Изабелла и Молли - Виктор Бриджес

Одновременно онъ развилъ масимальную скорость, и хорошо воспитанный Испано-Сьюза рванулся, какъ гончая собака, спущенная съ привязи.

VIII.

Педантично внимательное отношеніе къ правиламъ максимальной допустимой скорости никогда не принадлежало къ недостаткамъ Тони, и короткое разстояніе, отдѣлявшее ихъ отъ выхода парка, онъ покрылъ въ рекордный срокъ.

Приближаясь къ стенѣ парка, онъ замедлилъ немного скорость, но по счастью никого не было поблизости, чтобы задержать его, и, граціозно описавъ полукругъ, онъ свернулъ на шоссе.

Потомъ онъ смѣясь обратился къ своей спутницѣ:

— Я охотно ѣзжу гулять съ вами, Изабелла. Никогда не знаешь, что случится въ слѣдующій моментъ.

Она не ответила и только бросила быстрый пугливый взглядъ черезъ плечо, какъ бы желая удостовериться, что ее не преслѣдуютъ.

— Все въ порядкѣ, — успокаивающе сказалъ Тони. — Я хотя не знаю, кто такой вашъ другъ, но сегодня мы, по всей вѣроятности, больше не увидимъ его.

— Это былъ мой дядя, — слабымъ голосомъ сказала Изабелла.

— Чрезвычайно импульсивный джентльмэнъ. Но вы не волнуйтесь, Изабелла. Есть достаточно прекрасныхъ людей, имѣющихъ эксцентричныхъ дядей.

— Нѣтъ, нѣтъ, — сказала Изабелла, сдѣлавъ отрицательный жестъ рукой. — Такъ дальше продолжаться не можетъ. Я должна разсказать вамъ всю правду. Мнѣ уже давно слѣдовало бы сдѣлать это.

— Какъ вамъ угодно, — сказалъ Тони. — Но не лучше ли сдѣлать это потомъ, послѣ того, какъ мы покушаемъ? Тогда разсказывать правду будетъ гораздо легче.

Она разсѣянно кивнула, и, не вдаваясь больше въ подробности, Тони свернулъ направо и поѣхалъ по направленію къ Когхэму. При этомъ онъ болталъ въ своей обычной легкой увѣренной формѣ обо всемъ, о чемъ угодно, чтобы дать Изабеллѣ придти въ себя, и дѣйствительно черезъ нѣсколько минутъ могло показаться, что внѣшне это ей удалось, несмотря на то, что она находилась почти въ такомъ же состояніи нервнаго безпокойства, какъ въ моментъ ихъ перваго знакомства.

Наконецъ они добрались до Когхэма, и Тони свернулъ во дворъ гостиницы „Драконъ“. Огромная цѣпная собака съ серьезнымъ выраженіемъ глазъ привѣтствовала ихъ радостнымъ лаемъ. Привѣтствіе, которое во всякомъ случаѣ по смыслу раздѣлялось улыбающейся хозяйкой, которая минуту спустя вышла изъ дверей кухни. Тони былъ здѣсь, очевидно, популярной личностью.

— Добрый день, миссъ Броунъ, — привѣтствовалъ онъ хозяйку. — Какъ поживаете?

— Спасибо, спасибо, сэръ Энтони. А вы какъ? Цыцъ! — это послѣднее обращеніе относилось къ собакѣ.

— Мы умираемъ съ голода, — заявилъ Тони. — Что вы можете предложить намъ къ завтраку?

— Вы можете получить форели, — сказала хозяйка послѣ секунднаго размышленія, — и молодую утку съ салатомъ.

Тони посмотрѣлъ на нее съ молчаливымъ изумленіемъ.

— Моя милая миссъ Броунъ, — сказалъ онъ, — это не предложеніе, это цѣлая поэма! Жареныя молодыя утки принадлежатъ къ немногимъ вещамъ, которыя еще въ состояніи волновать меня, — обратился онъ съ полуизвиняющимся выраженіемъ къ Изабеллѣ.

Она засмѣялась… Тихимъ веселымъ наивнымъ смѣхомъ, приведшимъ Тони въ восхищеніе.

— Мнѣ кажется, что всѣ мужчины обжоры, по крайней мѣрѣ тѣ, кого я знаю.

