Когда темные боги шутят - Александра Лисина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Фол вернул ее, иначе ты бы здесь не лежал, — так же спокойно ответил жрец. — Ты, несмотря ни на что, принес ему пользу, поэтому, невзирая на твою дерзость, он предлагает выбор: смерть или служение ему.
— Посвящение? — презрительно скривился я, сплюнув с губ темный сгусток.
— Для тебя это единственный шанс.
Я снова закашлялся и, почти не задумываясь, прохрипел:
— А что я с этого буду иметь?
Отец Лотий скептически поджал губы.
— Достойный ответ для мастера Смерти. Любой другой на твоем месте ухватился бы за такой шанс обеими руками, а ты еще условия выторговываешь.
— Такая вот я неблагодарная сволочь, — оскалился я окровавленными губами. — Так что я получу от сделки? И не говори, что это не сделка — в противном случае Фол оставил бы меня там, где нашел, и никогда больше не вспомнил. Какие у него условия?
— Ты будешь жить, — неохотно сообщил жрец. С таким видом, будто я выпытывал у него страшную тайну. — Твои силы возрастут и станут немного иными. Ты получишь проход через Тьму — она больше не станет тебя обжигать. Но взамен Фол требует верности и беспрекословного выполнения его воли.
— Так не пойдет, — упрямо прошептал я. — Что, если он когда-нибудь прикажет сделать то, на что я не смогу пойти? Или убить того, кто мне близок?
— Разве такие есть? — усмехнулся жрец.
— А вот это уже не имеет значения. Я хочу иметь право голоса. И если не отказаться, то хотя бы получить разъяснения его приказа.
Отец Лотий недобро прищурился, и в его зрачках снова плеснулась Тьма.
— Не стоит торговаться с богом, Рэйш, — тихо, по-змеиному, прошипел он, наклонившись к моему лицу. — Благодарность Фола не настолько велика, чтобы он согласился перед тобой отчитываться. А гнев его страшен.
— Тогда пусть катится лесом, — устало закрыл глаза я. — Вместе со своим гневом. Марионеткой в его руках я не буду. А душу мою он и так может выпотрошить в любой момент.
— Зря…
Да пошел он… все они пошли! Мне без разницы, каким образом умирать. Я давно все решил и отказываться от слова не намерен. Даже ради Лена. Так что давайте… зовите Ее. Лучше уж так, чем потом кто-то скажет, что меня, как какую-то муху, прихлопнул пролетавший мимо кирпич.
Какое-то время в храме было так тихо, что я едва не решил, что уже помер. Никто не орал, потрясая кулаками, не обвинял меня в наглости и не пытал на черном алтаре, добиваясь раскаяния. Никто даже не прикоснулся ко мне, настаивая на согласии: боги для этого слишком далеки. А жрецы… что жрецы? Они делают только то, что им велено, и от них практически ничего не зависит.
Или, думаете, я зря отказался?
— Твое условие принято, маг Смерти по имени Артур Рэйш, — внезапно прошелестело надо мной. — Отныне ты мой. И ответ на любой свой вопрос и в любое интересующее тебя время ты получишь. Но только один раз.
Я вздрогнул и поспешил распахнуть глаза, но вспыхнувшие на миг зрачки отца Лотия уже угасали. А вместе с ними оттуда уходила тяжелая, гнетущая, нечеловечески огромная сила, одно присутствие которой вызвало на моей коже целый сонм ледяных мурашек.
Наверное, надо было настаивать на ответах на все мои вопросы, но я… ой болва-а-ан… сформулировал требование так, что его истолковали не в мою пользу. Хотя уже сам факт того, что это вообще произошло, невероятен. Чтобы Фол и вдруг уступил в чем-то смертному?! Тьфу. Я определенно сглупил. Но ведь ничего уже не переиграть.
Интересно, на что я сегодня подписался?
— Согласие получено, — абсолютно спокойно подтвердил мои догадки жрец, будто бы ничего не случилось.
Я чуть не взвыл от разочарования, но отступать было некуда.
— Только имей в виду: я буду самым непочтительным твоим посвященным.
— И самым беспокойным, похоже, — вздохнул отец Лотий, уверенно прижимая мою голову к алтарю.
Он явно собирался сказать что-то еще, но слов я уже не слышал — меня наконец подхватила на руки сомкнувшаяся вокруг Тьма. Однако сегодня ее пальцы впервые не были такими холодными.
* * *
Когда я зашел в кабинет, Йен сидел за столом и что-то сосредоточенно писал. На звук открываемой двери он поднял голову и, потратив какое-то время на изучение моей осунувшейся физиономии, нейтральным тоном заметил:
— Я и не знал, что простые ищейки умеют ходить по Тьме в любом направлении. Мне казалось, им доступен только след, оставшийся от убийцы… я неправ?
С облегчением убедившись, что проклятой метки больше нет… остальных я успел проверить чуть раньше, Йен был на сегодня последним… я прислонился к косяку.
— А может, я — не простая ищейка? И беру тот след, который мне нравится?
— Сомневаюсь, — негромко фыркнул начальник УГС. — Как и в том, что соблаговолишь поделиться со мной тайнами своей профессии.
Я неопределенно пожал плечами, до сих пор ощущая на одном из них небольшой дискомфорт, но Лотий пообещал, что к утру следы с моей кожи исчезнут — Фол почему-то не хотел, чтобы факт посвящения стал кому-то известен. Что да зачем, я не спрашивал: свой единственный вопрос я не собирался тратить так глупо. Спасибо на том, что подлатали и позволили выйти из храма до темноты.
Ничего во мне с того времени не изменилось. Я не обзавелся рогами, копытами, новым цветом волос или глаз. Ничего странного в себе я тоже не чувствовал. Появившийся на коже рисунок — метка Фола в виде перевернутого острием вниз стилета поначалу жглась, но неприятные ощущения почти прошли. Разве что ноги поднывали да глубоко дышать я еще не мог. Но после того, что было, это нельзя называть существенными проблемами.
— Что со шкатулкой? — поняв, что ответа не дождется, снова спросил Йен. — Ты ее уничтожил?
— Отдал жрецу. А тот — своему богу. После этого она стала неопасной.
— Я бы предпочел, чтобы ты избавился от нее насовсем, — вздохнул Норриди, откладывая перо. — Вот уж не думал, как какая-то деревяшка натворит столько проблем… что в ней хоть было-то?
— Я не заглядывал.
— Неужели даже не спросил? — не поверил Йен.
Я снова пожал плечами, а затем все-таки зашел внутрь и опустился на свободный стул.
— Шкатулку делали на заказ, резьба на ней храмовая — сплошной символизм, предназначенный для защиты смертных от ее содержимого. Работа древняя — этой вещи не менее двух сотен лет — и сделана руками лотэйнийских мастеров. В семье Лори хранилась, видимо, еще с тех времен, когда в Лотэйне
