В зоне сотрясения - Дэвид Джерролд

— Ты уверен, Майк?

— Давай спи. Часа или двух мне хватит. Я встал, заправляя рубашку в джинсы.

В этом районе ночь пахнет чесноком и жасмином. Квартира расположена с подветренной стороны от маленького итальянского ресторанчика, где на медленном огне постоянно кипит соус для пасты с чесноком и травами. Я вырулил на бульвар Санта-Моника и медленно поехал на восток. Было уже поздно. Посредине бульвара на запад тянулись массивные колеи Юнион Пасифик.[42] С тех пор как железная дорога заявила о своем праве на существование, город пользовался этой колеей и все никак не мог ее модернизировать, поэтому каждую ночь тяжелые вагоны на старых дизельных двигателях грохотали по бульвару на всем пути к Западному Голливуду и обратно.

Далее к востоку располагалась целая выставка-продажа развлечений — проститутки, большинство из которых расположились прямо у бордюра. Они притворялись, что хотят ехать автостопом. Ты едешь на запад и подбираешь их к востоку от Ла Бреа, но они не называют маршрут и пункт назначения, пока ты не переедешь через перекресток — здесь кончается юрисдикция города. Вот почему проститутки изображают обычных обывателей; тем, кто занимается подобным ремеслом, не разрешено пересекать улицу. Когда ты оказываешься к западу от Ла Бреа, тогда начинается «парк отдыха с аттракционами» — и ты можешь увезти столько мальчиков, сколько тебе по карману.

Проститутки были худощавые и молодые — в основном мальчики, сбежавшие из дому. Возможно, некоторые из них — наркоманы. Я задумался, почему преступник не выбрал их в качестве мишеней. Может быть, и выбрал. Кто знает? Кого взволнует смерть мальчика-проститутки?

Включил KFWB,[43] ночной диджей играл хит из нового альбома битлов «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера». «День жизни». Они исполняли мелодию так, что сносило крышу. Я неспешно доехал до Гоуэр, где здания становились более приземистыми, старыми и ветхими — второразрядные студии звукозаписи и третьеразрядные издательства, затем развернулся и двинулся на запад.

«Почему мне так паршиво, Мэтти? — спросил я сам себя. — Невероятно паршиво…» — «Потому что, — ответил я. — Потому что потому». — «У-у, намечается интеллигентная беседа». — «Заткнись. — Потом я добавил: — Потому что я не один из них». — «Да? Тогда к чему все эти слова? Правда в том, что ты боишься, будто так оно и есть».

Я подъехал к обочине бульвара и остановился. Меня трясло. Крышу сносило. Одна моя половинка хотела поехать домой и залезть в постель, другую эта мысль приводила в ужас. Я знал, что если снова окажусь в этой постели, то мне уже никогда не выбраться….

Кто-то постучал в окно машины. Проститутка? Я покачал головой и махнул рукой, отгоняя его. Он постучал снова.

Я нажал на кнопку и опустил стекло. Внутрь просунулась голова Икинса и весело спросила:

— Ну что, достаточно?

Икинс не ждал от меня ответа. Вместо этого он открыл дверцу машины и уселся на пассажирское сиденье. Икинс был не таким, каким я видел его две недели назад. Тот — представительный мужчина средних лет. Этот — молодая версия Икинса, оживленный и легкомысленный.

— Да, достаточно. Черт побери, что происходит?! — Я был готов взорваться.

Икинс пожал плечами:

— Напрасная попытка. Дохлый номер. Ты зря тратишь время.

— Но ведь исчезновения настоящие!

— Да, они на самом деле имеют место.

— Так как же это дело может быть дохлым номером?

— Потому что это я тебе говорю. Хочешь совет?

— Какой?

— Поезжай к своему дружку и отключите дурацкие мозги, вы оба. Забудьте обо всем.

Я взглянул на Икинса:

— Не могу…

— Да, помню, ты это говорил. Очень плохо. Это спасло бы многих людей от неприятностей, особенно тебя.

— Это угроза?

— Майк… ты должен прекратить это дело.

— Я не могу. Я должен знать, что происходит.

— Для твоей же собственной безопасности…

— Я могу сам о себе позаботиться!

— Поезжай домой. Ложись спать. Не вмешивайся в вещи, которых ты не понимаешь.

— Так объясните их мне!

— Я не могу.

— Тогда и я не могу прекратить расследование.

— Это твое последнее слово?

— Да.

— О'кей. — Икинс вздохнул. Он вытащил из кармана фляжку и отхлебнул здоровенный глоток. Потом вынул очки с темными стеклами и водрузил их на нос. — Ты не можешь не признать, что я старался. Что ж, попрощайся со своим прошлым. — Икинс прикоснулся к пряжке на поясе, и мир внезапно вспыхнул, а потом замерцал и затрясся так, что меня прошиб холодный пот и затошнило. — Добро пожаловать в две тысячи тридцать второй год, Майк. Перед тобой мир после мира.

Мои глаза слезились от внезапно нахлынувшего яркого света. Все еще была ночь, но теперь она полыхала зарницами огней. На улицах было светлее, чем днем. Я чувствовал себя так, будто меня ударили кулаком в живот, облили ледяной водой, ослепили… и при этом я наделал в штаны.

— Что это, черт побери?!

— Прыжок во времени на шестьдесят пять лет вперед, и он вызвал серьезное времетрясение там, откуда мы прибыли. Ты далеко забрался, Майк. И это для твоей же пользы. Удар весом в шестьдесят лет потянет за собой местное смещение, по крайней мере года на три. Твой «мустанг» прилично весит, и взрыв, который нас сопровождал, имеет большой эпицентр. Так что рябь пойдет до самого Вест-Ковина.

Я никак не мог восстановить дыхание. Физические последствия перехода… эмоциональный шок… ослепляющий свет вокруг… Икинс протянул мне флягу:

— На, выпей. Поможет.

Я даже не собирался спрашивать, что там, — но это был не скотч. По вкусу походило на холодный молочный коктейль с ванилью, но с теплым персиковым послевкусием.

— Что это за чертовщина?.. — Приятное ощущение распространилось по моему телу дрожью облегчения. Я наконец обрел способность дышать.

— Выдаю тебе краткую версию. Путешествия во времени возможны. Но это болезненный и даже опасный процесс. Каждый раз ты пробиваешь дыру во времени, как будто проделываешь отверстие в большой миске с пудингом. Весь пудинг вокруг дырки разрушается и заполняется пустым пространством. Возникает рябь. Вот что вызывает времетрясение. Времепутники.

Это звучало бы как полная чепуха. Если б не доказательства. Движущиеся вывески — огромные экраны с трехмерными изображениями, прозрачные, как оконное стекло, и ослепляющие, как прожекторы. Вокруг нас стоял оглушительный шум уличного движения, огромные рычащие чудовища проносились мимо, вздымаясь над моим, сразу ставшим маленьким автомобилем.

— Дерьмо! И это все твоих рук дело?