Акула - Андрей Кивинов

Акулов посмотрел на него с легким презрением:

– Если хочешь, можешь взять смену белья и продукты.

Заваров сделал шаг вправо, и створки лифта, до того несколько раз безуспешно пытавшиеся закрыться, сомкнулись.

– Что ж, пошли.

Акулов пропустил его вперед и двинулся следом, судя по всему, не очень-то опасаясь нападения или попыток побега.

На третьем этаже, где располагалась квартира Заварова, открылась дверь. Мать «чеченца», придерживая на груди халат, тревожно посмотрела на них между лестничными пролетами.

– Артур! Ты куда?

– Не беспокойся, ма, я скоро вернусь, – отвечая, он даже не замедлил шаг и первым вышел на улицу. – Ну, где ваш «козелок»?

Волгин так и не понял, как женщина узнала, что ее сына задерживают. Окна квартиры выходили на улицу, так что видеть, как Заваров подходил к дому, она не могла. Говорили они достаточно тихо, к тому же во многих квартирах уже проснулись жильцы, работали радио и телеприемники. Хотя, что тут неясного? Просто почувствовала.

– Мать знала, что за тобой могут приехать? – спросил Акулов.

– Я о таких вещах маме не рассказываю, – ответил Заваров, подчеркнув более нежное, чем у мента, обращение к женщине. – А ничего у вас тачка! Вы что, из РУОПа?

Оказавшись в управлении, Артур, кажется, удивился. Видимо, всерьез предполагал, что с него станут трясти бабки за решение вопроса с избитыми кавказцами. Не ожидая разрешения, сел на стул посреди кабинета, закинул ногу на ногу, но при этом держался с чувством собственного достоинства, без развязности, дешевых понтов и напускного превосходства, характерных для впервые попавших в уголовку бычков. Впрочем, бычки так ведут себя только до того момента, пока им первый раз не врежут в ухо.

Акулов, взявший инициативу общения с задержанным в свои руки, занял место за единственным. столом, так что Волгину осталось кожаное кресло, которое к работе не располагало, настраивая на лад умиротворенный и благодушный.

Выложив пачку «Беломора», Акулов долго разминал папиросу, разглядывая Артура пристально и оценивающе.

– Не нравлюсь? – спросил Заваров и, странное дело, несмотря на слегка издевательский характер вопроса, ничего такого в его голосе не прозвучало.

– А что, хочешь понравиться? Не трать время зря, моя фамилия не Моисеев. Расскажи, что у тебя произошло с азерботами?

– Когда?

– Тогда. Или бывали другие случаи?

— А как на счет адвоката?

– Да ради Бога! Хочешь, всю коллегию пригласим? Или этого, седого, из Москвы, у которого всегда изо рта слюна капает. Только общаться с ним ты будешь уже в камере. Показаний на тебя море. Кроме потерпевших, еще независимые свидетели нашлись они тебя влет опознают. Так что можешь молчать сколько влезет. Лучше для себя ты этим не сделаешь, хуже для нас – подавно. Сидя в камере на жестких нарах, ты нас будешь устраивать не меньше, чем в качестве свободного гражданина. Задачи вытаскивать тебя за уши из дерьма перед нами никто не ставил; не хочешь сам себе помочь – мы тебя насиловать не станем.

– А вы, стало быть, помочь мне хотели? Поэтому и прикатили в такую рань, чтобы помощь свою предложить?

– Артур, ты табличку на двери этого кабинета читал? Заметил, что там написано? Группа по раскрытию чего? Правильно, убийств! А не филиал общества защиты животных. От тебя нам нужен разговор, а не дешевые признания, и вся эта история с дракой – не больше, чем предлог.

– Похоже, черных вы сами не любите?

– Для меня, Артур, черномазые – это не все кавказцы, а та их часть, которая приперлась к нам без всякого приглашения и ведет себя как обезьяны, сбежавшие из зоопарка на волю. Против нормальных людей, которые здесь живут и занимаются спокойно своим делом, я ничего против не имею. Ладно, хватит лирики! Я тебя слушаю.

– А чего слушать? Все просто было. Их трое было, один постарше и два молодых. Покупали что-то в ларьке, где моя девчонка тогда работала. Я как раз пришел ее проведать, когда они там что-то покупали. Стою в сторонке, жду, пока отойдут, а они полезли знакомиться. Не все, там один был, самый прыткий. Обкуренный, по-моему, вот и смелый. Светка, естественно, отказывается, а он не отстает. Голову в ларек засунул, начал ее за руку хватать, ругать по матери. Я, естественно, подошел. Вы бы что, отвернулись? Взял его просто за шкирку на газон бросил. Думал, поймет. Ни хрена! Вскочил – и на меня. Пришлось укладывать по-настоящему. Тогда и другие набросились. Поколотил их немного…

Заваров помолчал, глядя в пол. Потом резко вскинул голову:

– Я не жалею об этом. Случись все заново —я точно так же поступил бы. Зверей надо учить, если уж они из зоопарка к людям сбежали, но продолжают ходить на четвереньках. Что, теперь посадите? Сажайте! Я все равно не жалею.

