Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса - Леонид Васильевич Милов

Спасо-Ефимьева монастыря (с. Светиково Владимирского у.) отметил подъем пара плугами, запряженными 2 лошадьми, а вторичную вспашку под посев озими – уже сохами. Вспашка весной яровых в этом селе производилась также плугами, но запряженными одной лошадью[333].

В Костромском у. на “вешнею водою понимаемых местах”, то есть на заливных пашнях, там, где “верхний слой из илу и глины, смешанных с песком”, представляет особую трудность для вспашки, первый подъем пашни идет “небольшим на 2-х колесах плугом”, запряженным двумя лошадьми (“а где рыхлые земли – тамо и по одной лошади”). Затем идет бороньба, а “другой раз пашут сохами и, посея зерна, заборанивают…”[334] Сохи в Костромском крае не имели полиц, поскольку выполняли роль рыхлителя. Правда, в Кологривском и Ветлужском уездах “косуль и плуга не употребляют, но пашут сохами”[335].

Об устройстве косули можно судить по одному из ее изображений 60-х гг. XVIII в. (см. рис. 5)[336]. Главное отличие косули от сохи состоит в ликвидации одного из сошников (левого) и устройстве вместо него отреза, который выдвинут несколько вперед. Стойка косули уже не раздвоена, т. е. не имеет вида россохи, а делается из плотного бруса. Правый сошник сделан теперь уже так, что в нем слиты воедино собственно сошник, отвал и лемех. Таким образом, косуля стала отвальным орудием. В переяславской косуле, как видно из рисунка, стойка косули была, видимо, “вдолблена” в валек, а нижняя половина ее крепилась к оглоблям, вероятно, не веревочным подвоем, а гнутыми жердями, концы которых опирались на два “поперешника”. В косулю обычно запрягалась одна лошадь, которая при пахоте ходила всегда бороздою, “чего ради правая оглобля делается у нее кривой, чтоб лошаде бороздой ходить было свободнее”[337]. Российская косуля весила около 2 пудов[338]. Вариации и модификации этой косули имели, как правило, местные названия, однако кардинально они друг от друга не отличались. Известна, например, “ярославская косуля”[339].

Краткое описание косули такого типа дал И. Комов, считавший, что этот вид косули характерен для Переяславль-Рязанской провинции. Он называет ее косулей “об одном лемеше с полицею, несколько круто поставленными для отвала земли”[340]. Несомненно, что у этой косули также был отрез и резец. Костромская косуля имела “сложение”, т. е. конструкцию, “подобно в запряжке сложению сохи, но вместо двух сошников имеет оная отрез и подле онаго лемех, к левой стороне круче в землю входящие, чем поднятой земли пласт переваливается на правую сторону”[341]. По данным М.А. Баранова, в середине XVIII в. косули с одним лемехом и отрезом были у крестьян Владимирской губ., в частности, во владениях Спасо-Ефимьева монастыря (село Мордош). По наблюдению этого автора, косули у крестьян появляются здесь примерно с 40-х гг. XVIII в. Правда, иногда отрез косули был железным, иногда имел железный наконечник и даже костяной[342]. Косули в этом районе пахали очень глубоко: на четверть аршина с небольшим (ок. 20 см)[343]. В Архангельской губ., где были глинистые почвы по холмам и черноземы по низинам, пахали на глубину 13–18 см. Орудия вспашки здесь называли “сохами”, но, скорее всего, это были косули (“сохи об одном железном сошнике с резцом на переди”)[344].

Отрез, или чертеж

В сущности косуля объединила и улучшила функции двух древнейших орудий – сохи и отреза, или чертежа (резца). В XVIII в. в некоторых районах, например, в Псковской, Новгородской, Тверской губерниях, еще сохранилась в чистом виде комбинация работы этих орудий. Это вызывалось прежде всего систематическим подъемом лесной нови. В новгородско-псковских районах резец (отрез) применялся и на дернистых пожнях. При посевах льна, как пишут очевидцы, пашни “взрезывали… особливым резцом, а сзади прорывая обыкновенною сохой”[345]. В топографическом описании Тверской губ. по Калязинскому, Вышневолоцкому, Корчевскому и Зубцовскому уездам среди общеупотребительных земледельческих орудий фигурируют соха и отрез[346]. Кроме того, отрезы, вероятно, были в практике в Бежецком и Краснохолмском уездах, Старицком и других. Отрезом делали первую обработку лесных росчистей. “Расчистка бывает следующим образом, – читаем мы в описании Калязинского уезда. – Срубают лес осенью и оставляют на год или на два на месте, дабы земля под сучьями подопрела. После того крупный лес отбирают, отсекая сучья, и употребляют, куда годен, а сучья и мелкий лес сбирают в груды и жгут. Потом подымают сперва отрезом, а после сохами и несколько поборонив, сеют овес. Некоторые же тот год не сеют никакого хлеба, а переворотя землю, оставляют до будущего, дабы лучше корень и трава засохли и сгнили. Потом, перепахав 2 раза, сеют рожь или яровое”[347]. Для Корчевского уезда отмечена деталь, видимо, характерная для всех росчистей губернии: “В первый год хлеб родится не весьма хорошо по причине множества корней и больших глыб, подавляющих часть зерен”[348]. Таким образом, принцип целесообразности, мотивированный во многом спецификой природно-климатических условий, и в частности широкой практикой ежегодных расчисток леса в подавляющем большинстве уездов (исключением, возможно, были Тверской и Кашинский уезды), сохранил своеобразную комбинацию почвообрабатывающих орудий, внешне выглядящую даже архаикой. Существование отреза как особого орудия, видимо, оправдывалось еще и потому, что последующая обработка выжженной лесной земли, часто изобилующей щебнем и мелкими камнями, могла быть сделана только сохой. Так, скорее всего, было во многих районах севера. Больше того, в XVIII в., в частности, в Вышневолоцком у. сохранилась соха без полицы (возможно, позднейшая соха-цапулька): “На вновь выжженных местах обрабатывают оную (землю, – Л.М.) обыкновенною ж сохою, но без полицы. Сие называется цапать”[349]. О “коловых” (в отличие от перовых) сохах на работах такого же типа сообщает Лаксман[350]. Встречались в практике и односошные и трехральные сохи[351].

Сохи c брылой

Помимо однолемешной косули, т. е. косули в ее наиболее совершенной форме, в русской производственной практике XVIII в. преимущественно окраинных районов был распространен тип орудия, которое позднее, в XIX в., получило название “сохи с брылой”. Это, видимо, самая начальная стадия объединения функций сохи и отреза, получившая свое завершение в косуле. К этому классу относятся многие разновидности так называемых “сох-односторонок”. У “сохи с брылой” оба сошника были расположены, видимо, очень полого, но перо левого сошника загнуто вертикально вверх (собственно “брыла”), поэтому стало возможным отрезать слева пласт земли. Правый же сошник этого орудия мог подрезать пласт снизу. Правый лемех и, видимо, переметная полица отваливали взрезанный пласт земли.

Описание этого орудия в 1758 г. дал