Последний довод - Сергей Самаров

С этими мыслями я уснул, так и не обретя душевного равновесия…

Я ожидал, что на мою долю достанется большая часть хлопот и беспокойства в связи с подготовкой похорон, однако все каким-то образом делалось помимо меня. Кто-то заказал гроб, кто-то привез венки, кто-то заказал в сельской столовой поминки. С меня даже денег не спрашивали. Единственное беспокойство – меня попросили показать, где я похоронил маму, чтобы и папу положить рядом. И на их могилы, без моего участия, заказали один большой памятник. Мне только дали квитанцию о заказе. Установка памятника тоже была оплачена и должна была быть выполнена людьми из Барвенкова, сотрудниками бюро похоронных услуг.

Сам я находился в каком-то полусне, не совсем понимая происходящего. Я даже не замечал, что люди ходят по селу, забросив автомат за спину. Даже в магазин ходят с автоматом. Само по себе это должно было бы привлечь общее внимание. Но я, оглушенный потерей матери и отца в один день, сам был полностью выбит из колеи, и посмотрел в окно на прохожих только после того, как услышал разговор двух женщин.

– А что это мужики даже в магазин с автоматами бегают?

– Так они сами себя больше уважают. Пусть кривляются! Лишь бы не запили…

Возможно, сказано это было специально для меня. Но я не отреагировал. Если бы меня спросили, я что-то невнятное промычал бы про военное положение, и все, не вникая в суть вопроса. У меня в голове свербила только одна мысль: а мог ли я каким-то образом не подставлять под удар ни маму, ни отца, не подвергать их ни волнениям, ни опасности? Мысли мои метались, искали вариант, при котором все обошлось бы хорошо, хотя бы для моих родителей. Но ответа на свои внутренние вопросы я не получал и потому чувствовал себя абсолютно разбитым.

К своему обычному состоянию я вернулся только перед обедом, когда позвонил старший сержант Волоколамов.

– Слушаю тебя, Паша.

– Есть большие сдвиги, товарищ Последний довод.

– Докладывай.

– Послезавтра утром за отремонтированными танками придет состав. Обычно состав приходит около четырех утра, еще в темноте. Этот график в основном соблюдается. Вечером состав отправляется из Харькова, в четыре утра он уже на заводе. Принимает его ночная смена. Состав с завода погонят в Харьков. Эти танки, которые уже отремонтировали, оттуда и пригнали – с головного завода, но состав разгрузился, загрузился отремонтированной техникой и уехал. В этот раз, точно я не знаю, но есть подозрения, что снова привезут что-то ремонтировать. Попусту состав не гоняют.

– Сколько танков должны отправить послезавтра? – сразу задал я конкретный вопрос, не слишком интересуясь, сколько танков должны привезти.

– Обещают восемнадцать штук. Хотя, по моим данным, четыре из них будут еще не готовы к боевым действиям. Там что-то с двигателями не в порядке, а двигатели ремонтируют в Харькове. Но четырнадцать могут ездить своим ходом. И даже имеется в наличии некоторый боезапас. Пушки на заводе тоже не ремонтируют, но ремонтируют прицелы к пушкам, пулеметам. После ремонта их апробируют на стрельбище под поселком. Там, прямо на стрельбище, и стоит склад боеприпасов. Охраняют его четыре милиционера, по два на каждый корпус. График дежурства у охраны суточный. Я там был, наблюдал за часовым. Обход совершает один человек раз в час. Только по периметру стороны не осматриваются, так что проблем возникнуть не должно.

– Я понял, Паша. Сколько у тебя человек с собой?

– Нас четверо – я, отец, Валера Сачко и Харис Шихран. Он сведения, кстати, и добыл через своих друзей. Они вчера вечером с папой к кому-то в гости ходили, к старому другу Шихрана. Пришли пьяные поздно ночью, когда я уже беспокоиться начал, но с информацией. Ради такой информации не грех было и выпить. Потому я их и не сильно критикую…

– Я понял. План действий какой-то есть? Как сам все представляешь?

– Есть план, товарищ Последний довод. Я все продумал и просчитал все варианты. Сбоев быть не должно.

Старший сержант Волоколамов вообще был прирожденным военным разведчиком-диверсантом. И обязательно уже должен был продумать варианты похищения танков и боеприпасов. А я должен был в этом на него положиться, поскольку обстановку он знал лучше меня. Легко бы мне воевалось, если бы я так же мог положиться на каждого из бойцов батальона.

– Докладывай.

