Орк Гарпальпиньон, или Все дороги куда-то ведут - Александр Николаевич Романчиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Биф тем временем подошел к орку и тихо спросил:
– Надо есть груши?
Орк кивнул, стараясь особенно не отвлекаться.
– Кто больше, тот и победил, да?
Орк кивнул еще раз.
– Отлично! Спасибо.
Биф подошел к свободному краю кучи, неспешно присел и принялся с удивительной скоростью глотать груши. Так, что даже считать было бы трудно. Он просто брал их одну за одной из кучи, подносил ко рту и проглатывал целиком, не жуя. От таких его действий куча вскоре стала кучкой, а потом и вовсе исчезла. Как именно Биф при этом не растолстел хоть бы на половину объема от проглоченных им фруктов – было загадкой. Впрочем, не такой уж сложной, особенно для мастера заклинаний, который выступал в роли главного судьи.
– Жульничаешь? – спросил он у Бифа.
– Разве? – удивленно приподнял брови эльф.
– Ты же их не ел, – покачал головой маг.
– Глубокоуважаемый Таурос, я их ел так же, как они росли, – ответил Биф.
– Хитрец, – старик чуть усмехнулся в усы.
– Это все равно жульничество! – вскричал седобородый гном, теперь точно глядя на орка.
Гарпальпиньон решил, что надо бы защититься:
– Я не жульничал!
– Ты тут при чем? – теперь гном совершенно точно смотрел мимо орка, чем окончательно его запутал.
– Ну, мало ли, – развел руками Гарпальпиньон.
Тем временем в толпе зрели недовольства, ведь в сущности, Биф довольно ловко справился с грушами и, быть может, такой номер имел бы успех в других обстоятельствах, но слово “жульничество” было услышано и теперь звучало все громче и чаще. Толпа свистела, что-то недовольно кричала, вскоре на поляну полетели вполне настоящие груши, невесть откуда принесенные. Одна из них угодила орку прямо в плечо, было не больно, но довольно обидно. От обиды эту грушу он решил съесть, хотя груш больше совершенно не хотелось.
Понимая, что праздник превращается в нечто совсем иное, то, что совершенно не планировалось, Таурос, так звали главного судью, стукнул посохом о землю. От этого удара эту самую землю неплохо тряхнуло, а поднявшийся гул заглушил даже самых громких крикунов.
– Тихо! – прикрикнул старец, хотя все и без того молчали, справедливо опасаясь повторного удара посохом, – Условия состязания не нарушены, никто не запрещал пользоваться всеми доступными умениями. Но у котла есть свое слово по этому поводу!
– У котла? – сэр де Баль не выдержал и вмешался, – Что за фарс? Она просто хлебает оттуда, а затем сочиняет какие-то глупые стишки! Я, конечно, знал, что будет что-то подобное, но… Если мы должны соревноваться, то пусть это будет соревнование мужчин, а не шутов!
– И какое соревнование, по вашему, отвечает такому требованию? – слегка приподняв бровь, спросил Таурос.
– Поединок, какое же еще, – рыцарь несколько успокоился, а потому ответ звучал уверенно.
– Выходит, ради любви вы готовы убить кого-нибудь, но не готовы скушать пару груш? – судья слегка усмехнулся.
– Да, выходит что так, – де Баль, который до этого выглядел несколько карикатурно и комично, теперь будто сбросил некую маску, и теперь выглядел человеком, который просто устал от цирка, – Я приехал сюда, чтобы обрести жену, которая… Которая сама меня сюда и пригласила. Наверно, уже тогда стоило бы понять, как обстоят дела. Но, как вышло, так вышло!
С этими словами он развернулся и быстро удалился, даже не оглянувшись. Багетта при этом выглядела совершенно спокойной, будто так все и было задумано и вообще, она уже сотни раз видела, как женихи отказываются соревноваться и уходят.
– Что ж, один из участников выбыл, – поглаживая бороду, резюмировал Таурос, – Осталось трое. А груш не осталось.
– Нет, вот пару штук лежат, – показывая на прилетевшие из толпы груши, заметил орк.
– Ну, если хочется, то скушай, – кивнул Таурос, – А мы пока выберем новое задание.
Он подошел к девушке, которая все это время черпала из котла и взял у нее половник.
– В таких случаях старая бабка не подходит и нужен старый дед, я как раз такой! – задорно хохотнув, старик с характерным звуком попробовал содержимое половника.
Судя по выражению лица, варево было вполне приемлемым, хотя не было понятно, начал ли он различать голос котла, который, должно быть, прямо сейчас должен был бы нашептывать стишки.
Так или иначе, но стишки все же прозвучали:
– Раз пошла такая пляска, что плясать никто не хочет, пусть на глаза падёт повязка, темно станет, словно ночью, тогда любовь и выберет сама, – судья слегка откашлялся и тихо добавил, – Надеюсь.
Тут у орка в глазах потемнело, но ощупав лицо, он понял, что повязку надели и на него. Как именно развивались события, было совсем не ясно, но толпа поначалу смеялась, а затем стала ликовать, будто произошло что-то, чего все ждали. Орк все это время стоял на месте, не совсем понимая, что ему делать. Но точно понимал, что все остальные все же чем-то заняты.
Вдруг его взяли за руку. В сердце защемило, у него перехватило дыхание, ведь он думал, что Багетта все же выбрала его. Тогда он снял повязку и увидел Бифа, держащего его за руку. Впрочем, руку эльф отпустил. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, затем эльф повернулся в другую сторону, заодно открыв обзор и орку:
– Ловко он меня обманул, иллюзия высшего ранга. Я принял тебя за Багетту, – сказал Биф.
– Иллюзия?
– Ну, Таурос наложил защиту на повязки, чтобы через них нельзя было смотреть даже с помощью волшебства. Но он сделал ловушку намеренно слабой, а я… Я купился. Тебя же он замаскировал под Багетту, – пояснил эльф, – А Григорий, вижу, никаких трудностей не испытал.
Совсем неподалеку от Бифа и Гарпальпиньона, медведь Григорий сидел, обнимая лапами прижавшуюся к нему Багетту.
– Что ж, похоже любовь выбрала сама, – вздохнув, проговорил Биф, – Давай, удачи!
Он подал Гарпальпиньону руку и тот неловко ее пожал, потому что видел, что многие здороваются именно так, хоть это и было непривычно. В степях в качестве приветствия бились лбами, но тут никто такую традицию не практиковал.
Следом к нему подошел Руперт:
– Она тоже была в повязке, но, кажется, она ей особо не мешала. Пошла целенаправленно к медведю, – маг взял орка под руку, и повел к выходу, – Впрочем, он не совсем медведь. Вполне нормальный человек. Был, пять лет назад. Но ему довелось
