Мой хозяин-2 (СИ) - Ковалевская Алиса

Если честно, я и не думала. Просто стояла и смотрела на него, не отводя взгляда, прекрасно зная, что он действительно обо всём позаботится. Мысли, что и там в доме, были спокойными и неспешными. Меня вдруг охватило ощущение странного умиротворения, словно бы впервые за всю мою жизнь мне больше не надо было ни о чём думать, ни о чём переживать. Словно бы я могла вложить свою жизнь в твёрдые, широкие ладони этого мужчины и быть уверенной — он не уронит, не разобьёт.

— Садись, — отворив передо мной дверцу, сказал Вандор. — Всё взяла, что тебе необходимо.

Кивнув, я заняла место пассажира. А что мне, собственно, нужно? Блеск для губ и зеркальце… Больше у меня и нет ничего. Ну, ещё бутылка питьевой воды. Пристегнувшись, я дождалась, пока Вандор усядется за руль и спросила:

— Куда мы всё-таки едем?

Ответил он не сразу. Завёл двигатель, проверил ремни и только когда машина выехала на дорогу, проговорил:

— Скоро сама поймёшь.

Я уставилась на блестящую за стеклом полоску вечернего моря. Этот тон я знала слишком хорошо — расспрашивать бесполезно — всё равно не ответит. Украдкой посмотрела на профиль Вандора — напряжённый, на скулах желваки, на подбородке — тёмная щетина, меж бровей складочка. Захотелось коснуться пальцами и разгладить, но вместо этого я снова отвернулась к морю. Что же… Скоро, так скоро.

Машина остановилась возле красивого двухэтажного дома, утопающего в тени фруктовых деревьев, и я тут же уставилась на него с интересом. Розовые кусты с белыми, нежно-кремовыми и ярко-алыми цветами, персиковое дерево прямо в саду, рядом с витиеватыми садовыми качелями…

— Чей это дом? — тут же спросила я, заметив, что Вандор отстегнул ремень.

Но он не ответил. Он вообще был каким-то замкнутым, словно за то время, что мы пробыли в дороге, полностью ушёл в себя. Я ожидала, что он попросит меня остаться в салоне, но он этого не сделал: открыл дверь и сухо проговорил:

— Пошли.

Задавать лишних вопросов я не стала. Оставив шляпку на сиденье, выбралась на улицу и двинулась рядом с ним по садовой дорожке к небольшому деревянному крылечку, по пути осматривая открывающиеся моему взгляду детали.

Поднявшись по ступеням, Вандор громко постучал. Вначале за дверью стояла тишина, но буквально через несколько секунд изнутри послышалась громкая итальянская речь и звук торопливых шагов. Голос был женским, и я слегка напряглась, но Вандор тут же взял меня за руку. Пальцы его были более жёсткими и горячими, чем всегда, и внезапно я поняла, что напряжён он даже сильнее, чем я могла бы представить.

Дверь перед нами распахнулась, и на пороге возникла… Девушка. Та самая девушка, что впорхнула в кафе в окружении трёх парней, когда мы с Вандором ели мороженое. Я так и застыла, Вандор же буквально впился взглядом в её лицо.

Девчонка что-то сказала на итальянском, и Вандор довольно сдержанно ответил ей. Губы её недовольно поджались, в больших чёрных глазах блеснул огонёк интереса, а уже в следующий миг она громко крикнула вглубь дома по-русски:

— Мам! — добавила что-то на итальянском и поспешила скрыться внутри, оставив дверь перед нами распахнутой.

— Пойдём, — потянул меня Вандор внутрь.

— Но нас же не приглашали, — заметила я, не торопясь переступать порог.

— Не важно, — ответил Вандор и затянул меня внутрь.



Внутри дом был такой же уютный, как и снаружи. Кое-где в беспорядке лежали вещи, по тумбочке была рассыпана мелочь вперемешку с мелкими конфетами и жевательной резинкой. Не знаю, бывал ли тут Вандор раньше — интереса своего он никак не выдал. Стоял, всё такой же собранный и мрачный, и чего-то ждал.

