Москва в судьбе Сергея Есенина. Книга 2 - Наталья Г. Леонова

Все окинет черным взглядом,

Обернется над Нью-Йорком

И заснет над Ленинградом.

Город, шумно встретив отдых,

Веселился в час прощальный…

На пиру среди веселых

Есть всегда один печальный.

И когда родное тело

Приняла земля сырая,

Над пивной не потускнела

Краска желто-голубая.

1926

Побег

Померанцев переулок, дом 3

Большая Садовая, дом 10

Ленинградский вокзал

Переезд в Ленинград Есенин задумал давно, во всяком случае, это не было спонтанным решением. Примерно за год до рокового шага Есенин уже знал, что уедет…

23 декабря, около 18 часов Есенин появился в Померанцевом переулке, в квартире жены Сони. Помимо нее там находились: поэт Василий Наседкин – муж Кати, сбежавшей от него сразу же после регистрации брака к родным в Константиново; младшая сестренка Шурка и двоюродный брат Сергея Есенина Илья. Есенин поручил новоиспеченному зятю получить в Госиздате за него 750 рублей (часть гонорара за Собрание стихотворений), и отправить их ему в Ленинград по адресу поэта Вольфа Эрлиха, так как уезжал он не только без денег, но и без паспорта, все еще находившегося на прописке. На Соню он даже не взглянул. Погрузил при помощи извозчиков и брата Ильи в одни сани огромные чемоданы с рукописями, архивом и одеждой, в другие легко запрыгнул сам, махнул сестренке рукой и уехал. При дележе наследства, его матери Татьяне Федоровне достанется часть одежды и рукописей, сложенных в два мешка. Один мешок у нее украдут на вокзале. К радости родни – не с одеждой. Уехал поэт, как полагали близкие, на вокзал… Но это не так! Сергей Александрович заехал на Новинский бульвар в квартиру Мейерхольда: проститься с детьми. Москву же он покидал, уезжая из «нехорошей квартиры» – студии художника Жоржа Якулова и его жены Натальи Шиф. «Нехорошей» квартиру окрестили соседи: красавица-жена эпатажного художника обожала шум и веселье, и бурные вечеринки беспокоили их практически ежедневно. Первая жена Михаила Булгакова Татьяна Лаппа по-соседски описала Наталью Шиф: «Рыжая и вся в веснушках. Когда она шла или там на машине подъезжала, за ней всегда толпа мужчин. Она ходила голая <…> надевала платье прямо на голое тело или пальто, и шляпа громадная. И всегда от нее струя очень хороших духов». Семейная жизнь супругов тоже была бурной. Они то ревновали, то изменяли друг другу… Одевались броско, по-театральному. Костюмы и себе, и мужу шила сама Наталья Шиф. Дверь в студию никогда не закрывалась, там всегда толпился народ. В гости к супругам приходили и А.В. Луначарский, и В.Э. Мейерхольд, и А.Я. Таиров с Алисой Коонен, и В.В. Маяковский с Лилей Брик, и Мариэтта Шагинян, и Федор Шаляпин, и Андрей Белый… Зачем в этот «вертеп» в тот вечер приехал Сергей Есенин? Возможно, чтобы вспомнить или окончательно забыть Айседору Дункан… Ведь именно здесь они познакомились когда-то…

Георгий Якулов

Наталья Шиф

Померанцев переулок, дом 3

Большая Садовая, дом 10, мастерские художников

Соседи слышали, как Жорж и его жена вышли на лестницу проводить Есенина, как поторапливали его, чтоб не опоздал на поезд… Последний поезд (№ 6) в Ленинград уходил в 22–00. Именно на него у поэта был куплен билет. Есенин бежал из Москвы. Бежал под защиту высокопоставленных знакомых. Бежал от жены Софьи, от московской милиции, от чекистов, от заведенных на него уголовных дел, от «друзей»-поэтов, от Москвы кабацкой, бежал от самого себя, надеясь изменить свою жизнь и работать….

30 декабря 1925 года поезд с телом поэта прибыл на Ленинградский вокзал. Беглец вернулся в Москву…

Ленинградский вокзал

Глава 2

«Не называй игру любовью»

Анастасия Романова

Из книги Надежды Вольпин «Свидание с другом»: «Слушаю рассказ Сергея о том, как он, молодой поэт, сидит на задворках дворца (Зимнего? Царскосельского? Назвал ли он? Не помню), на «черной лестнице» с Настенькой Романовой, царевной! Читает ей стихи. Целуются… Потом паренек признается, что отчаянно проголодался. И царевна «сбегала на кухню», раздобыла горшочек сметаны («а вторую-то ложку попросить побоялась»), и вот они едят эту сметану одной ложкой поочередно!

Выдумка? Если и выдумка, в сознании поэта она давно обратилась в действительность. В правду мечты. И мечте не помешало, что в те годы Анастасии Романовой пятнадцать лет».

В начале 1916 года пришел черед Есенину идти служить. Империалистическая война в разгаре. Если призываться в Рязани, то юноша попадет в армейскую часть. Новые друзья-литераторы – М. Мурашов, Н. Клюев, С. Городецкий – уговорили призываться в Петрограде, и хлопотали об облегчении участи призывника. Таким образом, в феврале Сергей Есенин оказался в Федоровском городке. Этот уникальный комплекс зданий в неорусском стиле, обнесенный кремлевской стеной со сторожевыми башнями, бойницами и каменными воротами, был построен в Царском Селе к 300-летию Дома Романовых на частные средства при участии В. М. и А.М. Васнецовых, М.В. Нестерова, Н.К. Рериха, И.Я. Билибина, А.В. Щусева и др. Федоровский городок должен был стать местом деятельности «Общества возрождения художественной Руси». Осенью 1914 года на территории городка устроен Лазарет № 17 под патронажем императрицы Александры Федоровны и великих княжон Марии и Анастасии. Дополнительно устроены квартиры для офицеров, казармы для низших чинов, конюшни, гараж, мастерские. Великие княжны, после курса специального обучения, вошли в число добровольных сестер милосердия Царскосельского лазарета.

Сергей Есенин и Николай Клюев

К Лазарету был прикреплен военно-санитарный поезд № 143. Поезд состоял из 21 пульмановского вагона, синего с белой крышей. Белые крыши пришлось перекрасить в защитный цвет после первого же налета австрийской авиации. Все солдаты (14 человек), обслуживающие Лазарет, периодически совершали поездки в районы боевых действий в комфортабельных вагонах. Есенин оказался в числе этих 14 санитаров. Руководил всем огромным хозяйством Федоровского городка полковник Д.Н. Ломан, штаб-офицер для особых поручений при Дворцовом коменданте. Полковник Ломан состоял членом «Общества возрождения художественной Руси», имел репутацию знатока и ценителя русской старины. Он заинтересовался Есениным. Легенда гласит, что сам «великий старец» Григорий Распутин написал как-то полковнику Ломану, услышав выступление Клюева и Есенина: «Милый, дорогой, присылаю к тебе двух парешков. Будь отцом родным, обогрей. Робяты славные, особливо этот белобрысый. Ей-богу, он далеко пойдет». Подлинник записки хранился в архиве