Колесо Фортуны (СИ) - Каримова Лука ЛуКа

На равнине кочевники подпускали его воинов к каменистым участкам и оттуда совершали обстрел, здесь же каждое дерево и крыша поместья были тщательно осмотрены.

Вдвоем они обошли дом с обеих сторон. Виолент подобрался к конюху сзади и оглушил, заботливо прикрыв тело сеном. Кони посмотрели на нежданного гостя с упреком: мол, проваливай, нечего размахивать клинком, аппетит перебиваешь. Рыцарь перерезал на седлах подпруги и осторожно выглянул на крыльцо. Вместе с Инси они напали на наемников, перерезав горло обоим и бесшумно опустив тела.

Подчиненный вытер клинок о брючину покойника и с ухмылкой глянул на Кнайта.

Из дома доносились мужские голоса. В мутном растрескавшемся окне Виолент разглядел еще троих стражников у камина в гостиной. Бородатый мужчина в темной одежде жарил зайца на огне, медленно прокручивая вертел, а его напарники играли в карты. У одного за спиной висел колчан со стрелами, но успеет ли он ими воспользоваться?

— Я беру их на себя, девушку, скорее всего, держат в подвале, — прошипел Инсидиос и двинулся к входной двери, та со скрипом открылась. Они скользнули в дом, и Виолент сразу же услышал храп за стеной.

«Четверо, — отметил Кнайт. — Торговец, вероятно, наверху, и кто-то еще должен охранять подвал — пять, шесть…».

Инсидиос указал мечом на лестницу вниз, а сам вошел в гостиную и, захлопнув дверь, гаркнул:

— Ну что, собаки⁈ Не ждали! — началась возня, ругань, но что «напарник» делал дальше, Виолент не услышал, быстро спустившись в подвал.

В узком коридоре было сложно развернуться. Шероховатые каменные стены давили, и собственный меч показался Виоленту неудобным, как доспехи на болоте во время сбора ягод.

Массивную дверь подпирал рыжий детина. Завидев неизвестного гостя, охранник сжал рукоять топора и выпятил нижнюю губу:

— Ты еще что за хрен?

— Лови! — неожиданно выкрикнул Кнайт, бросив ему свой меч. Рыжий поймал оружие и удивленно вылупился на оказавшегося перед ним рыцаря. От удара в пах детина сложился пополам и застонал от боли.

Виолент подхватил меч и проткнул здоровяка, тот окончательно рухнул, пустив кровавую слюну на пол. Отодвинув засов, Кнайт распахнул дверь и узрел в крохотной смердящей комнатке несколько пар блестящих от слез глаз. Среди дрожащих женских фигур находилась и его спутница с корабля.

— Ты пришел нас спасти? — спросила кочевница.

— Да, скорее выходите, — коротко ответил он, подобрав топор.

Поддерживая друг дружку, четыре девушки, две из которых были совсем юными, поднялись за ним наверх, где Виолента встретил ухмыляющийся Инси с несколькими наемниками. Из груди развалившегося на ступенях торговца торчал кинжал.

— Без шума, как и просил, — второй такой же Инсидиос подкинул в воздух, оружие сверкнуло лезвием.

Девушки попятились обратно в подвал, но кочевница ловко оттеснила их к лестнице на второй этаж.

Краем уха Виолент разобрал ее строгий приказ спрятаться. Интуиция неприятно ворочалась, отдаваясь стуком в висках.

— Уходи, — велел он, но целительница осталась и даже умудрилась вырвать из тела торговца кинжал.

— Предлагаю оставить «товар» мне, и тогда уйдешь живым. Только белогривого жеребца я, пожалуй, заберу. Такая роскошь — большая редкость.

Виолент устало вздохнул и опустил руку с топором, но в следующий миг выбросил ее вперед. Жаривший кролика наемник дернулся и с грохотом упал, его рука слабо затрепыхалась — между глаз торчал топор. Одновременно с Кнайтом целительница швырнула кинжал в стоявшего за Инсидиосом мужчину, и тот с криком схватился за раненое бедро, выронив лук. Кнайт отрубил ему голову и надвинулся на Инси с напарником.

Подчиненный уступал Виоленту в ловкости, но все же сумел рассечь Кнайту ногу, когда его отвлек второй наемник. Скрипнув зубами, Виолент рассек напавшему грудь. Этой заминки Инсидиосу хватило, чтобы прыгнуть к бывшему командиру и ударить кинжалом в зазор между пластинами доспеха. Кнайт покачнулся. Он увидел, как Инси вздрогнул и распластался на полу с торчащей из сердца стрелой, на лице подчиненного читалось неподдельное удивление.

