Петр Столыпин. Революция сверху - Алексей Щербаков

(И. Поморцев)

Вот письмо группы помещиков министру внутренних дел:

«Несколько дней совершается систематический грабеж крестьянами помещичьих хлебных запасов, грабят же неимущие. Обыкновенно являются в усадьбу поголовно целые соседние деревни с подводами, с мешками, в сопровождении жен, детей, врываются в усадьбу, требуют ключи от амбаров, при отказе отбивают замки, нагружают в присутствии хозяина подводы, везут к себе… В дома не входят, но что попадается в амбарах сверх хлеба, все забирают».

Потом пожар перекинулся и на иные губернии. Массовые выступления были в Киевской, Черниговской, Орловской, Курской, Саратовской, Пензенской, Рязанской…

Стоит привести и иную оценку событий:

«Беспорядки эти, как известно, охватили весьма широкий район. Начались они 30 марта (1902 г.) в Константиноградском и Полтавском уездах, где в течение четырех дней были разгромлены 54 усадьбы, а 31 марта перекинулись в Валкский уезд Харьковской губернии, где также было разгромлено несколько усадеб, из коих две дотла сожжены. Характер этих беспорядков был самый дикий: грабили не только помещичьи усадьбы, но и зажиточных казаков, при этом грабили не только хлеб, живой и мертвый инвентарь, но даже дома растаскивали по бревнам; при грабеже земской больницы утащили тюфяки из-под больных. Из Валкского уезда беспорядки распространились на Богодуховский уезд, а также на сам город Валки, куда направилась обнаглевшая за три дня беспрепятственного грабежа толпа с целью и его подвергнуть повальному ограблению; здесь она была застигнута войсками, посланными для ее усмирения. В грабеже при этом принимали участие самые разнородные элементы: так, среди лиц, растащивших сахар на свеклосахарном заводе, был, между прочим, диакон местной церкви. Данные следствия по этому делу с очевидностью выяснили, что здесь имелось налицо отнюдь не случайное местное явление, а широко задуманное и тщательно подготовленное революционное действо. Широкий размах революционной пропаганды и подготовленность народных масс для ее восприятия выяснил Плеве и сделанный ему в Москве тем же Зубатовым подробный доклад о деятельности революционеров в московском промышленном районе».

(В. И. Гурко)

Здесь господин Гурко то ли лукавит, то ли ничего не понимает. Списывать все социальные конфликты на революционную пропаганду было в обычае тогдашних российских чиновников. Впрочем, Гурко хоть и трудился в Министерстве внутренних дел, к политическому сыску никогда отношения не имел. Так что он мог и не знать подробностей.

На самом-то деле с революционной пропагандой дело обстояло не так просто. В значительной степени это – миф, распространенный в «верхах». В жандармских документах начала XX века не существует никаких конкретных сведений об арестованных революционерах, агитировавших в деревне за активные выступления. А ведь если имела место массовая агитация – кто-то неизбежно должен был попасться… Нет сведений об этом и в мемуарах революционеров – хотя их после 1917 года было понаписано множество – в том числе и эсерами. Миф о том, что партия эсеров подготовила выступления 1902 года, был запущен «бабушкой русской революции», одной из создательниц эсеровской партии Е. К. Брешко – Брешковской. Причина вполне понятна – в это время партия была ещё очень слаба, массовый террор начался позже. А за неимением собственных реальных дел, можно с рекламными целями приписать себе и чужие. Кстати, терроризм стал главным делом эсеров не от хорошей жизни. Стрелять и кидать бомбы они ринулись как раз потому, что у них с другими методами ничего не получалось.

Интересно, что даже в книгах, написанных представителями спецслужб для внутреннего употребления, например, в фундаментальном трехтомном издании генерала А. И. Спиридовича «Революционное движение в России», созданном для просвещения офицеров Охранных отделений, при упоминании крестьянского движения 1902 года цитируется… Брешко – Брешковская. Других данных у генерала не было.

Нет, эсеры издавали и распространяли среди крестьян множество листовок и брошюр. Но бумажками людей на бунт не поднимешь… Для этого нужно было «вписаться» в крестьянскую среду, стать своим. Надо понимать суть «мира». Чужака могли выслушать, так сказать, для общей информации. Но веры ему, а уж тем более интеллигентам – не было никакой. Вы представьте – приперся какой-то никому не известный тип и зовет идти жечь помещиков…

Да и вообще – на самом-то деле, несмотря на все свои декларации, эсеры не очень-то стремились поднять крестьянское восстание. Главной их целью являлось создание парламентской республики. Они считали – вот её создадим, а тогда можно и о земле подумать. Сторонники «аграрного террора», то есть организации партизанской войны, всегда были в партии маловлиятельным меньшинством, которые дальше выпуска литературы не шли. Хотя определенную роль эсеры сыграли – но несколько позже.

Тем не менее, агитаторы-то в деревне имелись. Только это были не члены революционных организаций. Это были рабочие. В конце XIX – начале XX века в России поднялась волна забастовок. Требования были исключительно экономическими. Революционеры, прежде всего социал-демократы, если и принимали в них участие – то на подхвате. В основном помогали печатать листовки.

Власти с забастовками боролись – причем исключительно тупо. Любой трудовой конфликт считался «подрывом устоев». Вместо того чтобы пытаться проблемы разрешать, шли на поводу у предпринимателей – и пытались справиться с забастовщиками с помощью репрессий. Но это было не так-то просто. Зачинщиков забастовки выявить довольно легко. Их можно было привлечь. А вот, так сказать, «второму уровню», активистам, предъявить что-то было непросто. Выход нашли. Я уже упоминал, что рабочие формально продолжали оставаться членами общин. Так что всех рабочих, заподозренных в том, что они смутьяны, попросту высылали по месту жительства. Благо у губернаторов имелось право административной высылки.

И вот представьте этих людей. Их выдергивали с заводов и отправляли в родные деревни, чему ребята совсем не радовались. Активистами были квалифицированные рабочие, а они зарабатывали куда больше крестьян, к тому же любили свою работу. Кроме всего прочего, они усвоили «логику классовой борьбы».

А эта логика четверть века спустя была сформулирована в знаменитом «Гимне рабочего фронта».

«И так как ты рабочий,Не верь, что нам поможет другой.Свободу себе добудем в борьбеСвоею рабочей рукой».

Но самое главное – эти люди были в крестьянской среде своими! Они в этих деревнях выросли, всех знали – и знали, как с односельчанами разговаривать. И эти ребята поднимали людей.