Чудесное превращение - Моника Айронс

— Кончита? Господи, а я-то все не мог понять, какая змея… — Родриго всплеснул руками. — Мартина уволила ее за воровство, вот она и решила ей отомстить! Как она, должно быть, смеялась, рассказывая тебе все это!

— Намекаешь, что это неправда? И ты не бросал Мартину у алтаря.

— Бросал, но до сих пор не нахожу себе из-за этого места. Мне стыдно, стыдно за то, что я сделал, и за то, что ничего тебе не рассказал. Но сейчас-то я могу объяснить…

— Не нужно объяснений, — остановила его Мэри. — Слишком поздно. Ты должен был сразу мне сказать, должен был предположить: а что, если я узнаю обо всем от кого-нибудь другого? Каково мне будет? Но ты не думал обо мне!

— Я только о тебе и думал. Не мог думать ни о чем, кроме тебя. Поэтому и не вспомнил о том, что было в прошлом. Мне казалось… — он опустил голову, — что наше чувство друг к другу настолько сильно, что вместе мы сможем преодолеть все невзгоды…

Мэри отвернулась: не хотела, чтобы он понял, как подействовали на нее его слова. Даже не слова, а та искренняя нежность, с которой он их произнес. Ну вот, подумала Мэри, он знает мою слабость, знает, как заставить меня расплакаться!

Он прижал ее к себе, она не сопротивлялась, но и не поворачивалась к нему.

— Ради Бога, выслушай, что я скажу. Я вел себя ужасно и теперь жутко жалею об этом. Но я никогда не обманывал тебя. Я люблю тебя больше всех на свете. Я никогда так не любил. Еще не поздно вернуться в собор, нас обвенчают. Люди, конечно, немало подивятся, ну и пусть! Мы же любим друг друга…

— Прекрати! Хватит! — Она вырвалась из его объятий. — Тебе не удастся повернуть время вспять. Ты все твердишь о любви, но чего она стоит, эта твоя любовь, если ее не хватает даже до свадьбы? Сколько продлится наш роман? Полгода? Семь месяцев? Год? А потом ты найдешь способ бросить меня так же, как бросил Мартину?

У Родриго потемнело лицо.

— Осторожно, не то ты пожалеешь о том, что говоришь.

— Да? С чего бы вдруг? Ты меня ударишь?

— Я не способен ударить женщину. Это ты бьешь меня своими словами, говоришь такое, что не оставляет для нас двоих ни малейшей надежды.

— Нет у меня больше никаких надежд. Я и так слишком много ошибок наделала, но, к счастью, вовремя остановилась.

Он прикрыл ладонью ее рот.

— Не говори так, Мария. Надежда умирает последней.

— Значит, моя уже умерла. Я говорила тебе: меня зовут не Мария. Эта Мария — другая, та, которую нарисовал ты себе в своих мечтах. Глупышка, которой легко внушить всякую чушь. Да, я и впрямь вела себя не слишком умно. Надо же, как мило все устроилось! Правда все время была у меня перед глазами, а я ни о чем не догадывалась!

— Ты снова говоришь загадками.

— Признайся, скажи, глядя мне в глаза, что это ты позвонил Максу и надоумил его оставить меня в Испании, чтобы я занималась продажей «Паласио де Мадрид».

— При чем здесь?..

— Нет, ты скажи!

Он тяжело вздохнул.

— Да, я позвонил Максу, да, я сказал ему, что лучше тебя для этой задачи не найти. Но это действительно так! Иначе стал бы Макс тебе доверять!

— Но ты сделал это не ради работы, тебе просто было нужно, чтобы я осталась в Испании, — это тебя вполне устраивало.

— Это так, но ты подбираешь такие выражения! Я и впрямь думал, что все отлично устроилось. Я знал, как важна для тебя твоя работа, твоя карьера. И после разговора с Максом ты смогла остаться здесь, заниматься любимым делом и стать моей женой! А ты говоришь так, будто это преступление!

— Ты все подстроил. Я была тебе нужна, и ты нашел, за какие ниточки потянуть, чтобы все вышло по-твоему. Ты…

— Да, ты была мне нужна! Ты по-прежнему мне нужна! Я на все был готов, чтобы ты вышла за меня!

— А если бы тебе захотелось, чтобы я не работала? Ты снова кому-нибудь позвонил бы, с кем-то поговорил и все устроил бы так, чтобы я целыми днями сидела дома, и услаждала своего повелителя?

— Неужели ты думаешь, что я на это способен? — Родриго был потрясен.

— Не знаю, теперь я уже ничего не знаю. Я совершила ошибку, от которой столько раз сама себя предостерегала! И даже теперь я позволила тебе дать объяснения, но они ничего не объясняют. Кончита, по твоим словам, просто хочет отомстить. И все-таки, оказывается, она говорила правду: ты действительно бросил Мартину у алтаря. И вы действительно с ней близки, это не отношения между братом и сестрой, вы…

— Что? Что ты замолчала? Хочешь сказать, что между нами что-то было?

— А что случилось той ночью, когда ты был в отъезде. Ты позвонил ей, и она сказала, что вы сможете побыть наедине.

Он молчал. Мэри тоже ничего не говорила. Она вдруг поняла, что именно теперь совершила ту самую ошибку, которой так боялась. Она нанесла Родриго удар, от которого он не оправится. Это было видно по его лицу, по тому, как он опустил взгляд. Он постарел прямо на глазах, как человек, который поставил крест на своей мечте. Значит, он отказался от нее, от своей любви, от той надежды, которая еще у него теплилась?

Наконец он проговорил:

— Если ты думаешь обо мне такое… если ты решила, что я спал с женой своего брата… тогда как ты могла вообще пойти со мной к алтарю?

— Я надеялась, что у нас будет возможность поговорить, все выяснить…

— Поговорить? О чем? Как я предал своего брата? Да уж, представляю, как ты ко мне относишься! Как я тебе отвратителен! — Он печально усмехнулся. — Что мы можем сказать друг другу, если все так, как ты думаешь?

— Ничего, — ответила она.

Он мрачно смотрел на нее.

— Ты так и не поняла, как я тебя люблю. Все произошло сразу, это было как удар молнии. Но я не мог тебе ни в чем признаться: ты же ненавидела Родриго Алькасара. И я попытался стать тебе другом, потому что не мог без тебя. Я только о тебе и думал, на работе, на отдыхе, всегда. Мне необходимо было общаться с тобой. — Родриго опустил голову и вцепился рукой в волосы. — Когда мне нужно было уезжать из Англии, я чуть с ума не сходил. Мысль о том, что ты останешься с Максом, приводила меня в бешенство. Я так ревновал, так завидовал ему! Хотел умолять тебя, чтобы ты не выходила за него замуж, потому что я обожаю тебя, потому что ты принадлежишь мне, мне, и больше никому. Пусть тебе противно это слышать, но я испанец и думаю так, как мы всегда думали. Если ты выходишь за меня, ты принадлежишь мне. Но если я твой муж, то я полностью принадлежу тебе — и мое тело, и мои помыслы и чувства. Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Ради тебя я готов на все, тебе стоит лишь попросить. Если нужно, я брошусь в горящий костер, только бы ты была счастлива! Уж лучше бы ты попросила меня умереть, чем сказала то, что ты сказала.

Мэри стояла и смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Она понимала, что он говорит совершенно искренне. И эти слова потрясли ее.