Мессианский Квадрат - Ури Шахар

– Мне приходят на ум только семь тельцов, которые приносились в жертву в последний день Суккота, праздника Кущей, как вы его зовете. В ту неделю в Храме возносились семьдесят тельцов за семьдесят народов мира. В первый день приносилось тринадцать тельцов, во второй – двенадцать и так далее – по одному меньше до семи. Кроме того, там про Йом-Кипур говорится, а Йом Кипур всего за четыре дня до Суккота... Так что похоже, что эти семь тельцов связаны с седьмым днем Суккота – с так называемым Ошана Раба.

- Ну, так значит, это описывается посещение Иисусом Иерусалима в этот праздник. Он как раз при этом посещении говорил: «Кто жаждет, приходи ко мне и пей».  Это было за полгода до распятия. Об этом посещении только у Иоанна рассказывается.

– И все же я не понимаю, с чего ты взял, что это говорится о евангельском Иисусе? Это у вас он один, а у нас знаешь сколько людей это имя носили, и все усердно Храм посещали.

– Вот увидишь, что я прав, – пообещал мне Андрей.

Между тем, пока я занимался расшифровкой, в Израиле произошли некоторые  перемены: на досрочных выборах 29 мая 1996 года победил Нетаниягу. Поначалу это вызвало большое  воодушевление. Появилась надежда на то, что череда иррациональных односторонних уступок, наконец, прекратится и несговорчивость арабов снова начнет работать против них.

Но вместо того, чтобы назначить комиссию по расследованию деятельности предыдущего правительства, вступившего в сговор с террористами, Нетаниягу счел себя обязанным выполнять «международные соглашения».

Всю осень он торговался, но в конце концов согласился передать Арафату последний арабский город, который мы еще удерживали, – Хеврон. С ним были проблемы, так как по соседству с усыпальницей Праотцов там проживала значительная еврейская община.

С самого отъезда Андрея я не связывался ни с Пинхасом, ни с Сарит, да и они меня не беспокоили. Со стороны это, наверно, выглядело  странно, но так уж по-новому сложились наши отношения. Нам тяжело было разрешать недоразумение, возникшее вокруг рукописи. Во всяком случае я предпочитал любые, даже самые нелепые, домыслы друг о друге, но не стремился выяснять истину в ходе открытых «мужских разговоров». Я думал о Пинхасе не очень хорошо.

Но, как оказалось, все же гораздо лучше, чем он того заслуживал.

Истинное его лицо открылось для меня осенью 1996 года, после того как однажды на исходе субботы мне позвонила Сарит:

– Ури, мне нужно тебя увидеть, – голос у нее был невеселый.

– Что-то случилось?

– При встрече расскажу...

Я договорился увидеться с Сарит в воскресенье утром.

Мы встретились в центре, на площади Циона, выбрали открытое кафе и заказали по кофе.

– Ну, как поживаешь?

– Все слава Богу. Если не считать того, что я хочу развестись с Пинхасом.

– Да ты что! Шутишь?! Но почему?

– Это тот самый вопрос, которым меня замучили в рабануте, – Сарит улыбнулась какой-то грустной и безжизненной улыбкой. – Они великие миротворцы и очень неохотно разводят. Пинхас категорически против развода, а раввины  на его стороне.

– Наверно, мужчине легче понять мужчину, – неуклюже предположил я. – Так все-таки, как ты им объясняешь, в чем дело?

– Им это действительно трудно объяснить. Отчасти я просто не все им могу рассказать. А отчасти и не пытаюсь, так как уверена, что они поймут меня превратно.

– Так все-таки что случилось? Объясни хоть мне...

– Понимаешь, после этой истории с рукописью все резко изменилось. Пинхас вдруг стал другим человеком. ...Ладно, расскажу тебе по порядку, – вдруг решилась она, – когда вы ушли, он сразу сказал, что я и представить себе не могу ценности этой находки.

– Ты не понимаешь, – говорил он, захлебываясь, – я ведь был в этих пещерах. Там ничего нет! Я, профессионал, не нашел ничего! А он, дурачок, недоучка, случайный человек, турист, нашел уникальную рукопись. Этого просто не может быть!..

Мне сразу стало как-то не по себе от того, как он пытался унизить Андрея. Но на мои чувства он ровно никакого внимания не обращал, а только все говорил про рукопись. Он сказал, что после подписания соглашения с Арафатом Управление древностей направило шестьдесят археологов прочесать всю Иудейскую пустыню. Арафат ведь мог получить эти земли уже через год-два. Что же касается района ущелья Макух, то там в 1992 и 1993 годах проводились систематические раскопки, и все осмотрели самым тщательным образом. Да и сам Пинхас провел еще один специальный рейд уже после подписания соглашения с Арафатом, но пока тот еще не «въехал». Он лично еще раз проверил десятки пещер.

