Крепость Рущук. Репетиция разгрома Наполеона - Пётр Владимирович Станев

Михаил Илларионович вместе с гостьей отправился обедать. Утомлённая ночными забавами и утренним обходом позиций, непривыкшая к таким нагрузкам и проголодавшаяся Луксандра ела с аппетитом. Кислые щи с мясом и пшённая каша были съедены ею вмиг.

Кутузов умилялся аппетиту молодой женщины. Он тайком наблюдал, как она уплетала непривычную для неё солдатскую кашу. В походе ему приносили еду из общих казанов, стоящих над кострами. В этом он подражал великому Суворову.

После еды Луксандру быстро сморило. Она уселась к нему на колени, но, прислонившись к его плечу, стала засыпать. Он нежно поцеловал её и отправил спать.

Сам сел к походному секретеру, достал бумагу, чернильницу, попробовал заточку перьев. Достал бумагу с гербовой печатью, подумал, стал писать. Это было послание великому визирю. Вначале отметил с уважением все достоинства и чины визиря. Потом стал сообщать о пребывании в плену чиновников, взятых Марковым в плен в разгромленном штабе великого визиря. Сообщил, что они все здоровы и сыты. Интересовался содержанием и здоровьем офицера Бибикова, пленённого доблестными янычарами. В конце обратился к Ахмет-паше с вопросом, не желает ли он из милосердия обменять пленённых чиновников на майора Павла Бибикова. Предложил принять провизии на их дальнейшее содержание. Закончив письмо уважительными словами о доблестном поведении в боях его воинов, запечатал письмо в пакет. Вызвал адъютанта, велел отправить письмо Булатову, с просьбой отправить парламентёра к неприятелю с целью передать письмо лично Ахмет-паше в руки.

Сам, устав изрядно, прикорнул в кресле. Денщик, увидев, что генерал уснул, укрыл мягким пледом, который перед отъездом на войну положила в походный сундук сама Екатерина Ильинична.

Через час адъютант разбудил генерала. Извинившись, доложил об исполнении приказа, сообщил о ждущем в штабе секунд-майоре Каменском.

– Да, да! Я жду его. Пригласите майора сюда. Покормите его, пожалуйста. Пока мы будем беседовать, прикажите денщику приготовить для него гостевую палатку, ему надо будет отдохнуть. И ещё: по моему сигналу сделайте так, чтобы наша гостья проснулась, я буду доволен, если она будет подслушивать нас, а вы не помешаете ей.

Адъютант понятливо усмехнулся, склонил голову, вышел.

Кутузов встал, глянув на себя в походное зеркало, одёрнул походный сюртук, надел парик.

Глава 22

Каменский, как ни старался быть кратким, докладывал долго. Михаил Илларионович слушал внимательно, не перебивал. Иногда делал пометки в походном журнале.

Сведения, добытые его людьми, имели огромную ценность. Ситуация в регионе складывалась напряжённая. Султан Махмуд II нервничал. Несмотря на то, что перевес сил был на их стороне (втрое превышалось над количеством сил у Кутузова), – оперативная обстановка всё же складывалась не в пользу турецкой армии. И это было непривычно для них.

Стратегия Кутузова шла в разрез с устоявшимися современными правилами ведения боевых действий. Его неожиданные отводы войск, непонятные манёвры с оставлением крепостей обескураживали противника. Ранее занятые огромным трудом и великими жертвами мощные крепости впоследствии были взорваны. Все оборонительные фортификаций были уничтожены. Это ломало привычные правила ведения войн.

Положение усугубляло отсутствие полной информации из штаба русских. До некоторого времени Франция оказывала содействие в организации агентурной работы в расположениях русских сил. Добывались сведения в штабе Дунайской армии, даже из императорского окружения в Петербурге поступала ценная информация. Но воспользоваться этими сведениями должным образом стараниями кутузовской разведки не удалось. Мало того: французский лазутчик Анжели, который не один год оказывал услуги султану в добыче информации с помощью своей разветвлённой шпионской сети, вдруг был повязан и публично осрамлён. В результате Анжели с позором отбыл в неизвестном направлении без всякого денежного довольствия. Махмуду II пришлось приложить немало усилий и дополнительных средств к организации новой агентурной сети.

Каменский получил сведения от своих лазутчиков, что во дворце султана видят выход из трудного положения только в физическом устранении Кутузова. И он стал прорабатывать все возможности исполнения приказа людьми султана. Подобраться к нему в лагере русских было невозможно. За пределы лагеря Кутузов не выезжал. Охрана главнокомандующего работала надёжно. Всё расставил по местам приезд дочери Михаила Илларионовича в Бухарест. Агентура османов активно заработала. Это насторожило Каменского.

О том, что к Кутузову движется подарок герцога, обоз из Одессы с продуктами, лекарствами и тёплой амуницией, было известно обеим сторонам. А о том, что вместе с обозом едет дочь Михаила Илларионовича, которая, продолжительное время находясь в Одессе, ждала оказии в Бухарест, узнали только что.

Катеньке Барканеску поручили срочно подружиться с Елизаветой Михайловной. Что и было ею исполнено виртуозно. Якобы случайно узнав, что она намеревается посетить отца, вызвалась сопроводить её, сославшись на то, что она и дочь очень дружны с Михаилом Илларионовичем.

Каменским были приняты срочные меры, и Катенька неожиданно заболела животом. Елизавета Михайловна вызвалась помогать, но занемогла тоже. Обоз ждать не мог. Пришлось Луксандре везти подарки самой.

Приезд Луксандры в расположение штаба Кутузова был неожиданным для всех, кроме Каменского. И хотя Павел Арсеньевич добивался именно этого результата – опасность для командующего оставалась очень высокой. Неизвестным оставался метод физического устранения генерала и тип оружия. Скорее, это был яд. Применение огнестрельного или холодного оружия исключалось. Физические способности Луксандры не позволяли сделать этого надёжно. Да и возможность быстрого и незаметного её ухода из лагеря трудно осуществить без надёжного прикрытия.

Всё это было понятно и привычно для Михаила Илларионовича, не такого насмотрелся. Он допускал в действиях разведки банальное выуживание планов, предоставление противнику ложной или недостоверной информации. Принимал чужие и устраивал свои интриги, как в среде неприятельских структур, так и в собственном окружении. Но тут от этих игр запахло духом собственной смерти. А это уже отчаянный бросок загнанного в угол зверя.

«Значит мы на правильном пути. Турок на Дунае, несмотря на численный перевес в живой силе, попал в западню, помочь ему некому», – размышлял главнокомандующий, слушая доклад Каменского. Измаил-бей заперт под Бухарестом. Дорогу к Ахмет-паше перерезали войска из резерва Кутузова. Другие ближайшие войска находятся в Сербии. Вывод их оттуда означает ослабление своего влияния в центральном регионе Европы, а это далось Османской империи путём тяжёлых потерь.

Михаил Илларионович, не перебивая майора, стал делать пометки на бумаге чудесным подарком Каменского – изящной металлической трубочкой с графитом внутри. Это французское приспособление для письма, как ни странно, носило турецкое наименование karandash, что в переводе с турецкого языка означает «чёрный камень»; ею было очень удобно писать, наносить пометки на карту – ни тебе чернил, ни клякс на документах, к тому же она использовалась и как указка при работе с картой.