Сверху раздались женские голоса, и я вскинула голову. У спуска с лестницы стояла та самая девушка, а рядом с ней — женщина. Достаточно высокая, стройная, с чуть вьющимися длинными чёрными волосами. Что-то в её манере держаться, в гордой посадке головы показалось мне смутно знакомым, и я попыталась вспомнить, где могла её видеть прежде, но на ум ничего не приходило. Наконец не выдержав, перевела взгляд на Вандора и застыла — так поразил меня весь его вид. Жадный, какой-то ненормально-жадный взгляд, цепкий, со сгустившейся в глубине зрачков теменью. И всё те же желваки на скулах…

Он смотрел за тем, как женщина спускается по лестнице, ловил буквально каждое её движение и молчал. Всё это казалось мне странным, таким странным, что слова застряли где-то в горле, и я не решилась нарушить тишину.

Женщина подняла взгляд, на губах её отразилась полуулыбка. Всё это было словно в каком-то замедленном действии: она посмотрела на меня, потом на Вандора и, так же как он, буквально изменилась в лице. С неё словно бы разом сошли все краски — как будто кто-то мазнул по ней огромным ластиком. Губы дрогнули, стали бескровными, и только огромные голубые глаза остались единственным живым пятном. Огромные голубые глаза…

Я почувствовала, как у меня задрожали руки. Тело вначале обдало диким холодом, но уже в следующую секунду холод этот сменился жаром. Не может быть…

— Не может быть… — повторила я вслух, глядя на спускающуюся к нам по ступеням женщину.

Несмотря на не проходящую бледность, лицо её оставалось красивым. Уже не молодая, она по-прежнему оставалась интересной. Можно было даже сказать, что с возрастом красота её заиграла особыми оттенками, словно хорошее выдержанное вино.

Спустившись на несколько ступенек, она остановилась и судорожно выдохнула. Взгляд её так и скользил по лицу Вандора — такой же жадный, как и его, словно бы она стремилась запомнить каждую черту, впитать в себя. Глаза её лихорадочно блестели, длинные изящные пальцы нервно подрагивали на отполированной поверхности деревянных перил. И тут я всё поняла…

— Боже… — слетел с моих губ тихий выдох. Взгляд мой метнулся к Вандору и вновь остановился на женщине. Как я сразу не догадалась, кто она?! Те же глаза, та же мимика, та же уверенность.

— Здравствуй, мама, — словно в подтверждение моих мыслей, выговорил Вандор, и сделал шаг к лестнице.

Я ожидала, что он распахнёт объятья, а женщина, как, это обычно бывает в красивом кино, опрометью бросится вниз по ступеням и утонет в них. Но ничего такого не случилось. Она по-прежнему стояла — бледная, словно напуганная, а выражение его лица оставалось напряжённым, сдержанным. Наконец она всё-таки сделала шаг вниз. Вандор напрягся ещё сильнее, и когда мать его-таки достигла подножья, весь превратился в каменное изваяние. Он был намного выше даже несмотря на то, что и она не отличалась крохотным ростом. Широкоплечий, крупный, на её фоне он выглядел настоящим мужчиной — сильным и уверенным в себе. Женщина вскинула голову, и я заметила в её глазах слёзы. Предательские слёзы, которые она наверняка не хотела показывать. Наконец и Вандор сглотнул. Кадык его дёрнулся, взгляд изменился.

— Здравствуй, мам, — повторил он глухо, сдавленно.

Женщина громко всхлипнула и прижала ладонь ко рту. И наконец всё задвигалось, закрутилось, слетело с орбиты. Я даже не заметила, как она оказалась у его широкой груди. Одна рука Вандора оказалась у неё на плечах, вторая — на голове. Закрыв глаза, он шумно выдохнул, я же… я же почувствовала, как по лицу у меня катятся слёзы. Не сдержавшись, всхлипнула — громко и, должно быть, совсем некрасиво, как-то по-бабски. Но честно? Мне было плевать! На лице женщины отражалась такая мука вперемешку с облегчением, что в этот момент всё остальное теряло всякую значимость. И Вандор… Возможно, кто-то бы мог сказать, что ему всё равно, но я точно знала — это не так. Внутри него бушевало столько разных эмоций, чувств, что отделить нечто конкретное было бы крайне сложно. Обида, досада, разочарование, непонимание и огромная… непомерная любовь сильного мужчины к собственной матери. Любовь, которую столько времени он хранил внутри себя, скрывал, не позволяя ей выйти наружу.

— Я не знаю, что сказать тебе, — со слезами на глазах выдавила женщина, дотрагиваясь до покрытых щетиной скул Вандора. Обвела пальцами, сжала руку в кулак и снова принялась гладить щёки, нос, подбородок своего уже давно взрослого сына. — Прости меня… Прости.