Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса - Леонид Васильевич Милов

называется он кобылкой, на которую кладется железная “палица”, коя во время пашни прикладывается к обоим сошникам (т. е. попеременно, – Л.М.) и валит вспаханную сошником землю на одну сторону; чего ради и перекладывают ее на обе стороны. Лошадь в соху запрягают без дуги, но задевают гужами в оглобленные концы и кладут на нее (т. е. лошадь, – Л.М.) седелку с поперешником”[301]. Вращая кляпы вокруг подвоя и закрепляя их, земледелец поднимает или опускает нижнюю часть рассохи и меняет тем самым угол наклона сошников. Таким образом легко менялась глубина вспашки, что было особенно важным в нечерноземных районах, где часто толщина почвенного пласта земли резко менялась даже в пределах одного участка пашни. При излишнем углублении сошников в почву пахарь простым нажимом на рукоятки вниз выводил сошники на более мелкую пахоту. Конечно, резкий нажим вниз увеличивал трение орудия о почву и добавлял нагрузку лошади, но зато этот маневр был возможен на ходу, без остановки[302]. Сошники могли быть без перьев и с перьями, представляющими зародыш лемеха. Перья увеличивали ширину пласта поднимаемой земли. Поскольку у сохи не было опорной “пяты”, то крестьянин мог пахать сохой с наклоном вправо, когда пласт земли необходимо было круче отвалить в сторону. Крутизна положения железной “палицы” (иногда она была и деревянная) способствовала не только отвалу почвы в сторону, но и интенсивности рыхления почвы, что было принципиально важным, т. к. могло освобождать иногда даже от необходимости вторичной вспашки и боронования сравнительно мягких грунтов. Сошники проделывали углубленную борозду, которая хотя при следующей загонке заваливалась почвой, но тем не менее служила своеобразным дренажом. В условиях перенасыщения влагой полей во многих районах России это было очень ценным достоинством сохи. Пожалуй, наиболее важным качеством сохи была ее необыкновенная легкость. Ведь это давало возможность крестьянину работать даже на слабосильной лошади (особенно весной, когда у большинства крестьян лошади от бескормицы еле сами ходили, и иногда крестьянин даже оттягивал срок весенней пахоты, дабы лошадь окрепла на свежих всходах травы). При всей как кажущейся, так и действительной примитивности соха была по истине уникальным по своей простоте, дешевизне и универсальности пашенным орудием. В ней максимально воплотился критерий целесообразности.

Глубина пахоты Разумеется, соха имела и недочеты. Известный русский агроном И. Комов писал, в частности, что соха “тем недостаточна, что излишне шатка и чрезмерно короткие рукоятки имеет, отчего владеть ею столь удручительно, что трудно сказать, лошади ли, которая ее тянет, или человеку, который правит, ходить с нею труднее”[303]. Однако эти неудобства были вполне преодолимы, так же как преодолимы были и функциональные недостатки сохи. “Я знаю, – писал Лепехин, – что соха многим не нравитсязатем, что не глубокия выворачивает глыбы, почему земля с наземом (навозом, – Л.М.) надлежащим образом смешаться не может и коренья посторонней травы, будучи в целости, усиливаются и заглушают посеянной хлеб”[304]. Мелкая вспашка сохой (от 0,5 до 1 вершка) компенсировалась “двоением”, а иногда и “троением”, т. е. двукратной и трехкратной вспашкой, иногда вспашкой сохи, идущей при двоении “след в след”, то есть тем традиционным приемом, которым делали на поле борозды[305], второй раз соха идет по первой борозде, дополнительно углубляя ее[306].

Такой прием не привлекал к себе внимания многочисленных во второй половине XVIII в. составителей различного рода хозяйственно-топографических описаний. Однако широкое бытование его явственно видно из некоторых наблюдений. Общая глубина вспашки чаще всего определялась толщиной плодородного слоя земли, т. е. собственно почвы. Древнейшая традиция запрещала выворачивать подпочвенный слой (глину, песок и т. п.). Эту традицию поддерживали и первые русские агрономы. Так, А.Т. Болотов, в частности, писал: “Всегда выгоднее пахать глубже, ежели слой земли не очень тонок, а когда тонок, пашут мелко, чтоб не выворотить негодной земли”[307]. В Вологодской провинции в 60-х годах XVIII в. “и самую унавоженную добрую землю глубже 4-х вершков (18 см. – Л.М.) не пашут”[308]. Остальные почвы вспахивались на более мелкую глубину. В Тверской губ., где применялись лишь сохи, почти повсеместно пахали не глубже двух вершков (ок. 9 см) даже в тех случаях, когда пашню “троили”[309]. На глинистых грунтах Галицкой провинции даже косулями пахали на глубину не более 2-х вершков[310]. В Рязанской губ. пашут вообще на глубину в 3 вершка и лишь при двоении глубина доходит до четверти аршина (около 18 см), но не более, ибо “по качеству здешней земли глубже того пахать не можно”[311]. В Оренбургской губ. общая глубина вспашки доходила до 4 вершков и т. д.[312]

Разумеется, разные типы пахотных угодий были способны входить в землю на разную глубину. В Переяславль-Залесской провинции соха, как правило, врезалась в землю “в полвершка с небольшим”, косуля – в полтора, а плуг “землю прорезывает глубиною в 2 вершка и более”[313]. Так, вероятно, было в большинстве нечерноземных районов. В редких случаях глубина вспашки была большей. Так, во Владимирском ополье, где преобладали так называемые легкие почвы, пахали глубже. Даже соха проникала здесь, в конечном счете, на четверть аршина (18 см)[314]. В Переяславль-Рязанской провинции “во время пахания опускают соху в землю вершка на три”[315]. В Калужской провинции двулемешными сохами “в землю не более выпускают, как на 2 вершка, а в мягкой земле и на 3 вершка”[316], но, видимо, двулемешные калужские сохи и рязанские сохи – это косули. Те и другие часто называли “сохами”. А в Олонецкой губ. обычные сохи называли “прямыми сохами” (в отличие от “косых”)[317]. П. Рычков объясняет часто встречающуюся неточность в определении в XVIII в. пахотных орудий (сохи путали с косулями): “Косуля во всем почти подобна сохе, только, что больше; имеет так же, как и соха, два сошника”[318]. И только далее выясняются ключевые различия: левый сошник либо стоит наподобие отреза, либо у него загнуто вверх перо. Таким образом, собственно соха пахала мелко (см. рис. 2). По наблюдениям И.И. Лепехина, соха “не глубже как с небольшим на вершок (4,5 см. – Л.М.) прорезывает землю”[319]. Для того чтобы достичь глубины в 2 или 3 вершка, нужна была многократная вспашка и вспашка “след в след”. Повторная вспашка, например, двоение, давала дополнительное заглубление в нетронутый слой почвы лишь на 30–40 %.

Что касается борьбы с сорняками, то сам Лепехин был убежден, что при повторной вспашке “соха столько же… искоренять может, как и глубоко проникающее пахотное орудие”.

Соха