Конъюгаты: Три - Люминис Сантори

— Прости, так надо. Мне нужно побыть с сыном. Уходи. Потом поговорим.

Глава 25

Айтал освободил от своей "хватки" брата и тот, брызжа слюной, вскочил на ноги. Его глаза выражали тотальное разочарование в самом близком человеке.

— Как ты посмел?!

— Прости.

Младший выглядел не совсем виноватым, он смотрел на отца так, как будто сделал что-то непоправимое и молчал.

Хрисанф, ничего ранее не подозревавший о ловушке, подстроенной ему судьбой, суматошно кинулся к сыну, осыпая его лицо поцелуями. Тот не убежал, но тело его как будто одеревенело.

Со стороны зеваки, пришедшего именно в эту минуту, эта картина могла показаться немного странной. Трое молодых мужчин, и один из них обнимал и целовал одного из них, как будто это маленький ребёнок, которого он только что спас от своры диких псов, но не мог предотвратить и исправить полученный шок.

Но ведь это действительно был его ребёнок.

— Сынок, всё будет в порядке. Папа здесь. Пожалуйста, посмотри на меня.

Айнар, кажется, понял происходящий в настоящем исход. Его паясничание, алкогольное брожение исчезли, не оставив и капли следа. Угрюмость повисла в его облике.

— Это правда Он?

Агний даже не посмотрел в сторону старшего. Всё его существо было сосредоточено, чтобы восстановить прежнее создание, кем был его мягкий добрый сын.

— Перестань. Всё уже.

Хрисанф повернулся к Айнару и молча подошёл к нему.

— Нет, конечно. Что за глупость ты сморозил. Ты, как всегда, всё испортил (с ненавистью)

Айнар ступил назад, от этого человека. От человека, который всегда останется для него чужаком.

— Я пойду. Уезжаю сегодня. Всё, что мне нужно, я получил. Больше мне ничего не надо. И если хочешь, — я не буду поступать в орден. Я — Аичи! С самого детства я желал сохранить честь и достоинство моего рода, моего деда, Арания Аичи, моей мамы — Аракелы Аичи. Быть сильнее, чтобы мой брат жил свободно. Но сейчас я понял, от кого во мне эта жидкая кровь. Доволен?! Я ухожу! Ухожу, как и трус, стоящий передо мной! Мне на фиг не сдалось всё это! Зачем! Буду, как мой "любимый папка" прятать голову в песок, точнее в юбку какой-нибудь бабы!

Он развёл руками, подтверждая конец речи, и быстрыми шагами направился в усадьбу.

— Сынок.

— Папа.

— Айнар ушёл.

— Я пойду за ним.

— Хорошо.

— Папа.

— Да, Айтал.

— Я тебя люблю. Не бойся, что я изменился. И я люблю Далилу. И всегда буду любить и уважать твою семью, как собственную. Но ведь я, кроме того, что Хрисанфийский, — Аичи.

— Сын.

— Папа, живи свободно.

Он обнял и поцеловал своего отца трижды: в щеки и лоб.

Так, близнецы поменялись местами.

***

Далила, когда Виктория убирала посуду, долго пыталась прочитать этикетку на горлышке вина, привезенного братьями из родных мест.

Это буква I или i? italia.

Никита вошёл в столовую и начал помогать девушке. Он вернулся из своего дома, когда понял, что парни не будут у него ночевать.

— Там и вторая i читается не как "и". Айтал же наречён не только по-здешнему. Он носит имя своей страны. И не зря, походу.

Глава 26

Агний, после того как Айтал ушёл в усадьбу за братом, разрываясь между желанием побежать за сыном, а ещё больше — пойти к Далиле, отправился искать Арсена.

Тот, очнувшись на стоге прошлогоднего сена, пытался сориентироваться и даже разглядывал во тьму, чтобы узнать, что происходит с боссом и близнецами, но внезапно ощутил такую слабость, что по наивности наскоро решил, что эко его в сон так потянуло, и упал в самую середку сухой травы.

На самом деле Иванов потерял сознание, а затем на минуту придя в себя, действительно отплыл глубоко в царство Морфея.

Его разбудил голос Хрисанфа и его рука, несильно трясущая за плечо.

— Как ты?

Арс постарался выдавить приветствие в свете яркой полной луны, появившейся из-за уплывших к западу облаков, и прохрипел.

— Ну так ничего вроде.

Лицо Кирсанова выглядело осунувшимся в лунных бликах и расстроенным. Ни капли того довольства, сытости, вальяжности и беззаботности, что были час назад. Или когда?

— Бедный мой ребёнок.

— Что с ним случилось?

— Случилось предначертанное. Преднаписанное. Предзапрограммированное. Если хочешь, наша гребаная кровь имела место случится.

— Аа. То есть теперь он, как ты?

— Пока не совсем. Но станет почти уже наверняка. Как мне теперь показаться Далиле? Ужасно.

— Да ладно, Птерыч. Калитка говорит, ты проецируешь свою неприязнь к своей природе ко всему. Может, это не так уж и стрёмно, как ты считаешь.

Агний посмотрел на парня взглядом, говорящим: как ты такое можешь утверждать после того, что они с тобой сделали?

Хрисанф осмотрел след на шее от цепи, и немного прошёлся там пальцами, чтобы в будущем не осталось шрама и заодно устранить лёгкие повреждения. Надо сказать, он хорошо лечил наложением рук, но прибегал к этому нечасто. Думал, что в современном мире это со стороны похоже на шарлатанство и глупо, а он терпеть не хотел, чтобы его считали каким-нибудь экстрасенсом. Но глубже, конечно, не так, чтобы был слишком привязан к людям, поэтому применял эту свою способность только по крайней необходимости.

— Прости меня, сынок. За то что был таким безглазым. За мою неосторожность и эгоизм.

Боль прошла. Арсен присел и посмотрел на время: час ночи.

— Но это же неправда.

— Что?

— То, о чём сказал Айнар.

— Конечно, чушь собачья.

— Хрисанфыч, не ври. Выкладывай как есть.

Босс вперился в Иванова взором, полным снисходительного презрения, вызванного тотальным невежеством человечества. Однако также в его глазах светилось что-то, смутившее вопрошателя. Что-то похожее на прощение любовью.

— Почему вся молодёжь такая. Наверное, чтобы разрывать сердца старикам. Показывать это забвение, что происходит с нами. То, что мы стали совсем другими. Или ещё хуже: что никогда и не были молодыми.

— О чём ты?

— О том, что как бы не кичился, уже не могу быть таким крутым и максималистично не терпящим возражения ко всему.

— Ой, ты описал себя походу.

— Знаешь, я знаю твою генеалогию лучше тебя. Лучше чем свою, о которой знаю практически ничего. И думаю, вам такие неинтересности и рассказывать не стоит. Мутотень. В конце концов, мы все произошли от Адама и Евы. И все братья и сёстры, как говорит Далила. Или все вышли из морской пены. Что, в принципе, одно и то же.

Арсен в этот момент переворачивал в башке тот факт, что в детстве в какой-то период занимался подозрениями, что он приёмный. Поэтому и