Изабелла и Молли - Виктор Бриджес

Въ теченіе нѣсколькихъ секундъ онъ безмолвно глядѣлъ на нее. Потомъ внезапно почувствовавъ всю трагикомичность даннаго положенія, онъ разразился неудержимымъ смѣхомъ.

Изабелла сочувственно посмотрѣла на него своими янтарными глазами.

— Это въ самомъ дѣлѣ правда, — сказала она. — Я знаю, это звучитъ чистѣйшимъ безуміемъ, но это все-таки правда.

— Не нахожу этого ни въ коемъ случаѣ безуміемъ, — заявилъ Тони, тѣмъ временемъ успѣвшій успокоиться. — Какъ разъ наоборотъ, я нахожу это самымъ разумнымъ на свѣтѣ. Понятно, вы королева, или по крайней мѣрѣ должны были бы быть ею. Я сейчасъ же почувствовалъ это, когда увидѣлъ васъ въ первый разъ, и только ливадійская часть всей исторіи заставила меня выйти изъ состоянія равновѣсія, — добавилъ онъ въ объясненіе.

Изабелла кивнула головой.

— Я знаю, — сказала она, — вѣдь я слыхала, что вы знакомы съ Педро и Да-Фрейтасомъ. Отчасти по этой причинѣ я хотѣла разсказать вамъ все, чтобы не впутывать васъ въ это дѣло.

— Всю жизнь я втайнѣ жаждалъ о томъ, чтобы когда-нибудь быть замѣшаннымъ въ какой-нибудь настоящій заговоръ, — заявилъ Тони, — съ королями, королевами и таинственными людьми, которые подкрадываются и пытаются убить другъ друга. — Онъ съ наслажденіемъ пускалъ дымъ своей сигареты въ голубой весенній воздухъ. — Это было счастьемъ, что я какъ разъ во-время шелъ по Лонгъ-акру.

— Я весьма рада, что вы въ такомъ духѣ воспринимаете все дѣло, — съ облегченіемъ сказала Изабелла. — Я боялась, что вы не захотите больше помогать мнѣ, когда вы узнаете все.

— Но я знаю далеко еще не все, — вставилъ словечко Тони. — Я хочу, чтобы теперь вы, наконецъ, какъ слѣдуетъ начали и разсказали бы мнѣ всю исторію вполнѣ связно.

Изабелла на секунду заколебалась.

— Да, — медленно сказала она, — начало… то-есть настоящее начало произошло задолго до моего рожденія. Видите ли, мой дѣдъ всегда носился съ мыслью, что, собственно говоря, онъ долженъ былъ бы стать королемъ Ливадіи, потому что около 1650 года кто-то на комъ-то женился… Можетъ быть, дѣло было иначе, но я этого точно не знаю.

— Это былъ во всякомъ случаѣ весьма легкомысленный вѣкъ… Это общеизвѣстно, — сказалъ Тони.

— Мой дѣдъ лично не особенно интересовался всѣмъ этимъ дѣломъ, — продолжала Изабелла, — потому что онъ терпѣть не могъ Ливадіи и гораздо охотнѣе жилъ въ Парижѣ и въ Лондонѣ. Кромѣ того, какъ мнѣ кажется, онъ получалъ ежегодную ренту подъ условіемъ не возвращаться. Но отецъ былъ совершенно инымъ. Онъ всегда хотѣлъ быть королемъ, и сейчасъ же послѣ смерти дѣда сдѣлалъ все, чтобы настоять на своихъ правахъ, какъ онъ выражался. Онъ былъ совершенно увѣренъ въ томъ, что имѣетъ право на престолъ, а вы же знаете, если кто-нибудь вполнѣ увѣренъ въ чемъ-либо, то какъ бы дѣло ни было безнадежно, всегда найдется немало людей, которые будутъ убѣждать его въ правильности его поступковъ. Кромѣ того, въ Ливадіи все измѣнилось съ тѣхъ поръ, какъ умеръ король и управлять страной началъ отецъ Педро. Налоги становились все болѣе тяжкими, страна обѣднѣла, пока наконецъ люди не начали раздумывать, не лучше ли взять себѣ другого короля. Я не думаю, чтобы они были очень высокаго мнѣнія объ отцѣ, но по всей вѣроятности они полагали, что хуже, чѣмъ отецъ Педро, онъ во всякомъ случаѣ не будетъ.

— Ваше пониманіе исторіи мнѣ чрезвычайно нравится, Изабелла, — признательно сказалъ Тони. — Оно вполнѣ свободно отъ предвзятостей и предразсудковъ.

Изабелла восприняла комплиментъ вполнѣ безобидно.

— Вѣдь я же знала отца, — наивно сказала она. — Онъ навѣрно былъ бы очень плохимъ королемъ, а потомъ кто-то выдвинулъ идею республики. Сперва это была совсѣмъ маленькая партія, но понемногу съ обѣихъ сторонъ къ ней притекало все больше сторонниковъ, пока наконецъ она не стала самой сильной. Отецъ долгое время не хотѣлъ уступать: онъ былъ очень упрямый человѣкъ, и страха онъ вообще не зналъ. Онъ держался, пока не пали почти всѣ его сторонники, и наконецъ онъ самъ былъ тяжело раненъ и съ большимъ трудомъ могъ спастись, перейдя границу.

