Принц криминальной империи - Екатерина Орлова

Рука Артура скользит по моему бедру, задевая кромку сарафана. Я вся покрываюсь мурашками и невольно вздрагиваю.

— Если говорить о практиках БДСМ, чокер — это украшение для нижних, — говорит Артур, задевая губами кромку моего уха. — Он как сигнал для других Верхних, что саба занята. Если же вне Темы, то ты права, это просто украшение. Но поскольку у всех в подсознании сидит первоначальное значение украшения, у каждого мужчины есть стойкая ассоциация с тем, что можно сделать с тобой и этой штуковиной.

Его голос завораживает. Утягивает меня в какие-то места, в которых жарко, волнительно и влажно. А нет, влажно уже у меня между ног. Хоть трусики выжимай.

Рука Артура ползет выше. Чуть забирается под край моего сарафана. Кончики пальцев ласкают покрытую мурашками кожу, а потом на бедро ложится горячая ладонь. Он не продвигается дальше. Просто положил руку, и она согревает мою и без того пылающую кожу.

— Поэтому, малыш, когда ты надеваешь такое украшение, то невольно привлекаешь внимание мужчин. И, поверь мне, это не то внимание, которого ты бы хотела. Если, конечно, ты не жаждешь грубых ласк и секса с извращенцем.

— Таким, как ты? — спрашиваю я тихо. Голос практически совсем пропал. Я дышу громче, чем говорю.

— Даже не знаю, что тебе ответить, — слышу усмешку в его голосе. — Я опасен для юных нетронутых девочек. Однако не для тебя. Я никогда не обижу. Наоборот, сделаю все, чтобы защитить тебя. Но ты должна перестать меня провоцировать. Потому что я могу сделать что-нибудь, после чего назад дороги не будет.

— Например?

Ахаю и давлюсь воздухом, когда одна ладонь Артура внезапно сжимает мою грудь, а вторая ложится на лобок. Перед глазами искры, а пульсация между ног, которую я даже не замечала, усиливается.

— Например, сделаю так, что ты взлетишь, и не один раз. А потом будешь ненавидеть себя за слабость и меня — за то, что не остановил. Если ты хотя бы раз окажешься подо мной, назад дороги не будет.

— Что… что это значит? — задыхаясь, спрашиваю я.

— Это значит, что ты станешь моей. Вся. Каждый миллиметр твоего тела будет принадлежать мне, — растягивая слова, говорит он и легонько прикусывает мочку уха, отчего все тело простреливает каким-то болезненным удовольствием. — Так что? Идем на фестиваль? — будничным тоном спрашивает Артур, и его руки покидают мое тело.

Легкий щелчок — и запястья свободны. Артур берет одну мою руку в свою и вкладывает в нее чокер. Сжимает ее в кулак и нежно — едва касаясь, — проводит по чувствительной подушечке кончиком пальцев. А потом окончательно отпускает и делает шаг назад.

Я опять покрываюсь мурашками, но теперь от отсутствия тепла его тела.

— Жду тебя снаружи, — говорит он и выходит из палатки.

Падаю коленями на матрас. Упираюсь в него ладонями и, закрыв глаза, пытаюсь восстановить сбитое дыхание. Такое ощущение, что Артур трахал меня долго и в разных позах. Только вот кончить не дал.

Между ног так сильно пульсирует, что мне едва удается удерживать руки при себе. Хотя до жути хочется просунуть пальцы в трусики и сбросить это адское напряжение, которое сковало все мое тело.

Но вместо этого я встаю и шатающейся походкой ковыляю к своему рюкзаку. Снимаю мокрые — очень мокрые — трусики и надеваю сухие. Хотя, мне кажется, это как мертвому припарка. Теперь каждый раз, когда я буду видеть Артура, белье снова будет намокать.

Потому что я не могу выбросить из головы низкий, бархатный голос и обещание, которое он в себе таит. А еще слова, которые, кажется, уже несутся по моей кровеносной системе.

Мне до жути страшно выходить из палатки и сталкиваться с Артуром взглядами. Это не стыд, нет. Это… долбаная жажда! Теперь я хочу попробовать все то, о чем он говорил! Не с каким-то левым чуваком, понятное дело. С ним. Потому что именно рядом с Артуром я ощущаю безопасность и верю в то, что он не причинит мне вреда.

К счастью, возле нашей палатки собралось несколько байкеров со своими девушками, и Артур стоит в этой компании, болтая с мужчинами. Бросив на меня взгляд, он закрывает нашу палатку на замок, а потом берет меня за руку, и мы все вместе идем на концерт.

Моя ладошка потеет, я постоянно бросаю взгляды на Артура, но он на меня почти не смотрит. А если смотрит, то эти взгляды ничего не выражают.

Неужели для него ничего не значило произошедшее в палатке, черт подери?!

Я одна тут заведена по максимуму? Одна рискую взлететь в космос от возбуждения?

Когда к нашей компании присоединяются мои друзья, становится немного легче.

А потом начинается концерт, и я совсем расслабляюсь. Но ровно до того момента, пока небо не прошивают молнии, и гром не вторит ударным музыкантов. Вскрикнув, вжимаюсь в стоящего позади Артура, а его рука накрывает мой живот. Слишком низко для невинного жеста. Но недостаточно, чтобы я взлетела на вершину.

Замираю. Поворачиваю голову и сталкиваюсь с бешеным взглядом Артура.

А когда нам на головы падают первые крупные капли дождя, сближаю наши лица.

Глава 29

Серафима

Что-то происходит.

Как будто нечто особенное витает в воздухе, отчего я не могу собраться с мыслями. В них туман и желание. Настолько мощное, что ему тяжело противиться.

Я чувствую теплое дыхание Артура на своих губах. Ощущаю аромат его сигарет, но он странным образом не отталкивает меня.

Сглотнув, облизываю губы.

— Ты не хочешь этого делать, — произносит Артур негромко, но я слышу его низкий голос даже за грохотом басов и ударных, доносящихся со сцены.

— Хочу, — шепчу и наконец сокращаю расстояние между нами.

Прижимаюсь к его рту и замираю на пару мгновений. Просто дышу и пытаюсь поймать ощущения, которые мне дарит это прикосновение. Жду какого-то шага от Артура. Но он не делает ничего. Только его рука, лежащая на моем животе, сминает ткань сарафана сильнее.

В этот момент небо разверзается, и на всех зрителей концерта обрушивается ливень.

Я разворачиваюсь в руках Артура, обнимаю его за шею и легонько провожу языком по его губам.

Скорее чувствую, чем слышу вырывающийся из него рык. А потом его пальцы запутываются в моих волосах, а вторая ладонь ложится на мою спину, вжимая в твердое, как камень, тело.

Губы Артура приоткрываются, и он обрушивается на меня с неистовым поцелуем. Горячим, порывистым, жадным.

У меня кружится