– На железнодорожную платформу для перевозки помещается два танка. Под восемнадцать танков, таким образом, должны подогнать девять платформ. Но платформ приходит одиннадцать. Отсюда вывод – привезут на ремонт новую технику. Четыре танка, как я уже говорил, здесь, на заводе, отремонтировать не смогли. Их будут грузить краном. Остальные погрузятся самоходом. Просто заедут с погрузочной платформы, и все. Я был на заводе, смотрел место погрузки. Такая же платформа, как пассажирский перрон на станции в Гавриловке. Тоже бетонные плиты. Только в Гавриловке они еще асфальтом покрыты, а на заводе голый бетон. Но это сразу навело меня на мысль. Не гнать же танки с завода своим ходом, это ведь надо механиков-водителей сюда доставить. И зачем столько солярки жечь! Танк горючки ест больше «Запорожца». Мы дадим составу сначала разгрузиться, потом позволим ему загрузиться, а после этого просто весь состав захватим и перегоним в Гавриловку вместе со свободными вагонами. Там танки на пассажирский перрон спокойно выедут. Разгрузка пройдет без суеты, хватит и пары механиков-водителей. Туда же, на свободную платформу, загрузим и боеприпасы, которые захватим на стрельбище.

– Все правильно. Составь временной график, чтобы все выполнять в срок и без сбоев. С таким графиком всегда проще работать. На каждое действие лучше давать небольшой запас времени, чем строго по минимуму. Сколько людей тебе нужно дополнительно? Паша… Говори быстрее. Ко мне еще кто-то пытается дозвониться. Трубка сигнал дает. Говори…

– Я так думаю, что взвода мне хватило бы вполне. И два грузовика, чтобы боезапас доставить со складов на ремонтный завод. Если нет возможности отправить два, пусть один будет, но два быстрых рейса совершит.

– Хорошо. Я посмотрю, кого к тебе отправить. Жди звонка.

– Лучше всего, товарищ подполковник, отправить взвод, который я себе уже собрал. Я всех парней знаю, за всех ручаюсь. Скажите Амирхану, он отправит. Список состава у него. Там и командир хорошо соображает. Леша Магнус. Умный, как три университета сразу.

– Все. Я понял. Узнаю, как там дело с грузовиками, и позвоню тебе.

Я отключился от разговора с Волоколамовым.

Трубка показывала, что мне тщетно дважды пытался дозвониться майор Головин. Я набрал его номер, но Головин не отвечал. Странно, вышел, что ли, куда-то и трубку с собой не взял? Обычно он всегда держит трубку в левой руке. Я позвонил в третий раз. Незнакомый властный, но вежливый голос сказал:

– Слушаю вас. Кто это?

Мне это чем-то не понравилось, хотя голос показался знакомым. Но отвечал точно не кто-то из сержантов, что постоянно находились рядом с майором, и не кто-то из тех командиров, кого Головин назначил себе в помощники. Узнать, впрочем, голос я не сумел.

– Мне Николай Алексеевич нужен… – сказал я слегка растерянно.

– Занят он, – прозвучало жестко. – А кто его спрашивает?

– Знакомый.

– Откуда знакомый? Номер у вас российский…

– Я из России и звоню, – зачем-то соврал я, чувствуя, что в разговоре этом сокрыта какая-то серьезная тайна.

– Инструктаж хотите дать? Звоните Последнему доводу…

– А это кто такой? – Я изобразил простодырого наивняка. – Последний кто?

– Зачем вам Головин? – прямо спросил собеседник.

– А с кем я говорю? – поинтересовался я все так же невинно.

– Я – прокурор Барвенковского района Осинко!

Так вот почему голос показался мне знакомым. Понятно. Осинко учился когда-то со мной в одном классе…

Глава 11

– Саня! – воскликнул я. – Рад тебя слышать. – Хотя радости большой я, честно говоря, не испытывал.

– Кто это? – прокурор, как мне подумалось, поморщился, когда я его назвал по имени. Хотя я его лица видеть не мог, тем не менее вполне представлял эту картину, соотнося лицо с интонациями голоса.

– Это Вовка… Вовка Царьгорохов… Не узнаешь голос, что ли?

– О! Царьгорох! Ты какими судьбами… – Его голос прежнего самоуважения и солидности не потерял, но и большой радости не выказал. Впрочем, я тоже Осинко, скажу честно, не особенно обрадовался.

– Да я вот домой еду. Остановились сейчас на какой-то станции, решил позвонить. Мама с отцом у меня умерли. Маму, говорят, бандиты из «Правого сектора» застрелили. Ворвались в дом, она стала их выгонять, они и застрелили. Ее вчера сразу и похоронили. А папа в это время в своей комнате парализованный с инсультом лежал. И тоже вчера умер. Еду вот, хоть его в последний путь проводить.

– Во-первых, сразу запомни, что в «Правом секторе» состоят не бандиты, а патриоты Украины. Просто не рекомендую тебе пользоваться на территории Украины штампами российской прессы. Во-вторых… Во-вторых… Ты же русский военный? – переспросил Осинко то, что давно знал. Мы с ним пять лет назад встречались и разговаривали.