– И все было безрезультатно. И вот является какой-то дилетант и утверждает, что нашел в ущелье ни больше, ни меньше, чем арамейскую рукопись!

– А почему дилетант? – наконец запротестовала я. – Андрей — историк, он участвовал в археологических экспедициях...

И тут он стал на меня орать:

– Ты вообще к этим людям неравнодушна. Я давно это подозревал. Я видел, как ты шепталась с ними по-русски.

– Что ты говоришь! – возмутилась я. – Я не шепталась вовсе! Ты же знаешь... А по-русски заговорила только для того, чтобы они рассказали тебе о своей находке. Я говорила с ними, как со всеми говорю. Да и что значит неравнодушна? Я твоя жена, и мне неприятно слышать такие упреки.

– Вот именно, что неравнодушна! Я сразу это заметил.

Так это все и началось. Я не сразу поняла, в какой мере эта история задела его самолюбие и вызвала ревность...

– Пинхас, брось, тебе нужно успокоиться. Ты просто устал. Ты проснешься завтра и сам увидишь, как смешны твои упреки.

Я и правда тогда думала, что утром все пройдет, но он периодически возвращался к этой теме. Ему эта история явно не давала покоя. Я знала, что он еще несколько раз выбирался в ущелье Макух. И всякий раз возвращался оттуда мрачный, был раздражен, придирался.

Я тогда припомнила один наш разговор, который был вскоре после свадьбы.

– Всякий человек всегда ищет и находит рукописи, – говорил он. –  Он этим живет. Он ищет свои любимые книги. Обычно это делается в книжных магазинах и на полках друзей. Но иногда эти рукописи находятся в потаенных местах, и это самое таинственное и волнующее, что только может выпасть на долю человека. Не только литературные произведения, – многозначительно сказал он, – но и целые религиозные движения возникали и обновлялись благодаря открытию древних рукописей!

И потом он сказал, что в одной только Иудейской пустыне за последние пятьдесят лет были найдены тысячи рукописных фрагментов и сотни цельных рукописей.

– Ну и чего же ты сам никакой рукописи никак не найдешь? – спросила я в шутку и тут же пожалела об этом.

Он прямо изменился в лице. И сразу замолчал. Не разговаривал со мной до самого вечера.

Я потом забыла про этот разговор. И вот только теперь вспомнила.

Теперь я поняла, как он должен был быть уязвлен находкой Андрея: в том месте, где он искал, тайно мечтая найти древнюю рукопись, эту самую рукопись находит случайный турист из России! Да и еще и у жены с этим туристом теплые отношения, причем их дополнительно сближает родной язык. Пинхас себя очень высоко ценит, на тебя с Андреем всегда смотрел сверху вниз, а тут вдруг такая находка…

– Да, я тоже вспоминаю, как он к рукописям относился. Когда мы с тобой вместе к нему пришли, он ведь то же самое говорил. Что мол, рукописи могут изменить мир... Если рукопись не находится, то ее придумывают. Помнишь?

– Помню. Но это уже несколько другая идея. Тут вы ему с Андреем как раз конкуренции не составляете.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы же романов не сочиняете... а Пинхас сочиняет.

– Пинхас пишет романы? – удивился я. Образ этого ученого-всезнайки у меня совсем не вязался с образом фантазера-романиста.

– Пишет. Про потомков Учителя Праведности и потомков Иисуса из Назарета.

– Вот как? Ну сегодня – точно день сюрпризов...

– Он мне показывал готовые главы. Интересовался моими впечатлениями.

– Ну и как они? Впечатления...

– Сильные! На самом деле... У него там все довольно интересно закручено. Он, представляешь, выдумал, будто бы у Иисуса и Марии Магдалины был ребенок, от которого род тянется до наших дней. Кроме того, там есть еще и история рода Учителя Праведности. Обе эти линии пересекаются только в наше время. После создания Государства Израиль девушка из рода Учителя Праведности вступает в брак с потомком Иисуса.

– Ну, положим, про потомков Иисуса от Магдалины это не Пинхас выдумал. Помнишь, он сам нам рассказывал об австралийском журналисте, якобы видевшем «Свиток Иисуса», в котором такие вещи утверждаются?

– Помню, конечно. Но Пинхас все это очень интересно развил. Он представил дело так, будто потомки Йешу – великие раввины, за которыми веками охотится Ватикан, чтобы их уничтожить.