Мой ад – это я сам - Натали Рафф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь понятно, кто нас так изуродовал, – шипели и каркали они, – Придурку Гарму такое и в голову никогда бы не пришло! Это проделки его матери, королевы Кары! Вот гадина! Колдуна-сына освободила, а теперь к ней еще этот старый, воющий пес притащился! Видимо любит эту плесень!
Музыкант умолк, опустил руки и уставился невидящим взором на сухой цветок. Его мысли и чувства были там, за Черными Горами, рядом с той, которой он посвятил всю свою жизнь.
… Утро у правительницы Бирюзового Плато выдалось хлопотное: в пятый раз обходила она свой подледный дворец, размышляя о том, как его утеплить. Королеве было тоскливо, и она пыталась найти себе дело, которое хоть ненадолго заняло бы ее мысли. Однако, снедаемая тревогой, Кара не выдержала. Она подошла к серебряной чаше фонтана, опустила туда свой изумрудный перстень и спросила о муже. Она рассчитывала увидеть дворец в Альмораве, а перед ней появился дом Агнера, в убогой мансарде которого сидел ее печальный супруг, с неизменной лютней на коленях.
– Он зря пришел, еще не время! Почему не послушал меня! Я же просила Гарма передать ему, чтобы он не двигался с места, пока я все здесь не завершу!
Не успела она закончить мысль, как убедилась в своей правоте: туча стригов, гарпий и сфинксов, разбив окно, влетела в комнату, повалила и ослепила Зира, разнесла его лютню на мелкие кусочки и вылетела, смахнув на застеленную кровать драгоценную вазочку с засохшим подснежником. Все это произошло в считанные секунды на глазах остолбеневшей супруги.
Ослепленный, окровавленный музыкант завыл, волчком завертевшись от безумной боли. Нащупав мокрое покрывало, он сдернул его, и трясущимися руками приложил к обезображенному лицу. Издали королеве показалось, будто его боль стихает. Зирок зарылся в мокрую ткань и замер. Потом, высвободив свою седую гриву с новой силой, закружился, завертелся и с диким воем, разворотив крышу, Горячим Ветром вылетел в окно. Его полет был воистину страшен: развевающиеся седые космы серыми потоками, струясь по надутому парусом белому покрывалу, открывали миру лик Смертельного Человеческого Страдания. Зирок летел вслепую, не ведая направления. Он натыкался на дома, на скалы и от боли ревел все сильнее и сильнее. Увидев это, Кара в ужасе, со всех ног, бросилась наверх, на вершину. В тонком шелковом одеянии, она выскочила на обледенелую площадку своей горы и, обливаясь слезами, начала тихо петь. Она пыталась спеть ту песню, которую сложил для нее музыкант, наутро после их свадьбы. Ее голос срывался, она дрожала всем телом, не понимая, отчего – то ли от пронизывающего холода, то ли от пронизывающей боли. Королева пела негромко, но Зирок услышал ее. Он взмыл вверх и, не разбирая дороги, помчался к вершинам Черных Гор, навстречу той, к которой стремился всю свою жизнь.
Агнер, разбуженный чудовищным скрежетом, кинулся к окну и увидел адский смерч, которой несся с дикой скоростью, сметая все на своем пути. Обеспокоенный хозяин поднялся наверх, открыл дверь мансарды и остановился, как вкопанный. Комната была разгромлена полностью: мебель переломана, оконная рама болталась на одной петле, в углу под потолком зияла огромная дыра, на полу валялась груда битого стекла, смешанного с перламутровыми пластинками от раздробленной лютни, а на покосившейся колченогой кровати, среди извивающихся выдранных струн, светлым пятнышком выделялся его путеводный подснежник.
Агнер склонился и бережно поднял цветок, но тот рассыпался у него на ладони.
– Что за ужасный год? Что за погода? Светопреставление! В горах – потоп, здесь – смерч, и король сгинул. Где он теперь? Жив ли? Жаль его, хороший был человек!
Эпилог
Теплой июньской ночью Гарм, закончив портрет молодой королевы Акош, вышел на балкон дворца в Альмораве. Он долго стоял, полной грудью вдыхая пьянящие летние запахи родной земли.
– Привет! Наконец-то я тебя нашел! – услышал он голос Эвера.
Гарм поднял голову и сквозь луч путеводной звезды увидел смеющееся лицо друга.
– Как у тебя дела, все нормально?
– У меня все отлично, все хорошо. Лучше расскажи, как у вас.
– У нас? У нас – радость! Хиона ждет ребенка, из-за этого бездельничает. Мне приходится вместо нее ежедневно носится вокруг Земли. Тяжело, конечно, но я очень доволен.
– А как мама, ты ее видел?
– У нее теперь на Плато стоит вечная зима, ваш дворец стал практически подледным и королева хозяйничает там в свое удовольствие. Ее ледник теперь один из самых красивых на Земле.
– А что с Зироком? Я его здесь уже не застал. Странный он все-таки человек. Умчался к Черным Горам, не дождавшись, когда мать его позовет, и теперь никто не знает ни где он, ни что с ним.
– Твой отчим добрался-таки до Кары. Правда, был он в жутком состоянии – дамочки с твоего Плато выцарапали ему глаза. Но он уже поправился. Сам знаешь, там больных не бывает. Королева уговорила его воспользоваться твоими талисманами. Самое удивительное, что они прижились, и он видит отлично. Теперь у Зира нефритовые глаза с золотыми зрачками! Страшилище – да и только! Однако воет он так профессионально, что Хиона предложила ему должность Морского Ветра, а для большей привлекательности придумала псевдоним на итальянский манер – Сирокко. Хиона полагала, что, как истинный музыкант, он не устоит перед этим. Зирок дал согласие только потому, что работа сезонная. Не хочет надолго расставаться с супругой. Но, если честно, я абсолютно не понимаю, что Хиона в нем нашла! Утверждает, будто его вой очень эротичен!
– Не удивляйся, Эв! У дам в интересном положении всегда бывают причуды. Хотя, кто знает? Может, мы с тобой ничего в этом не понимаем… Вот и моя мать просто млеет, когда он заводит свои песни! Вообще-то, я скучаю по ней!
– Так навести ее! Она тоже хочет тебя видеть, да и отчим будет тебе рад. Кара надеется, ты оценишь ее вкус, когда осмотришь ледник. Погостишь у них, прилетай к нам. Хиона мечтает, чтобы ты занялся оформлением нашего замка. Желает, чтобы вокруг нашей дочурки все было красивым.