— Это одинъ изъ самыхъ основныхъ инстинктовъ человѣчества, — задумчиво кивнулъ Тони. — Мы должны быть обжорами изъ инстинкта самосохраненія. Человѣкъ, который не объѣдается, всегда долженъ уступать обжорѣ. Это то, что Дарвинъ называетъ „естественнымъ отборомъ сильнѣйшихъ“.

Во время завтрака, происходившаго въ уютной комнатѣ съ видомъ на очаровательный старомодный садъ, Тони продолжалъ разговоръ въ своей обычной легкой безличной формѣ. Только послѣ того, какъ была подана клубника со сливками, означавшая конецъ пиршества, онъ напомнилъ Изабеллѣ о ея обѣщаніи разсказать ему все.

— Не хотите ли пить кофе въ саду? — предложилъ онъ. — Я знаю уютное мѣстечко, гдѣ мы можемъ посидѣть на солнышкѣ, и вы разскажете мнѣ про своего дядю.

Стоялъ удивительно мирный весенній день, и ароматъ нарциссовъ и гiацинтовъ заглушалъ легкій бензинный запахъ, доносившійся вѣтромъ изъ сосѣдняго гаража.

— Такъ, — сказалъ Тони послѣ того, какъ лакей сервировалъ на маленькомъ столикѣ передъ ними кофе и ушелъ, — теперь я вполнѣ въ настроеніи выслушать даже самую страшную правду.

— Это… это очень трудно все разсказать, — сказала Изабелла, бросивъ на него безпомощный взглядъ, — я понятiя не имѣю о томъ, какъ мнѣ начать.

— Понятно, это тяжело, — согласился Тони. — Нѣтъ ничего труднѣе чѣмъ сказать правду. Это противорѣчитъ всѣмъ цивилизованнымъ импульсамъ человѣческой натуры. Попробуемъ такимъ образомъ: я буду спрашивать, а вы отвѣчайте. Напримѣръ, я спрашиваю васъ: какъ васъ зовутъ? а вы отвечаете: Изабелла Фрэнцисъ.

— Это уже не такъ, — жалобно сказала Изабелла. — Меня такъ вовсе не зовутъ. Меня… меня зовутъ Изабелла, а потомъ слѣдуетъ еще по крайней мѣрѣ 8 именъ.

Тони посмотрѣлъ на нее съ видомъ крайняго изумленія.

— Совсѣмъ какъ у меня, — сказалъ онъ. — Я всегда думалъ, что это бываетъ только у бароновъ и тому подобныхъ ненужныхъ людей.

— Дѣло въ томъ, что… — начала Изабелла и снова осѣклась. — Знаю, что это звучитъ ужасно глупо, — продолжала она порывисто, какъ бы въ отчаяніи: — но видите ли, дѣло въ томъ, что я… я королева.

Она произнесла послѣднія слова, какъ будто тѣмъ самымъ признавалась въ какой-нибудь позорной семейной тайнѣ.

— Кто вы такая?

— Не вполнѣ королева, — быстро поправилась Изабелла, — или же въ извѣстномъ смыслѣ все-таки. То-есть, я должна была бы быть королевой… — Она замолчала, и очевидно растерянность, въ состояніи которой она находилась, заставила ее показаться еще красивѣе, чѣмъ обычно.

Тони откинулся на спинку стула и съ большимъ удовольствіемъ наблюдалъ за ней.

— Вы съ каждой минутой становитесь все чудеснѣе, кузина Изабелла, не торопитесь и разскажите мнѣ совершенно спокойно, не чувствуя себя неловко, о томъ, кто вы такая.

Изабелла глубоко вздохнула.

— Мой отецъ былъ донъ Франциско Ливадійскій, и есть люди, утверждающіе, что я имѣю право на престолъ.

Тони нелегко было чѣмъ-нибудь поразить, но на этотъ разъ онъ подскочилъ какъ бы коснувшись электрическаго тока. Даже его обычная способность рѣчи, повидимому, на моментъ отказалась дѣйствовать.

Конечно, онъ слыхалъ о донѣ Франциско, о томъ упрямомъ человѣкѣ, который въ теченіе 20 лѣтъ дѣлалъ столь же отчаянныя, сколь и напрасныя, попытки вырвать изъ рукъ отца Педро Ливадійскій престолъ. Но тотъ фактъ, что Изабелла была его дочерью и еще болѣе — очевидно признанной наслѣдницей на престолъ — былъ такой ошеломляющей неожиданностью, что у Тони просто словъ не находилось.