Паутина вероятности - Алексей Колентьев

Заходить с северо-запада было рискованно: постройки находились большей частью на юге или северо-восточнее, а здесь лес был почти нормальным, с густым подлеском и зарослями сухого, колючего кустарника. Поскольку уже стемнело, видимость упала до десятка метров, и приходилось прикладывать двойные усилия, чтобы двигаться достаточно быстро, но при этом бесшумно. По старой привычке я носил не шлем, а шапку-«душегубку», и накидывал капюшон во время дождя. Однако сейчас отдал предпочтение старой доброй краске, чтобы чувствовать направление ветра всей поверхностью кожи головы. В лесу очень важно чувствовать, куда и с какой интенсивностью дует ветер, как быстро он разнесет твои запахи по округе, сообщая всем, кто имеет острое обоняние, о приходе чужака. Волосы я никогда длиннее пары миллиметров не отпускаю, что не раз помогало увернуться от брошенного ножа или перенять движение обошедшего с тыла «скорохвата»[21]. Броски холодного оружия – вообще спорное искусство. Мало того, что есть шанс промахнуться или не рассчитать дистанцию броска, так можно запросто выдать свое местоположение и нарваться на автоматную очередь. Сам я никогда метанием не увлекался, находя эту дисциплину устаревшей, предпочитаю выстрел из «бесшумки» или выход на дистанцию прямого удара тем же ножом, это более надежные варианты тихой работы.

Во время движения по лесу в сумерках или ночью следует постоянно беречь глаза и ноги, чтобы не напороться на сучья или хитроумную растяжку. Помнится случай, когда одни незадачливые «спецы» брезгливо отказались от «берцев», мотивируя это тем, что эта обувь слишком тяжелая, а они и в кроссовках нормально в лесу себя чувствуют. Надо ли говорить, что в первую же ночь двое «крутых» пропороли себе ступни и группа выбыла из игры? Потом гонористые «спецы» долго говорили про «неправильный лес» и подставы со стороны хозяев учений. Я тогда привел своих ребят подивиться на обделавшуюся «спецуру». После этого случая всякое недовольство тяжестью экипировки и обмундированием у моих подопечных как рукой сняло.

Двигаясь раза в два медленнее, чем днем, я углубился в лесопосадку, стараясь идти зигзагом, постоянно проверяясь и слушая лес. Шума я особого не производил, «берцы» сейчас стали делать довольно хорошие, поэтому ступать получалось практически бесшумно, а подошвы из особо прочной резины вполне надежно защищали от всяких острых сучьев. Вспоминается знаменитый писатель-предатель, с восторгом описывающий преимущества специальных ботинок с вшитой титановой проложкой. Мол, от осколков мин убережет такая обувка, да и вообще лучше нее ничего на свете нету. Писателя, видимо, шибко не гоняли, поскольку в таких ботах, безусловно, очень удобно прыгать с парашютом, они хорошо гасят удар, берегут от переломов голеностопа, но вот рейд по «пересеченке» – ад на земле. Нет, лучше обычных тактических «берцев» ничего не найти. Легкие и удобные, они являются своеобразным секретным оружием, если шаришься по буеракам недели напролет и нет никакой возможности нормально просушиться.

Примерно через полчаса слева послышался негромкий отголосок разговора. Скорее всего, там была поляна, где некие граждане остановились на ночь, не рискуя продвигаться дальше в темноте. Нормальное решение, не будем мешать. Мне удалось пройти метрах в пятнадцати от костра, где сидели трое старателей. Парни таращились в темноту, один нервно поглаживал приклад охотничьей «вертикалки» и что-то бормотал себе под нос. Судя по прикиду, парни были из какой-то мелкой группировки, какие стихийно организовываются и распадаются в Зоне каждый день. Видимо, ребята сходили в поиск и теперь припозднились из-за неправильно выбранного укрытия от Волны. Не успели дойти до Кордона засветло и остановились там, где, как им показалось, можно тихо пересидеть ночь, чтобы с рассветом рвануть на Кордон с удвоенной скоростью.

Сменив направление, я уже через час вышел к схрону и остановился, осматриваясь. По прямой до тайника было метров сто, он располагался в склоне глубокого, заросшего колючим кустарником оврага. Что-то мешало подойти к схрону и просто взять свое, была какая-то нотка беспокойства в царившей вокруг тишине. Но я не мог уловить направление угрозы, словно некто очень голодный вышел на промысел, и ему совершенно не важно, кто окажется на его пути. Внимательно оглядев все вокруг и не заметив признаков засады, я подошел к месту, где находилась моя первая захоронка, и осмотрел его. Все на месте, только кустарник поломан кем-то невысоким и маленьким: скорее всего, тушканчики резвились, точнее в такой темени и не скажешь. Сняв «подлянки», я вынул то, что было внутри. Продуктов тут я не оставлял, воды тоже, только пару контейнеров с артефактами, искомый набор шпионских фишек и два трофейных «ствола» в разобранном виде. Это были МП-5 и новенький АК74М, прихваченный у незадачливого бандоса, вышедшего на дело и забывшего снять оружие с предохранителя. Можно сказать, что оба трофея достались мне без боя, потому что устроенную бандитами засаду на шоссе я заметил издали и, обойдя ловцов удачи с тыла, перебил затейников, а кроме оружия ничего ценного у них не оказалось.

