Перекрестки времени - Андрэ Нортон Нортон

— Может, да, а может, нет. — Мэнни полил его энтузиазм холодной водой. — Мы нашли этого, а он в бегах от своих. Все на это указывает. Сарж велел подлатать его и запереть.

Блейк с помощью врача разделся по пояс, обнажив красное пятно на плече.

— Это не пуля, — заметил Мэнни, наблюдавший с интересом.

— Ожог, — поставил диагноз врач. — Похоже на результат облучения.

Блейк вздрогнул. В его мире это слово имеет зловещее значение, связанное с худшими видами катастроф.

— Как ты его получил? — продолжал врач.

— Новый вид оружия, — объяснил Блейк. — Но я получил неполный заряд.

Врач рассматривал ряд своих банок.

— Это хорошо. Думаю, полный заряд проделал бы в тебе дыру. Ожог, конечно…, и будем лечить от ожога. У нас нет таких средств, какие были до удара, — голос его звучал горько, — но попробуем. Послушай, Мэнни, мне не нравится вид раны. Оставь его у нас. Я уложу его в одной из внутренних комнат. Оттуда он не сбежит. И буду присматривать за ним.

Когда Мэнни заколебался, доктор нетерпеливо добавил:

— Поставь охрану у входа, если это сделает вас с Саржем счастливыми. Насколько я могу судить, он сейчас не в лучшей форме для побега.

Мэнни пожал плечами.

— Ладно, док. Он твой. Скажу Саржу. Пока. Блейк посмотрел ему вслед. Он чувствовал тупую боль в плече. Доктор дал ему новый повод для беспокойства.

— Насколько плохо на самом деле, доктор?

— Достаточно, чтобы удержать у меня теха, которому я хотел бы задать несколько вопросов, — ответил тот. — Судя по твоему виду, тебе нелегко пришлось в последнее время. Что скажешь о горячей ванне, плотной еде и небольшой беседе? Лучше, чем оказаться в камере, а?

Блейк повеселел.

— Определенно лучше!

Ванну пришлось принимать в корыте, куда воду наливали ведрами, но она была достаточно горячей, чтобы изгнать холод из костей. Одевшись в чистую, хотя и порванную одежду, Блейк вместе с врачом сел за еду. Плечо у него было перевязано, и он впервые за последние несколько дней почувствовал себя удобно.

— Где штаб техов? Где-нибудь на севере, судя по твоему роскошному наряду…

Блейк испытывал сильное искушение рассказать правду. Но осторожность победила, и он ответил уклончиво:

— Откровенно говоря, не знаю. Я уходил в спешке и приземлился здесь. Не могу сказать, как и почему. Врач проницательно смотрел на него.

— Почти похоже на правду. Говоришь, уходил в спешке. Значит Мэнни прав? Ты преступник? У тебя рана от неизвестного оружия. Неужели техи воюют друг с другом или ожили нейсти и набросились на вас?

— Ни то, ни другое, насколько мне известно. Я имел дело с…, ну, вы бы назвали его изменником, — медленно начал Блейк, пытаясь составить рассказ, в который можно было бы поверить. — Он пытался стать диктатором.

— Миниатюрный Гитлер? — Врач не казался удивленным. — У нас их было немало с тех пор, как настоящий перестал орать из Лондона. Они приходят и уходят — обычно лишь небольшая помеха…

— Из Лондона? — Блейк ухватился за поразительную новость. — Гитлер в Лондоне? Когда?

— Разве у вас не поймали последнюю передачу перед ударом? — спросил врач. Когда Блейк покачал головой, он продолжал:

— Да, я помню, тогда уже все смешалось, и норы техов были отрезаны от мира. Я был на дежурстве в четвертом районе — тогда в четвертой зоне обороны. Мы слышали, как он вопит свой вздор. Но его речь прервалась прямо посреди слова. И мы поняли, что наши парни стерли с лица земли Лондон. С тех пор оттуда не было ни звука. Когда-нибудь, может, через пять-десять лет, если Сарж и такие, как он, снова поставят нас на ноги, мы поднимем в воздух самолет или пошлем корабль и посмотрим, что случилось с Адольфом и его друзьями.

Историческое событие — Блейк сосредоточился на этом. Что-то имеющее отношение к второй мировой войне; пока он установил это. Но какое именно решение? Он торопливо вспоминал критические моменты конфликта, происходившего больше десяти лет назад. И ему показалось, что он нашел.

— Значит, Гитлер выиграл битву за Британию? — прошептал он, забыв о враче.

Август и сентябрь 1940 года. Этот мир пошел по одному пути после развилки, его — по другому.

Позже, когда у него появилась возможность подумать, Блейк спокойно лежал на койке и смотрел на потрескавшийся почерневший потолок. Звуки в больничной части здания приглушенные, ему тепло, он сыт и мог бы задремать, если бы не мысли.

Непонятные упоминания и названия легли на свои места, как части гигантской головоломки. „Нейсти“ — это исчезнувшие наци его собственного мира. „Лайми“ — прозвище англичан. „Вольные британцы“, передача Гитлера из Лондона — все объяснилось. Он знал историю разрушенного города. Но у него появилось подозрение, что его странное невежество могло отчасти его и выдать.

— Конечно, Гитлер выиграл битву за Британию. Даже работники экспериментальных станций должны это знать! — ответил врач на импульсивный вопрос Блейка. — Ты хорошо питался, у тебя хорошая одежда, если не считать нескольких случайных разрывов. Мы такой давно не видели. Появился неожиданно и не знаешь самых важных исторических событий. Ты представляешь собой интересную загадку, молодой человек.

Блейк поморщился.

— Не могу объяснить.

— Твое „не могу“ очень напоминает „не хочу“, — выпалил врач. — Но не буду давить на тебя. И приму твой рассказ об изменнике-технике, причинившем неприятности. Главным образом потому, что он совпадает с недавно распространившимися слухами. Но готов поклясться своей репутацией, что сам ты не тех. Не из таких техов, которых я знавал раньше. Ты словно из другого мира.

Вероятно, это всего лишь образный оборот речи. Но Блейк опасался, что врач начинал догадываться. Что именно знает этот человек с умным взглядом? Что подозревает?

— Хотел бы я… — начал он. Но врач продолжал:

— Будем считать, ты участвуешь в каком-то тайном проекте, одном из тех, что так засекретили, что скрыли от всего мира. Могу себе представить, что человек, только что вышедший из этого кокона, должен многому удивиться. Что ты хотел бы узнать прежде всего?

Блейк принял это предложение — или зашел в ловушку. Теперь он и сам не знает, что именно. Врач не поверил, что он техник, но по каким-то своим соображениям согласился сориентировать его в этом мире. Возможно, Блейку придется остаться здесь на всю жизнь, и чем больше он узнает, тем лучше.

— Что если я не знаю историю… — он поискал пункт, который мог бы быть общим для обоих миров… — с Дюнкерка?

— Дюнкирк — конец мая, начало июня 1940 года, последние вздохи Британии, — сказал врач. — В начале августа начался штурм, круглосуточные бомбардировки всей территории Британских островов. К концу сентября нейсти уничтожили большинство аэродромов. Англичане пытались морем эвакуироваться в Канаду. Мы тогда не участвовали в войне, — горько рассмеялся он. — Силы берегли. Лайми сумели вывезти часть солдат и гражданского населения. В октябре мы послали корабли им на помощь. Но 10 октября началась битва за Ла-Манш, а вместе с ней воздушный десант на острова. А 15 на западе ударили японцы.