— Сын шакала! — раздался позади Виолента девичий голосок.

Перед Кнайтом оказалась целительница. Ее темные глаза сверкнули зелеными огоньками. Она положила одну ладонь на его рану в боку, а второй прикоснулась к порезанной ноге. Кровь обильно засочилась между ее пальцами. Кнайт ощутил покалывающий тело холодок, перешедший в знакомое тепло, а затем жар.

Одна из девочек принесла чашку с водой и сунула целительнице. За плечами подростка висел колчан со стрелами, кожаный ремешок перетягивал небольшую грудь, а отекшее от побоев лицо темнело кровоподтеками.

— Благодарю, — прохрипел Кнайт, и его накрыла тьма.

Очнулся он от прикосновения чего-то холодного и одновременно нежного к полыхающей жаром коже. Перед ним, сжимая в пальцах иглу, сидела целительница; обрезав нить кинжалом, девушка сунула стальную помощницу в пучок своих каштановых волос. Ее бронзовая кожа блестела от пота. Целительница сосредоточенно осматривала порез на обнаженном бедре Виолента. Пах прикрывал обрез ткани.

— Коя, принеси еще воды, — приказала кочевница, и в комнату заглянула черноволосая девочка с костлявыми руками, через миг она вернулась с миской. Встретившись с затуманенным взглядом рыцаря, девочка вздрогнула и, втянув голову в плечи, попятилась.

— В таком состоянии у него даже не встанет, успокойся, — целительница коварно хлопнула Виолента по раненому бедру, и кожа вмиг онемела.

— Тея, долго они еще будут гореть? Проклятые шакалы, — в гостиную вошла знакомая Кнайту лучница и сплюнула на пол.

— Столько, сколько потребуется, здесь безветренно, поэтому огонь сразу и не разгорелся, подождем до утра, — обмакнув кусок от рукава в миску, Тея провела по телу Виолента, смыв кровь и пот. В воздухе запахло травами.

— Слишком много чести для такой погани, зря только дрова собирали, — проворчала девчонка, вычищая наконечником стрелы грязь из-под ногтей. — А этот что? Очухался? Может, и его заодно… — она резво натянула тетиву.

Целительница по имени Тея усмехнулась и провела кончиком языка по разбитым губам:

— Он наш шанс вернуться домой, не обижай его, а то боль от следующих регул будешь лечить сама.

Лучница недовольно фыркнула и вернулась к своему маникюру:

— Подумаешь! Не всем же быть целительницами, некоторым Фортуна, или как ее называл тот колдун, спряла судьбу воительниц. Лучше бы ты с ним не возилась, давно бы добрались до порта….

— И что дальше? Думаешь, не найдется других мерзавцев, желающих воспользоваться твоим худощавым телом? А потом они вручат нам деньги и на первом же корабле отправят за Мертвое море, — с сарказмом озвучила Тея, швырнув тряпку в миску. Окровавленная вода выплеснулась на дощатый пол. — Лучше принеси еще одну рубаху или простыню, только чистые, хватит с меня крови. От этой бы отмыться.

Лучница скривилась и ушла.

Оставшись с рыцарем наедине, целительница смерила его строгим взглядом:

— Мы и до вашего чародея сжигали людей на костре, а как он пришел, это сразу стало непреложным законом. Ты мог бы сейчас лежать с ними, — она ткнула в окно, за которым полыхали сваленные в кучу тела.

Ее сестры по племени, двадцатилетние Мая и Лаяна извивались в диком танце вокруг костра. Их рыжие волосы колыхались на ветру, напоминая живой огонь. Они стали первым «живым» грузом из Форта. Торговец не разбирался в способностях кочевниц, считая почти каждую девушку целительницей.

Благодаря изворотливости и природной смекалке, кочевницы сумели выжить в окружении головорезов. Мая забеременела спустя две недели сношений с Инсидиосом, но Лаяна спасла ее, использовав дар. В тот проклятый день Мая благодарила силы природы, которым поклонялось их племя: земле, небу, солнцу, ветру, дождю и даже той деве, которую пришедший к ним чародей назвал Фортуной.

До прихода чужеземцев на их земли кочевники не ведали ни о королевстве Фейт, ни об их поклонении Фортуне. Они верили в силу земли, из которой произрастала пища, воды с многообразием рыбы, огня, согревающего каждый шатер теплом и дающего их племени оружие, а также животных, чью плоть они с благоговением предавали смерти. Их окружали иные силы, как оказалось, подчиняющиеся единому жизненному круговороту Фортуны — Богини и Госпожи, властвующей над всем живым и мертвым.