— А что вы сами дѣлали всѣ эти бурные годы? — освѣдомился Тони.

— Я была въ Парижѣ со своей воспитательницей, миссъ Радсонъ.

— Что?… Съ исчезнувшей дамой изъ Лонгъ-акра?

Изабелла кивнула головой.

— Въ теченіе 14 лѣтъ она пестовала меня. Видите ли, мой отецъ въ дни своей молодости долго жилъ въ Англіи и всегда говорилъ, что англійскія женщины — единственныя, которымъ можно довѣрять, потому что онѣ очень холодныя. И поэтому онъ, когда умерла моя мать, пригласилъ миссъ Радсонъ и предоставилъ меня цѣликомъ ея попеченію.

— Судя по успѣху, это былъ очевидно весьма счастливый выборъ, — замѣтилъ Тони.

— Она прекрасный человѣкъ, — сказала Изабелла съ искреннимъ воодушевленіемъ. — Я не знаю, что изъ меня вышло бы безъ нея, потому что отецъ настаивалъ на томъ, чтобы его люди обращались со мной, какъ съ настоящей принцессой, а другихъ людей намъ вообще почти не приходилось видѣть. А безъ миссъ Радсонъ я, по всей вѣроятности, повѣрила бы всему, что мнѣ разсказывали эти люди.

Она на моментъ замолчала, потомъ выпрямилась и задумчиво сказала:

— Я, собственно говоря, была совершенно счастлива до тѣхъ поръ, пока дядя Филь не отослалъ ее домой.

— Дядя Филь это нашъ симпатичный другъ изъ парка, не правда ли?

— Да. Онъ братъ моей матери и его, собственно говоря, зовутъ графъ де-Сэ. Онъ прибылъ къ намъ въ Парижъ послѣ того, какъ былъ раненъ. Онъ отвратительный, подлый человѣкъ, но отецъ любилъ его потому, что это былъ единственный, который обращался съ нимъ, какъ съ королемъ. Бѣдный папа тогда былъ почти всегда пьянъ, и, какъ мнѣ кажется, онъ хорошо не разбирался въ своихъ поступкахъ. Дядя Филь разсказывалъ ему всяческія вещи и наконецъ завелъ его такъ далеко, что составилъ завѣщаніе, въ которомъ онъ назначалъ дядю Филя моимъ опекуномъ. И первое, что онъ сдѣлалъ послѣ смерти отца, это было увольненіе миссъ Радсонъ.

Она съ легкой дрожью замолчала, какъ будто одно воспоминаніе объ этомъ причиняло ей физическую боль. Тони съ сочувственнымъ молчаніемъ посасывалъ свою сигарету, пока Изабелла не успокоилась настолько, что могла продолжать свой разсказъ.

— Послѣ того, какъ миссъ Радсонъ уѣхала, я ни въ комъ больше не могла находить опору. Дядя Филь вообще не давалъ мнѣ денегъ, и единственнымъ человѣкомъ, съ которымъ я смѣла разговаривать, была отвратительная старая француженка, которая цѣлый день шпіонила за мной какъ кошка. Такъ прошелъ цѣлый годъ, пока дядя Филь въ одинъ прекрасный день не сообщилъ мнѣ, что онъ купилъ для насъ въ Ричмондѣ домъ, и мы немедленно же переѣзжаемъ въ Англію. Мнѣ было все равно… хуже, чѣмъ въ Парижѣ, вообще нигдѣ не могло быть. И я понятія не имѣла, какіе планы онъ имѣлъ въ виду при всемъ этомъ обстоятельствѣ. Но это мнѣ вскорѣ суждено было узнать, — продолжала она сдѣлавъ глубокій вздохъ. — Черезъ день послѣ нашего прибытія въ Ричмондъ я сидѣла въ гостиной, какъ вдругъ вошелъ дядя Филь съ маркизомъ Да-Фрейтасомъ. Вы себѣ можете представить мое изумленіе, потому что мнѣ всегда разсказывали, что онъ нашъ самый ожесточенный врагъ. Но онъ поклонился мнѣ, улыбнулся, началъ дѣлать комплименты и сказалъ, что такъ какъ Ливадія въ данное время республика, то было бы подходящимъ дѣломъ, чтобы обѣ вѣтви королевской семьи были бы въ дружескихъ отношеніяхъ. И онъ разсказалъ мнѣ, что король жаждетъ познакомиться со мной. И въ концѣ концовъ оказалось, что онъ и Педро тоже живутъ въ Ричмондѣ и что мы приглашены къ нимъ на слѣдующій вечеръ. Но самой мнѣ еще не приходило въ голову, что позади всего этого скрывалось. Только послѣ того, какъ онъ ушелъ и я осталась наединѣ съ дядей Филемъ, я узнала всю правду.