Чистоплюйство на войне – непозволительная роскошь, и если представится возможность улучшить свое положение за счет убитого врага, то этим шансом не следует пренебрегать. Во время совершенно бардачной по своей сути кампании в одной горной и почти независимой республике, году эдак в девяносто пятом, я наблюдал случаи массового мародерства как со стороны наших войск, так и со стороны духов, причем с нашей стороны это была скорее вынужденная мера: родная страна почти бросила свою армию на произвол судьбы, предоставив озлобленным потерями и нехваткой всего и вся военным кормиться подобно армиям в дремучем Средневековье. Тогда жалованье и довольствие войска добывали себе сами, «бесплатными» были только боеприпасы. Но в нашем случае не было и этого: постоянная нехватка боеприпасов ощущалась ежедневно, за каждый «цинк» с патронами приходилось драться (иногда в прямом смысле этого слова) со снабженцами или охотниками из других частей. Поэтому процветал бартер, когда менялось все на все, что кому удалось добыть. Вспоминаю командира одного из сибирских СОБРов[22], которому не удалось добиться получения довольствия для своих бойцов. Не долго думая этот богатырь с повадками ландскнехта из армии принца Евгения Савойского[23] просто стал пользоваться старым как мир «правилом трех дней», когда захваченный город отдается на разграбление победителю. Возы всякого барахла он загонял по сходной цене, обеспечил своих людей нормальной экипировкой, наладил снабжение свежими продуктами и водой. Одним словом, дал понять, кто в доме хозяин, большинству местных жителей в зоне ответственности своего отряда. Оцепив село, он на «броне» с десятком людей въехал на главную площадь села и построил всех мужчин у стены дома местного муллы. Дом был добротный, из хорошего кирпича, с высоким крыльцом. Командир сообщил, не сходя с «брони», что поскольку он будет здесь некоторое время, то ожидает от местных только хорошего и доброго к нему отношения. А когда местные бабы подняли вой и попытались приблизиться к русским, чтобы в своей обычной манере начать вырывать оружие, он полоснул у их ног длинной очередью из РПК, который использовал в качестве личного оружия (да и пулемет смотрелся в его руках словно игрушка, настолько у отчаянного командира СОБРа была внушительная комплекция). Мужики у стены тоже дернулись, но в их сторону мгновенно провернулась башня БТР-80, и «селяне» замерли на месте. Кому охота быть порванными в клочья тяжелыми пулями четырнадцатимиллиметрового КПВТ? Вопрос, как говорится, риторический.

После такой демонстрации командир как ни в чем не бывало продолжил свою речь, в которой выразил надежду, что консенсус по знаменитой формуле «мир в обмен на продовольствие» достигнут. И в качестве шага доброй воли предложил «селянам» спеть гимн Советского Союза[24]. Те возмутились, начали угрожать русскому всяческими карами, один молодой парень выхватил спрятанный «Макаров» и выстрелил. Пуля цокнула рядом с бедром командира, назовем его для удобства Валерой, но тот остался невозмутим и даже приветливо улыбнулся толпе озлобленных «чехов». А потом два раза стукнул прикладом пулемета по башне БТРа, спешился и встал рядом с машиной. Гидравлика приглушенно взвыла, и поверх голов стоявших у стены «чехов» прошла очередь из спаренного с КПВТ курсового пулемета ПКТ (этот имеет меньший калибр – обычная «семерка»), выбив кирпичную крошку и стекла в добротном доме местного авторитета. Командир бронемашины верно рассудил, что ломать дом главным калибром не стоит. Местных обуял страх, и они нестройными голосами запели «Союз нерушимый». И все время, пока Валера и его люди гостевали в том районе, у них была свежая вода, парное мясо и никаких проблем в зоне ответственности, почти курорт. Кто-то скажет, что подобные действия больше похожи на разбой и вымогательство – не буду спорить. Сидя в безопасной теплой квартире, рассуждать так вполне логично. Но прав все же тот, кто, несмотря на издевательское отношение тыловых снабженцев и общий раздрай военной машины, выполнил приказ, сберег своих людей и позаботился о том, чтобы им было чем накормить семью по возвращении.