– Ты смелостью своей не кичись. В тюрьме совсем не так хорошо, как тебе кажется.

– Ничего, не пропаду.

– Да? – Акулов посмотрел с сомнением. – Как сказать. Умение размахивать ногами не всегда помогает. Ты где был сегодня ночью?

– Какая вам разница?

– Большая.

– К делу это не относится. Или что, кто-то из этих черных помер? Здесь я ни при чем.

– Артур, судить о том, к какому делу что относится, будем мы. Поэтому еще раз повторяю: или состоится нормальный разговор, или я тебя сажаю в клетку лет эдак на шесть-восемь, а потом спокойненько разбираюсь с деталями. Светку твою найду, узнаю, во сколько к ней пришел, когда ушел…

Заваров сжал кулаки, дернулся, как будто хотел подняться со стула, но тут же опомнился, демонстративно откинулся на спинку и сложил руки на груди:

– Чего спрашивать, если и так все знаете?

– А делать нам больше нечего в восемь утра в воскресенье. Развлекаемся.

– Понятно… Ну, у нее я был. Часов в десять приехал. До полуночи в кафе посидели, в ее доме, на первом этаже, потом к ней пошли – у нее родители все лето на даче живут. К семи часам она на работу поехала, смену принимать. Я проводил – и домой. Ночью никуда не выходили, она это подтвердит.

– Конечно, она что угодно подтвердит.

– У соседей спросите! Ну, я не знаю… Что, убили сегодня кого-то? Чего на меня-то сразу думать? Один раз подрался – теперь во всем виноват?

– Драться можно по-разному. Не все ж такие специалисты.

– Я что, виноват, что меня убивать научили?.. – Заваров осекся и посмотрел на опера, закончил фразу без апломба, с которым ее начинал, устало и безразлично. – Я этого не просил. И не убивал никого… здесь.

– Ночью в подъезде, соседнем с тобой, на чердаке замолотили бомжа.

– Олега, что ли? 

– А ты его знал?

– Да его весь дом знал! Козел еще тот. Один раз он Светке моей фальшивые баксы пытался втюхать. Она тогда еще в ларьке работала. Не разобралась, чуть не взяла. Я вовремя подошел, рассмотрел подделку.

– Удачно у тебя получается. Все время рядом оказываешься, когда ее обидеть норовят. Олегу-то по загривку съездил, чтобы не лез больше? Да ладно, чего там скрывать, он жалобу уже не напишет!

– Было один раз. Но я не сильно.

Пару минут, глядя на Заварова в упор, Акулов напряженно раздумывал. Потом решился на открытую игру. Сергей видел, что задержанный Андрею симпатичен и в его виновность напарник не верит.

– В течение последнего месяца на пустыре у нас было убито четверо человек. Таких же, как Новицкий. Забиты до смерти. Что ты можешь сказать по этому поводу?

– Могу сказать, что мне их не жаль и что я здесь ни при чем. В какие числа это было?

– А ты что, помнишь, в какой день где был и чем занимался? Что-то не верится.

– Может, я работал тогда. – Заваров достал из внутреннего кармана паспорт, за обложку которого был вложен календарик, густо испещренный разноцветными пометками.

– Да нет, выходной ты был. Мы уже проверяли.

– Вот спасибо! Теперь начальство на меня коситься станет.

– Вот пожалуйста! Меньше надо было кулаками махать направо и налево, – Акулов пролистал свою записную книжку. – Числа, говоришь? Ну, слушай числа. Двадцать первого и двадцать пятого июля, второго и седьмого августа.

– Стоп! Вспомнил. Я второго числа как раз дежурил, ларек охранял. Должен был на следующий день выходить, но сменщик попросил махнуться, а я согласился. Мне так даже удобнее было, Светка тоже в этот день работала. Это же среда была, да? Точно! Ваши труп описывали, там пацан молодой погиб. Когда оформили, пришли к нам, чтобы понятых взять. Я отказался – не мог пост бросить, а Светку уговорили. Ларек заперла и сходила, там быстро получилось. А в пятницу у нас пожар случился, и меня на другой объект перебросили, в магазин. Я и Светку туда перетянул, там платят больше и вообще условия…

– Подожди, не тарахти, – Акулов выставил ладонь, словно закрываясь от потока слов, которым прорвало Заварова. – А свое руководство вы предупреждали о подмене?

– Только бригадира. В графике. ничего не отмечали – зачем его марать, если смены совершенно одинаковые? Ни на оплату, ни на что-то другое наша подмена никак не влияла. Да вы не сомневайтесь, это все могут подтвердить! И бригадир, и сменщик. Светка тоже должна вспомнить.