громким шепотом:

— Кто это, дорогая? Мне определенно знакомо ее лицо.

Как Салли и предсказала, в церкви было очень мало народа. Большей частью это были люди, которые одевали Линн в течение многих лет и подготовили для Салли свадебный наряд за феноменально короткие сроки. Здесь была мадам Маргарита с двумя своими ассистентками; две девушки, шившие для Линн шляпы и работавшие целую неделю допоздна, чтобы закончить шляпы для Салли; парикмахер Линн, ее маникюрша с несколькими своими подругами, которые просто пришли посмотреть скорее на Линн, чем на Салли. Кроме этого, на стороне невесты в церкви стояли: Мэри Стад, выглядевшая очень мило в новой шляпке, украшенной коричневым пером, жена доктора Хардена и его дочь.

На стороне жениха было еще меньше народа: две или три пожилые женщины, которые скорее всего были просто зеваками, а в первом ряду стоял высокий, довольно красивый мужчина, которого Линн никогда раньше не видела. Она догадалась, что это был брат Тони, о котором он редко говорил, потому что, как она часто, с издевкой повторяла, просто боялся его.

Улыбающаяся, оживленная Линн заняла место в первом ряду, бросив украдкой взгляд по другую сторону прохода. У нее не было сомнений, что брат Тони смотрит на нее. Но она ошиблась, он что-то разглядывал поверх голов, и по выражению его лица можно было сделать безошибочный вывод, происходившее его не интересовало.

— Ему следовало бы выглядеть более довольным, — сердито сказала себе Линн. — В конце концов Тони наконец остепенится. Он доставил семье немало неприятностей своими похождениями и не только со мной. Я была не первая женщина в его жизни, и уж наверняка не последняя.

Она опять посмотрела на брата Тони, но он все еще не обращал на нее никакого внимания. Мэри наклонилась к ней.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да, — ответила Линн. — Я сказала Салли и доктору Хардену, чтобы они последовали за мной через несколько минут.

В этот момент хор, состоявший в основном из маленьких лохматых мальчишек, занял свои места, прихожане встали, а Линн вдруг обнаружила, что около нее стоит юноша в форме посыльного.

— Мисс Листелл? — спросил он хриплым шепотом.

— Да, — ответила Линн.

— Тогда это для вас. Я относил его к вам домой. Но там мне сказали, что вы в церкви. Так как это срочно, я принес письмо сюда.

Линн посмотрела на конверт, который держала в руках, и только многолетние тренировки в театре удержали ее от изумленного восклицания, так как она узнала почерк на конверте.

— Распишитесь, пожалуйста, здесь, мисс, — попросил посыльный, но Линн махнула рукой, тогда Мэри наклонилась вперед из второго ряда, взяла его книгу и расписалась в ней.

Линн, не вставая со своего сиденья, надорвала конверт.

— Что там? — спросила Мэри, чувствуя недоброе.

— Подожди минуту, — прошептала Линн.

Она вынула из конверта два листка бумаги и стала читать, но строчки прыгали у нее перед глазами.

«Я не могу этого сделать.., несправедливо, жестоко, непростительно... Она так молода и доверчива... Я люблю только тебя.., немедленно улетаю в Париж.., избавишься от меня».

Она закончила чтение и сидела неподвижно, уставившись на письмо. Потом глубоко вздохнула.